Розы без запаха

В разговор, видимо, вмешалась Полина, потому что все втроем чему-то засмеялись.

– Ишь ты, даже Анюта засмеялась, –тесть одобрительно покачал головой. – Весна пришла, растопит лед, – добавил он.

– Полина-то надолго приехала? – поинтересовался Олег.

– Говорит, на неделю, – тесть глянул на окна дома, где опять послышался смех.

– Тане с ней хорошо, ребенок просто расцвел, а то тяжело ей все это было, –Олег ударил себя по коленке сухой веточкой, которую все время мял в руках.

– Это да, Полина ей как лекарство. Пошли, я лучше тебе покажу, какой чеснок у меня с осени взошел, – и тесть пошлепал в больших резиновых калошах на другой конец участка.

Потом они затопили баню. Сначала в нее зашли мужчины – пока жар был самый горячий, а после них в парилку отправились женщины.

Пока они нахлестывали друг друга вениками, Иван Геннадьевич и Олег сидели за столом. Решили выпить по кружке холодного пива. Было хорошо, спокойно, словно жар выгнал из тела зимнюю тяжесть.

– Знаешь, хотел тебе сказать: все, что случилось с Оксаной… – Тесть замолчал. Впервые за полгода он начал этот разговор и опять не находил слов.

Олег напрягся, но виду не подал, а лишь взял кружку и сделал большой глоток.

– В общем, нас всех застало горе. Но никто из нас не должен брать за него вину на себя. Это был ее выбор – вот что я хотел тебе сказать… Значит, так было решено забрать ее от нас именно таким способом… Я долго думал, почему Оксана так поступила, у нее ведь теперь не спросишь, но так и не смог объяснить себе, учитывая даже то, что ты мне сказал о вашем конфликте. Никто не виноват, – тесть выдохнул.

– Спасибо, Иван Геннадьевич, – после паузы ответил Олег. – Спасибо, что зла не держите. Иначе все покатилось бы к черту.

– Давай еще выпьем, – предложил тесть, и мужчины подняли кружки.

Когда распаренные Таня, Полина и Анна Игнатьевна вышли из бани, они увидели, как Олег и Иван Геннадьевич расставляют на столе чашки.

– Мы вам чай вскипятили, наслаждайтесь, – хозяин дачи широким жестом пригласил дам к столу, на котором уже стояли вазочки с вареньем и медом, порезанный батон, масло, печенье, конфеты. – Все по высшему разряду.

– Как у вас на даче хорошо, дядя Ваня, просто рай. Я так давно не пила чая с травками. Да и батон, если честно, не ела уже как год – слежу за фигурой. Но в такой компании, да в такой день можно дать себе поблажку. – Полина с удовольствием намазывала на булку масло, при этом на ее голове качалось лихо закрученное полотенце.

– Пап, а знаешь, как массаж веником делать? Меня Полина научила, я теперь тоже умею, – гордо провозгласила Таня.

– Ты у нас вообще все умеешь, скоро замуж пора будет отдавать, – пошутил Иван Геннадьевич.

– Меня рано замуж, а вот Полину отдайте, – искренне ответила внучка. – У нее жениха нет, а она самая красивая.

– Таня, ну что ты! – Анна Игнатьевна смущенно посмотрела на Полину, ей показалось, что девочка повела себя бестактно.

– Да ладно, тетя Аня, все правильно она говорит, – ничуть не расстроившись, засмеялась Полина.

– Ну и что, есть претенденты на руку и сердце? – поддержал разговор Иван Геннадьевич.

– Есть, но мелкотравчатые, за таких я точно не пойду, – ответила племянница.

– А за какого пойдешь? – полюбопытствовала Таня.

– Ну, чтобы не зануда, чтобы добрым был, – подумав, ответила Полина. – Я же пока встречала тех, кто слишком много печется о своей персоне, а окружающие люди их мало волнуют.

– У нас в школе есть мальчик, он за всеми собаками во дворе ухаживает, а мама ему дома щенка заводить не разрешает. Так он одну собаку, которую из дома выгнали, потихоньку домой приводил и откармливал, пока его мама на работе была, – вставила Таня.

– Очень добрый мальчик, – поддержала Полина, – только замуж во втором классе-то не торопись.

Вся эта пустая дачная болтовня как-то странно действовала на Олега. Он вдруг начал пугаться собственных мыслей, которые шептали: «Таня любит Полину. Я добрый мужчина. Тане нужна мать. Полине не нужны чужие дети и вдовец, который старше ее на 10 лет».

10.

Воскресенье подходило к концу. Когда Олег развез всех по домам, солнце уже пряталось за горизонт, с Таней они были дома только вечером.

– Папа! – Дочка повернулась к нему вместе с телефоном, который светился у нее в руках. – Смотри, какую Полина мне смешную картинку прислала.

– Я смотрю, вы подружились, даже телефонами обменялись. – Олег попытался скрыть радость от того, что у дочери был номер тети Полины.

– Ага, она сказала, что я могу писать и звонить, когда захочу. Ты же мне с русским языком не очень помогаешь, а она – может. – Таня опять уткнулась в телефон.

– Давай-ка спать будем укладываться, завтра на работу, в школу. Сегодня мы умаялись.

В их маленьком семействе было заведено так, что на ночь телефон Таня не забирала с собой в комнату, не брала в кровать. Он лежал на комоде в коридоре.

– Прощайся, выключай и иди стели постель, – напомнил отец.

Таня скорчила недовольную рожицу, но все-таки положила трубку на комод и отправилась к себе в комнату, но прежде задержалась у зеркала, несколько раз провела по волосам расческой и задумчиво спросила:

– Папа, а я красивая?

– Конечно, ты самая красивая девочка в классе.

– Как мама?

– Еще лучше, – ответил Олег, подавив вину, которая как змея начала поднимать голову.

– Я хочу быть, как мама, красивая и добрая, и, как Полина, веселая и смелая, – все еще глядя в зеркало, продолжала девочка.

– Ты сможешь быть такой, какой захочешь сама. Если тебе будет трудно или страшно – не молчи, приходи к нам: ко мне, к бабушкам, к деду Ивану, мы обязательно тебе поможем, не держи в себе обиду или боль. Это очень вредно. – Олегу казалось, что сейчас он говорит с дочерью, но на самом деле, он пытался вступить в разговор со своей умершей женой, вразумить ее.

– И Полина тоже поможет? – Глаза ребенка сверкнули в зеркале.

– И она, конечно, тоже.

– На даче, когда баба Аня вышла из парилки, я рассказала Полине, как умерла мама. Я ведь даже тебе не говорила, как увидела, что она лежит на кровати. Думала, что мама спит, она была такая красивая. – Таня продолжала автоматически водить по волосам расческой. – Там таблеток много было. А потом я совсем ничего не запомнила, ну ничегошеньки. Я маму теперь только как на фотографии помню, где она улыбается, а какая она потом была – совсем забыла. Это плохо?

– Это нормально. Ты помнишь ее живой и здоровой, а не больной. Пусть так будет всегда. – Этот разговор был для Олега настолько тяжелым, что под конец ему казалось, что он целый день таскал мешки с песком. Каждое слово поддержки, которое он говорил своему ребенку, давалось ему очень тяжело. Не потому, что он не хотел успокоить Таню, а потому, что не привык так много и долго говорить, особенно на такие деликатные и непростые темы.

«Девочке рядом нужна женщина, они лучше понимают друг друга. Ну какой ей прок от моих слов?» – заключил отец после этого вечера откровений.

Когда Таня наконец улеглась у себя в комнате и затихла, Олег еще долго не мог заснуть, его, как магнитом, тянуло к телефону дочери, в котором был контакт Полины. «Ну что я ей скажу, что напишу? Она молодая, красивая, я вдовец. Глупо все это, очень глупо», – останавливал он себя. В таких душевных метаниях он и заснул прямо в спортивных штанах и в футболке, сидя в кресле, под бормотание телевизора.

– Что, сынок, опять телевизор не выключил? – в дверях стоял отец.