Розы без запаха

– Я найду тебя в «ВКонтакте», там спишемся, – сказала Лена слегка разочарованно.

Все это происходило под неодобрительные взгляды детей. Девочка и мальчик смотрели на родителей, каждому из них казалось, что перед ними разворачивается сцена настоящего предательства.

Таня надула губы и всю дорогу до дома ехала молча. Она еще была слишком мала, чтобы бросить отцу слова, которые и так крутились у него в голове: «Слишком мало времени прошло с тех пор, как умерла Оксана».

Впечатление от отпуска было подпорчено у обоих. Таня замкнулась, Олег проклинал себя за дурацкий разговор.

«Но я же ничего такого не сказал этой Лене, даже телефонами не обменялись! Все-таки Таня стала такой чувствительной», – рассуждал отец.

8.

Хотя дочка у него была самостоятельной и умной девочкой, ему было трудно управляться с хозяйством. Работа требовала от мужчины внимания, нужно было добывать деньги и следить за домом одновременно. Спустя полгода такого марафона он совсем выдохся, о том, чтобы завести какой-то новый роман, и разговора не было: Вика отпала сама собой, Лена написала ему в соцсети, но он не стал ей отвечать – он чувствовал вину перед Таней. Переносить груз бытовых проблем и воспитания дочери на тестя с тещей он из принципа не хотел, хотя те искренне пытались ему помогать: звали Таню на выходные в гости с ночевкой, и теща передавала с ней кастрюли с домашней снедью.

Близился конец учебного года. На дворе стоял апрель. Вместе с весной в маленький семейный мирок Олега и Тани стало по чуть-чуть проникать тепло, страшные зимние вечера с тоской по матери и чувством вины перед женой стали отступать.

– Меня на выходные баба Аня к себе зовет, они с дедом на дачу собираются, будем дом убирать, – сказала как-то вечером в четверг Таня.

– Бабушка мне пока не звонила, не предупреждала. Но если хочешь, конечно, поезжай, – Олег стоял на кухне в фартуке. Он поставил кастрюлю с водой, чтобы сварить магазинных пельменей.

– Хочу, там к ним в гости тетя Полина собирается, она такая классная! – девочка улыбнулась.

Полина была младшей двоюродной сестрой Оксаны. Таня ее очень любила. Смешливая, жизнерадостная тетя Полина с Танюшкой вела себя, как ее ровесница, они вместе могли часами перебирать какие-то безделушки, клеить самодельные открытки к Новому году, драться подушками и смотреть целый день фильмы в неубранной постели, что категорически запрещала делать Оксана.

– Полина – это хорошо. Что-то она давно не наведывалась в Киров, – проговорил Олег, закидывая пельмени в бурлящую воду.

– Здорово, что она приехала! Мы на даче будем с ней укроп и петрушку сажать, баба Аня сказала. Знаешь, как весело! – щебетала Танюшка.

– Это вам будет весело, а бабе Ане с вами будет не до смеха, – улыбнулся в ответ Олег.

– А потом деда баню затопит. С Полиной классно, я ее веником отстегаю, она у меня попляшет, – радостно сообщила дочка.

Двоюродная сестра Оксаны была дочкой брата Анны Игнатьевны. Она отправилась жить и работать в Питер, как делают нынче многие – едут в столицу за новыми впечатлениями, хорошими заработками и карьерой. Ей удалось устроиться в туристическую фирму, она действительно неплохо зарабатывала, но много приходилось отдавать за съемную квартиру. Домой, в родной Киров, Полина не собиралась, ей хотелось осесть в Санкт-Петербурге, но в отпуск она с удовольствием приезжала. После «культурной столицы нашей родины», ей хотелось простых радостей – бани, болтовни с родными, дачных посиделок. 30-летняя Полина уставала от того, что ей приходилось на работе держать марку, быть в курсе всех событий Питера, уметь порассуждать о музеях, театрах и выставках с туристами со всех уголков России и из-за рубежа. А дома, в Кирове, можно было целый день ходить в тренировочных штанах и растянутой футболке, говорить о способах выращивания рассады и совсем не загружать мозги.

На следующий день Олег позвонил теще и предложил отвезти всю компанию на дачу в субботу:

– Вас там много собирается, мне Танюша сказала, что Полина приезжает. В одну машину все не влезут, я отвезу.

– Да, Олег, было бы здорово. Мы к тебе посадим Таню, Полину и сгрузим рассаду. Сумок тоже много, а у тебя багажник большой. А сам-то что, не останешься? Мы баньку топить будем, – пригласила теща.

– Работы как всегда много, Анна Игнатьевна. Но я постараюсь. Вы же до воскресенья там останетесь?

– Да, мы для тебя еще раз затопить можем, – звала она.

На следующий день в 8 утра Олег вместе с Таней был уже у тестя и тещи. Дверь им открыла Полина. Они не виделись очень давно, с момента похорон Оксаны.

– О, зятек! – громко поприветствовала она. – Выглядишь, скажу я тебе, не очень, похудел, – не миндальничая, выдала Полина.

– А ты, как всегда, на высоте, Полина, только расчесываться не забывай, – полушутливо ответил Олег. В семье ходили легенды о том, что шевелюра Полины с мелкими кудряшками-пружинками не поддается укрощению, ее не брали даже железные расчески.

– О, не беспокойся, я уже решила коротко подстричься. В Питере сейчас все под мальчиков стригутся, – Полина задорно мотнула хвостом, который был больше похож на кудрявую пальму.

– Танюшка, привет, красавица! А вот ты у нас молодец – вытянулась! – Полина присела и раскинула руки, чтобы обнять племянницу.

– Полина, привет! – Таня выскочила из-за Олега и кинулась в объятия тети.

Полина и Таня крепко обнялись. Молодая женщина глянула поверх головы девочки на Олега.

«Смотришь, как я справляюсь без жены? Нормально справляюсь», – подумал Олег, уловив ее взгляд. За то время, что он был вдовцом, пришлось привыкнуть к таким испытующим взглядам женщин. Иногда ему казалось, что некоторые из них не прочь его «спасти» от одиночества, уж больно настойчиво они намекали на свои способности домохозяек.

«Что колючий-то такой? Никто тебя трогать не собирается», – думала при этом Полина. Когда в семье произошло несчастье с двоюродной сестрой, Полина все время пыталась понять, почему Оксана ушла из жизни. «Неужели он довел ее?» – приходила к ней мысль.

– Полина, пошли к бабе Ане, – тянула тетю из коридора в комнату Танюша. Навстречу гостям уже спешила хозяйка – Анна Игнатьевна.

– Олег, проходи, не стой в коридоре. Есть будешь? Пока собираемся, успеешь перекусить, – спустя полгода после смерти дочери теща потихоньку начала отходить. Она перестала винить во всем Олега. Правда, для этого пришлось посещать психиатра, но об этом знал только ее муж.

– Нет, спасибо, Анна Игнатьевна. Уж лучше помогу Ивану Геннадьевичу сумки выносить, – в коридоре появился тесть, который нес ящики с рассадой.

– Здорово, Олег, – он неловко протянул ему руку для пожатия, чудом удерживая еще и ящик.

Олег ответил на рукопожатие и помог тестю удержать неудобный груз.

Полина и Таня ушли помогать Анне Игнатьевне собирать подушки и одеяла, которые в начале сезона завозились на дачу, а в конце их забирали обратно в городскую квартиру.

Эта весенняя дачная суета, приподнятое настроение домочадцев было первым симптомом того, что семейство потихоньку начало выбираться из кризиса. Особенно всех радовала Таня, ну а приезд тети Полины окончательно вывел девочку из тягостного состояния.

Бабушка, дедушка и отец с улыбкой переглядывались, когда замечали, как горят глаза у девочки, как она с удовольствием собирается на дачу и смеется любой шутке, сказанной Полиной.

Наконец все высыпали на улицу и начали укладывать сумки в две машины – Олега и Ивана Геннадьевича.

9.

Вернувшись в город, Олег попытался работать: заехал в автосервис, зашел в свой офис, достал документы, накладные, счета, гроссбухи, в которые записывал доходы-расходы. Обычно эта бумажная канитель полностью отключала его и от внешнего мира, и от внутренних тревог. Но сегодня то ли весна брала над ним верх, то ли всеобщее приподнятое настроение не давало сосредоточиться: он не мог полноценно заставить себя заниматься делом. Боясь признаться даже себе, он все время вспоминал Полину. «Наваждение какое-то», – гнал он неудобные мысли. Но к концу субботы уже твердо знал, что поедет на дачу в воскресенье прямо с утра. «А чего плохого? С тестем в баню схожу, помогу с огородом, надо физически тоже нагружаться, в спортзал-то времени ходить нет», – зачем-то объяснял он себе свое же решение. Как будто всеми этими словами пытался отгородиться от одной простой идеи: он посмотрел на Полину новыми глазами, и она понравилась ему как женщина.

У дачной калитки его уже встречала Таня и Полина. Они заметили машину Олега издалека, когда он только свернул на их улицу. Обе стояли, прислонившись к забору, на их лицах и волосах играло весеннее солнце, почему-то у них были одинаковые фиолетовые кофты с толстыми воротниками, обе держали в зубах по травинке. Женщина и девочка с улыбкой смотрели, как приближается машина, а потом с визгом начали отгонять от калитки соседнего пса, который так и норовил кинуться под колеса. От этой картины веяло счастьем. Впервые за полгода от сердца Олега как будто оторвалась пиявка, отравлявшая его тягучей тоской.

Тесть открыл ему ворота, чтобы можно было загнать машину на участок. Мужчины начали ходить по огороду: хозяин важно показывал свои владения, то и дело, как воевода, указывая то на одно, то на другое:

– Грядки в этом году решил поменять, где раньше картошка росла, посажу кабачки. Аня вон решила еще одно место под клубнику отдать. Больно уж Танюшка любит ягоду. Вот еще за крышу нужно будет взяться, надо чинить.

Олег согласно кивал головой, делал вид, что ему очень интересна судьба кабачков и картошки, но при этом краем глаза все время отслеживал, где сейчас Полина и его дочь. Понять, что они в домике, можно было по звону посуды. Анна Игнатьевна попросила их перемыть и протереть все, что осталось с осени в кухонных шкафах.

Приглушенно слышался радостный голосок Танюшки:

– Смотри, конфета с прошлого года! М-м, вкусная!

– Таня, зачем ты взяла ее в рот? А вдруг мыши! Ты же можешь заболеть мышиной лихорадкой! Лучше возьми конфету из пакета, что мы сегодня из города привезли, – после смерти дочери теща была очень мнительна. Она стала панически бояться всего, что может нанести хоть малейший вред Тане. Иногда девочка начинала тяготиться такой опекой, капризничала. Вот и сейчас она громко ответила:

– Ну и пусть! Какая лихорадка! Баба Аня, я не хочу конфету из города, они невкусные! Самые классные зимние – они тут жили без нас под снегом и ждали, когда мы приедем.