Гобелен с пастушкой Катей

…А она, Верка, те-есть, как в всегда хвастается без памяти: заграница – то, видеоаппаратура – сё, кооперативная квартира одно, бывшая «Берёзка» – другое, как соберется куда, хоть по делу – все бразильские опалы на себя – третье, ну, вот и доигралась, как Виктор всегда и предсказывал!

Кто-то очень умный решил, что они советские миллионеры. Вот этот кто-то и позвонил ей, наплёл с три короба про мужа, а она, видите ли – поверила!

С её же языка все сняли, наговорили на мужа небылиц, и она, конечно, побежала выяснять. Сказала бы ему: так и так, Витя, ничего бы не случилось, он бы сам с ней проехался в это Марфино, посмотрел, кто такие шутки шутит.

Так бедняжка Верочка очутилась в подвале. А ему, Виктору, очень скоро позвонили и поставили условие: пять тысяч – и жена на свободе, если всё останется в секрете. Стукнет кому, или не дай Бог в милицию заявит – прости прощай Верочка, и тела никто не найдет.

Виктору, естественно, пришлось тяжко. Во-первых, это бандиты думали, что у них денег много, а ты попробуй пять тысяч собери, да еще никому не слова…

А во-вторых, как всем объяснить, куда Верка подевалась? Знал бы, что она сдуру даже отпуск успела оформить, так всем и оказал бы: уехала поправлять здоровье.

Виктор этого не знал и прекрасно понимал, что скоро теща поднимет звон: где дочка? Потом Малышева приедет, и пока не подать ей Верку, с шеи не слезет – известно, что настырная девка (комплимент в мою сторону).

И когда они обе вдвоем, теща и Малышева за него взялись, пришлось идти в розыск пропавших и оформлять исчезновение жены. Но там он особенно не старался, чтобы не дай Бог не стали искать и не вспугнули похитителей, ведь явно кто-то из знакомых навел.

Поэтому он и дал понять, что жена могла сама куда-нибудь деться, мол, с нее станется. А сам тем временем лихорадочно собирал деньги. Взял у своей мамы, что отложенное на похороны, что-то продал и наскреб три тысячи.

Бандиты вскорости позвонили и назначили встречу где-то в темном углу, у подозрительного ресторана «Яхта».

Он какому-то типу деньги отдал, и даже не разглядел его в темноте. Остальное обещал отдать чуть позже. Те согласились. Он чуть с ума не сошел, пытаясь раздобыть денег, не продавая Верочкиных бразильских опалов. Ведь не скажешь же никому, он за Верку боялся. Так время и шло.

А тут ещё эти клушки (мы с тетей Аней, надо понимать) начали трепать ему нервы. Теща до того дошла, что стала его, Виктора, обвинять, грозила на него донести, хорошо хоть Екатерина её не поддержала, спасибо и на том. Тысячи собирались туго, сволочи эти торопили, говорили, что скоро им все надоест…

Так было до сегодняшнего утра. Но вот приехал сегодня товарищ, весь израненный (признательный кивок в сторону Валентина), рассказал, что вытащили Верку, и привез сюда. Спасибо, теперь вы нам дороже родных, век с Верой не забудем, наш дом – всегда ваш дом.

Приличествующими изъявлениями благодарности Витюша свой рассказ закончил.

В свою очередь Валентин всё сказанное кратко подтвердил: так оно и было, он Алексея запер в подвале, отправил нас домой и пригрозил тому милицией, если правду не расскажет.

Лешка раскололся, сказал, что это один его друг придумал, у него же, у друга и деньги, назвал адрес. Они ещё с Виктором к другу съездят, деньги, пожалуй, заберут, но тихо, без шума, нельзя таких людей доводить до крайности, может быть хуже. А Верочке надлежит рассказывать, как она отлично отдохнула, меньше разговоров, меньше забот.

Я попыталась заикнуться, а не лучше ли в целях безопасности подключить надлежащие органы, но мужики на меня дружно шикнули, в смысле, что не с дамскими мозгами решать такие дела, обойдутся они без моих ценных советов.

Дело, конечно, хозяйское, однако мои гражданские чувства были оскорблены: налицо преступление, рэкет в чистом виде, похищение с целью выкупа, а им бы только деньги вернуть. Скорее всего и на Валькину долю отломится, за активное содействие. Тем не менее, я поняла, что мое дело – десятое, и спорить не стала.

Мы ещё малость посмаковали интересные подробности событий, и парочка нашедших друг друга голубков засобиралась на выход.

Они хотели заехать к тете Ане, объяснить Верочкину пропажу невинными причинами, чтобы старушка успокоилась, а потом уже окончательно домой.

Итак, чета Согдеевых удалилась, а мы с Отче Валентином остались за трапезой. Я очень хорошо понимала, что помощничек, спаситель и пострадавший ни за какие коврижки не покинет мой дом, пока в бутылке на журнальном столе остается хоть капля коньяка. Зря мы с Верочкой оставили на столе, ну да ладно… Я только спросила с озабоченным видом, когда Отче потянулся к бутылке.

– А с травмой головы не вредно?

– «Хороший коньяк всегда полезен!» – веско заметил Валентин и смело налил нам по рюмке.

Надо сказать, что вид у моего детектива был слегка необычный: задумчиво-решительный. Рана на его темени была аккуратно заклеена пластырем, скорее всего Витюша постарался.

Некоторое, весьма непродолжительное время мы провели в полном молчании, Валенин наливал себе коньяк и быстро опрокидывал рюмку за рюмкой, а я делала вид, что медленно смакую. Недоговоренность между нами присутствовала отчетливо и имела почти осязаемую субстанцию. Тайны висели в воздухе плотно, как табачный дым.

– «Ну что прелестное дитя», – лениво произнес наконец Валентин. – Финита ля комедиа, надо понимать, теперь приступим к нашим интимным денежным делам?

– Ещё чего! – нарочито неизысканно сформулировала я. – Тут вранья наполовину, если не больше. История ваша нескладная (заимствовано у бабы Кати Лысенковой). Ты уж прости меня, Отче, но я в подвале просидела недолго, у меня с головой пока всё в порядке.

– Значит, резюмирую, – без удивления ответил Валентин. – Остаток оговоренной суммы мне будет выдан лишь в случае чистосердечного признания. Правильно я тебя понял?

– Ты меня совершенно правильно понял, – решительно заявила я.

– Ну, прелестное дитя, ты быстро взрослеешь, – рассмеялся Отче Валентин. – Уже и до шантажа доросла! А ваше с подругой вызволение из подвала, а зверский удар по голове – это всё бесплатно?

– А как ты туда попал? Почему далее с Виктором на пару? – ответила я вопросом на вопрос и добавила. – Нашел дурочку, понимаете ли…

– Ладно, сдаюсь, – снисходительно согласился Отче. – Неси свои спиртные запасы, только честно, этого коньяка мне – на два слова, а уж в процессе дружеского застолья я кое-что тебе поведаю. Только с условием: сколько горючего, столько и текста – идет?

– Сам ты, Валька, шантажист, – согласилась я, роясь в стенке за стопками полотенец, там стояла у меня почти полная бутылка рижского бальзама. – И гонорар ему, и горючее, обнаглела публика вконец…

– Живут же люди! – обрадовался старый друг при виде редкостного напитка. – Я тебя, прелестное дитя, ещё в магазинчик планирую сгонять, вот только пусть откроется, у меня история, ох какая длинная…

Я согласилась, хотя, видит Бог, какое мне было дело до этой самой истины? Верочка жива, вернулась домой, Валентин действительно вызволил нас из подвала, так плати ему деньги и дело с концом!

Мало приключений на мою голову, так ещё и правду подавай! Вряд ли она будет приятнее, чем рассказанная Виктором страшная байка. «Ибо во многом знании есть много печали» – промелькнуло в голове, но намерений моих библейская цитата не изменила.

Тут я приостановлю плавное течение рассказа и попытаюсь кое-что объяснить. Я не могу назвать точно минуту, когда история, преподнесенная Виктором с Валькиного одобрения, перестала вызывать доверие. Я, конечно, удивилась, увидев их на своем пороге вдвоем, но потом слушала, как завороженная, безо внутреннего протеста.

Недоверие нарастало подспудно, вроде беспричинно, но фразу насчет вранья я произнесла хоть и неожиданно для себя, но с полной уверенностью. Я думала, что слегка преувеличиваю, но, когда сказала «вранье», поняла, что вещаю святую правду.

Всё, что они вдвоем излагали, эта история с похищением казалась логичной, правдоподобной, даже злободневной, но вот соединение двух столь разных характеров на почве данного рассказа выглядело неестественным и фальшивым до крайности.

Хоть застрелите, эти красавцы никак не совмещались в рамках рассказанной истории!

Верочка ещё могла обмануться, она практически не знала Валентина, но отнюдь не я. И приготовилась слушать, смутно догадываясь, как дела обстояли в действительности. Я залезла в кресло с ногами, взяла в зубы Бог знает какую сигарету за утро, и вся обратилась в слух.

Сначала Валентин кратко поведал свою часть истории вплоть до удара по голове (вполне может быть, что легкое сотрясение мозга, нераспознанное вовремя, придало ему творческие силы и определило неординарный подход к делу). Дальнейшие события развивались просто головокружительно.

В тот самый момент, когда я в меру медицинского невежества занималась обработкой раны, Отче Валя без видимой цели созерцал окрестности.

Неожиданно пред ним предстало любопытное зрелище: знакомая фигура приближалась к сакраментальному домику с явным намерением посетить доморощенное узилище. Валентину представилась блистательная возможность отмщенья за нанесенный ему первый удар, вернее за оба!

Со второго этажа он узрел, как Виктор, Верочкин муж подходит к вилле, в подвале которой недавно изнывала в заключении его жена!

Удачно рассчитав время, Валентин вывел из домика оторопевших клуш (это нас), с наслаждением закрыл Виктора в доме и унес ключи с собой.

План дальнейших действий пока смутно копошился в его бедной голове, он спровадил женщин с глаз долой и, торжествуя, направился обратно к месту происшедших и, главное, дальнейших событий.

Восхитительная картина разворачивалась перед Валькиным мысленным взором. Безмозглый бугай, ни о чем не подозревая, спускается в подвал, зажигает свет и видит…!

Он видит множественные следы крови, обагренное той же субстанцией полено и закрытую дверь подвала. Что может подсказать Виктору воображение, Валентин даже не пытался представлять, сам факт доставлял ему немалое наслаждение.

Не меньшее блаженство охватывало Валентина в предвкушении момента, когда Виктор с воплем ужаса рванется по лестнице вверх, прочь из проклятого подвала и обнаружит, что заперт на месте предполагаемого кошмарного преступления!