Гобелен с пастушкой Катей. Книга 6. Двойной портрет

Абонент Л. Б. – Нет, ты все же проснись, девочка, у нас тут…

Абонент К. М. – Нет, я почти не сплю, а бумага у меня.

Абонент Л. Б. – Бог с ней с бумагой, деточка Катя, у меня не самые хорошие новости, тебя ждет один милый юноша. Сегодня в полдень.

Абонент К. М. – А Грише Добросееву мы уже дали отставку?

Абонент Л. Б. – Ну, это сложнее, однако, хорошо, что ты проснулась, Катюша. Гриша Добросеев в панике, тебя искал, вызвонил у меня, и я его простила. Ты тоже простишь, я знаю. Он не хотел тебя выдавать, но уже ничего не сделаешь, теперь правила другие.

Абонент К. М. – Простите, Любовь Борисовна, я совсем перестала понимать, может быть, что-то с телефоном?

Абонент Л. Б. – Нет, Катенька, ты мыслишь правильно, просто мне трудно сознаться, но уже пора. Тебя ждут великие, но неприятные дела в муниципальном отделении внутренних дел. Я скажу адрес, юноша там неплохой, инспектор Дима Новожилов, я с ним переговорила и предварительно обаяла. Надеюсь, что дальше него дело не пойдет. Ау, Катюша, ты у нас тут?

Абонент К. М. – Скорее да, чем нет, но… Как-то мне трудно сообразить. А зачем нам некий инспектор Новожилов Дима?

Абонент Л. Б. – Я вижу, Катюша, у нас наметилось охлаждение в отношениях, и всё беру на себя. Поверь, ты очень мелкое колесо в процедуре, просто последний свидетель. Чудесный юноша Дима предупрежден, клянусь, но это неизбежно. Ты самая последняя видела покойного в живых, так что…

Абонент К. М. – Ой, у нас покойный вдруг появился! Мне как-то не очень.

Абонент Л. Б. – Ладно, будем считать, что ты подготовлена, теперь слушай доступно. И ничего страшного, просто придешь к Диме Новожилову и расскажешь, как звонила к Грише в дверь и видела человека на лестнице, а потом его же, лежащего под дверями. Вот и всё. И не забудь подчеркнуть, что вы оба приняли его за пьяного. Если Дима против обещания станет играть с тобой в милицейские игры, то пригрози, что пожалуешься мне, я ему уши надеру.

Абонент К. М. – Значит ли это, что тот маляр…? Что он вовсе не пьяный лежал, он правда, сидел, а не лежал…

Абонент Л. Б. – Отвечаю по порядку: да, нет, не важно. Да – что он вовсе не пьяный, а, увы, мертвый. Нет, он оказался не маляр, а неизвестно кто. Насчёт того, лежал он или сидел, это ты Диме Новожилову подробно расскажешь, мне это неважно. Важно, чтобы вас с Гришей полностью исключили из возможных версий. Чтобы никто не додумался с малой зарплаты и большого ума произвести случайную смерть ханыги в криминальный заговор. С ними иногда бывает, но Дима – парень порядочный, и я его предупредила. Что ты расскажешь по порядку, если он не станет сочинять версии и задавать ненужные вопросы. Иначе ты уходишь в несознанку, к Грише приходила по интимным делам и ничего не видела. Никто никогда обратного не докажет, это помни накрепко. Когда развяжешься с Димой, то приходи, потолкуем по нашему делу. Идет, котёнок?

Абонент К. М. – Однако с добрым утречком нас обеих, Любовь Борисовна. Я опешила немного, ведь мокрое дело, не так ли? Если бы ханыга от инфаркта скончался или с передоза, то никто бы так не волновался, а?

Абонент Л. Б. – В тютельку сообразила, детка, ну и с Богом! Однако, держи в уме, что этот маляр-немаляр у нас сбоку припеку. Ты же не думаешь, что он имеет прикосновение к Грише или…

Абонент К. М. – Я считаю, что мне по этому делу думать вообще не полагается, надо сходить к юноше инспектору Новожилову и отчитаться, тогда будет вполне о, кей. Так?

Абонент Л. Б. – Умничка, и чем скорее, тем лучше, потом сразу ко мне. Пока, скоро увидимся, от Гриши тебе поклон, он оценил старания.

(Конец связи и вступления. Бледный ужас, прямо скажем.)

Глава вторая

№ 1. Рассказ в форме диалога начинает директор агентства «Аргус», Оболенский В. М.

Диалог имеет место в одном солидном учреждении, и слушает его тоже директор, Криворучко П. П., лицо облеченное высоким рангом и степенями. Действие происходит в служебном кабинете последнего тоже в сумерки, примерно две или более недели спустя, плюс-минус.

– И вот, многоуважаемый Павел Петрович, какие милые последствия мы поимели ровно через три дня. Ваша почтенная дама одобрила нашу Катю, приласкала и отправила за запиской к лоху, от которого сбежала благоверная супруга. Все счастливы, все довольны, наша Катя увлеклась и побежала, потому что старушка ее очаровала. Все были счастливы и довольны, ан нет! По ходу дела Кате случилось перешагнуть через труп, самым буквальным образом, и в довершение она оказалась последней, кто видел покойника живым. Клиент Катю сдал начисто, старушка-адвокат проконсультировала прелестное дитя и толкнула прямиком в объятия инспектора Новожилова. Труп валялся в морге невыявленный, разговор у Кати с инспектором был нехороший, но короткий, пришить её к делу не получилось, только «Аргус» чуть-чуть тряхнули, для проформы. Проехали. Катя особо не жаловалась и продолжала вместе с вашей дамой почтенных лет рыться в семейных делах той клиентки, что сбежала, и у чьей двери валялся случайный трупик, так, пустячок, мелкая подробность. Мне, она, то бишь Катя, не очень докладывалась, между прочим, бегала по городу, как ошпаренная, сыпала восторги про вашу старушку и что-то про сбежавшую дамочку, однако, это не важно. Ну, а теперь у нас зайчик в рукаве завелся, ваше сиятельство, уважаемый Павел Петрович. С чем я пришел, озабоченный донельзя. Сами сейчас убедитесь, минутку терпения.

Пока гость «ихнего сиятельства» плёл пространный рассказ, хозяин кабинета сохранял на лице бесстрастное выражение, даже пролистывал некую папку, будто рассказ-доклад не имел к нему отношения. Хотя впечатление было обманчиво, он давно прервал бы развязное повествование, не будь уверен, что в конце припасён эффект сильный, хотя и неприятный. Когда у него испросили минуту терпения, директор Павел Петрович наконец встрепенулся и промолвил надобный вопрос.

– А именно, милейший друг Валентин, а конкретно?

– Извольте начистоту и конкретно. Замечательно, я так и собирался, но просто трудно и больно, – замялся докладчик почти искренне. – Наша Катя уже неделю тоже пропадать изволит. Точка. А если конкретнее, то нет ее нигде, ни по какому адресу, ни по телефону. Ввиду форс-мажора я взял грех на душу, проник к ней в жилище и могу поделиться выводами. Благоволите?

– Я скорее полагаюсь на ваше чутье, – согласился хозяин кабинета. – Уж если вы, Валя, обеспокоились, то, наверное, не зря.

– Отнюдь не зря и не напрасно, что особенно тревожно, – поделился дурной вестью гость Валентин. – И поскольку мы оба-вдвоём, ваше благородие, втравили детку-Катю незнамо во что, то должны побеспокоиться, не правда ли? Так вот, в квартире милой детки я наткнулся на свидетельства того, что она вышла из дому без багажа и вовсе налегке, а обратно не вернулась. Подробности докладывать?

– Это предположение или уверенность? – кратко осведомился хозяин.

– Увы, уверенность, – без удовольствия отозвался гость. – Я Катю знаю много лет, мне ошибиться трудно, хотя и хотелось бы. Как ушла она из дому в джинсах и кроссовках, с зонтом и без заграничного паспорта, с одним общегражданским, так и не вернулась в скромную обитель. И беспорядок там привычный, без дальних сборов, ручаюсь, чем хотите. Просто ушла и не вернулась домой наша Катя. По сему случаю прошу и настаиваю на собеседовании с почтенной дамой. Ее дела.

– У вас полная уверенность? – спросил хозяин кратко.

– Иначе бы меня здесь не находилось, – неграмотно, но веско произнёс гость Валя. – Прошу санкции на розыск Кати, пока не стало поздно. Мне бы не хотелось…

– Разумеется, если это так серьезно, я дам знать Любови Борисовне, – начал хозяин эпически.

– Ничего подобного, вы мне дайте санкцию, а бабуле скажите, чтобы не чинила препятствий, – заговорил гость Валя не очень вежливо. – Катя у нас одна, и кидаться ею не следует. Бабушкины тайны должны пойти по фигу, времени у нас нету. Кати-то нету неделю, если не более того. А совпадение такого типа, что девка пропала, затем Катя пошла искать и тоже пропала – это мне не нравится совсем. И что труп там валялся у Кати под ногами, то последнее совпадение мне нравится ещё меньше. Убедительно?

– Более чем, вы правы Валя, моя санкция с вами, звонок будет сделан, – пообещал хозяин кабинета. – Но однако, наша Катрин, она ведь имеет ангела за плечами, я на него надеюсь, а вы?

– На ангела надейся, а сам не плошай, – ответил гость сердито. – Где кто был бы прошлым летом, если бы Катя ангелов у нас считала?

– Ваша правда, я ничего не забыл и вам не советую, – ответил хозяин. – И Бог в помощь, так же любые секретные фонды. Проверьте по всем каналам на въезд и выезд, где без визы и загранпаспорта, то-есть в рамках бывшего Союза. Вам окажут всемерную братскую помощь. Не стесняйтесь, я санкционирую. И держите меня в курсе.

– Лучше бы его не было совсем, курса этого, – без вежливости пожелал гость.

После чего откланялся без почтения, покинул кабинет и вскоре вышел из здания вон под нескончаемый дождь. Такое выдалось лето.

№ 2. Рассказ продолжает директор «Аргуса», он же Валентин, немного позже, так сказать, в промежуточном итоге

В промежуточном итоге для предлагаю стенограмму, диктофон писал, мы оба слушали, потом печатали и горько думали. Остались в недоумении, но им я поделюсь после. А покамест извольте узнать, что поведала старушка в пряничном домике, когда я, наконец, до нее добрался и сподвиг на правдивый рассказ. Ну вот, я грыз каменную баранку и слушал, а слезы недоумения сползали по воротнику вниз, мешаясь с холодным потом.

«Боже, куда черти внесли мою бедную Катю! И как её оттуда извлечь?» – вот что стучало по башке, пока приветливая дама Любовь вела многословный рассказ. Итак.

«…Скажу честно и откровенно, мой молодой друг, я не представляю, как эти сведения могут помочь в поисках Катеньки, но слушаю и повинуюсь. Потому что каюсь. Сама озабочена странным результатом. Катя держала меня в курсе розысков очень тщательно, приходила регулярно и делилась информацией, потом вдруг замолчала и скрылась с горизонта. На нее не похоже, очень обязательная девочка.

И вдруг – на тебе, Катя исчезает, потом вы появляетесь с претензией, что зло исходит от меня. Поэтому я честно делюсь тайной клиента, первый и последний раз в жизни. Павлик мне друг, Катю я полюбила, почти как родную, поэтому иду на проступок, жертвуя собою невозвратно. Хотя честно предупреждаю, что тайна другой клиентки Тамары Зориной-Рощинской вряд ли отыщет нам бедную Катю. Не того плана секрет, и Катя его не знала. Вот в чём вопрос. Я оставила девочку в неведении, чтобы посмотреть, что скажут остальные. Как я вычислила, они молчали и не делились семейной тайной, даже не знали, что Тамара советовалась со мною. По крайней мере, не все из них знали. Но я в курсе, что там намечался сложный семейно-денежный арбитраж, позорное и кляузное дело. Мне до сих пор думается, что Тамара скрылась именно из-за последствий. Хотя я могу ошибаться. Вот над чем Катя у нас трудилась, не зная того.

Теперь, если вы, дружок Валечка, набрались терпения, то вот секрет в очень пространном изложении, потому что иначе не выйдет, дело кляузное донельзя и многофигурное. Фантом и иллюзия. Слушайте и не перебивайте. Тамару Зорину-Рощинскую я знаю с пеленок, дружила с её тёткой Евой, находилась в курсе семейных дел, а год назад она сама пожаловала за консультацией, и вот какой выявился у нас пасьянс. Потом Тамара делилась печалями, лично и по телефону.

Кроме тётушки Евы у Тамары имеется полный набор близких родных: папа, мама, сестра и племянница. Это кроме мужа и детей. Но всё до предела сложно, поскольку в виде фантомов числятся покойный дядя с двоюродной сестрой, они погибли в одночасье в автокатастрофе, это были родные со стороны отца. Ева – она по матери.

Всё-таки придется начать с первичной материи, извините Валя, я сейчас возьму бумажки, иначе будем сидеть зря и ничего не высидим. Пардон. Итак. Зорины-Рощинские, вот они. Начинаем с бабушки Полины, иначе не вытанцовывается. Ох, грехи наши тяжкие!

Бабушка Тамары, Полина Зорина-Рощинская опочила в Бозе очень давно, но перед кончиной особо распорядилась лишь одним имуществом. Другие ложки и цацки старушка раздала заблаговременно по сыновьям и внучкам, а одну вещичку завещала в общее пользование. Предмет искусства, картиночку в дорогой раме, не нашей работы, по всей видимости, старинную и дорогую. Откуда вещь взялась у бабушки Полины, никто толком не знает: то ли фамильная, то ли выморочная. Однако висела на стене в доме дяди Тамары, где бабка Полина жила до самой своей смерти. Это важно, стоит запомнить. Так вот бабка Полина на смертном одре сказала буквально, но устно: „А это вам и девочкам“, имея в виду двух сыновей и трех внучек. Ясно, хотя и юридически некорректно, что выявилось потом, когда стало поздно. Пока не стало, предмет искусства висел на стене по негласному уговору, что делить никто не станет, а оно повисит в память о бабуле. К тому же действующие лица были обеспеченные и оттого не жадные, в недавние еще времена.

Теперь оставим картинку в покое и перейдем к Тамаре и кузине Инночке, дочке дяди. Обе сонаследницы дружили с раннего детства, были ближе, чем родные сёстры. Тамара старшая, Инночка на два года моложе, учились в одной школе и всё такое прочее. Девицы делились сердечными секретами и поклонниками, в последнем дошли до крайностей. Не наше дело, но вышло сложно.

Был у Тамары соискатель Гриша Добросеев, его она не очень-то привечала, зато по нему сохла Инночка. С девицами такое бывает, всё в норме. В девятнадцать лет Тамара выскочила замуж за однокурсника, пустив Гришу побоку. Тогда его подобрала Инночка, они поженились, когда у Тамары родилась дочка Анечка. Впрочем, жили очень хорошо, Инночка Гришу обожала, у них родился мальчик Петя.

Наши девочки продолжали дружить и общаться, даже когда Тамара развелась, у нее брак не выстроился. Инночка, добрая душа, не боялась ничего, ну да это неважно. Важно другое, и очень печальное.