Верна – дочь боярина. Так могло бы быть

Ибо новое бедствие близится!

Но мы больше не позволим им на нас напасть.

Вот что я мыслю!

Нынче, здесь, в этот час, мы объявляем набор добровольцев, которые будут сведены в три ратных дружины и отправятся навстречу кочевникам. Почему дружин будет только три? Потому что после последнего набега под моим началом осталось только трое бояр – остальные погибли, как всем вам известно. Зато в дружинах этих, кроме ратников, будут и работные люди, которые выступят вместе с воями. Но пока не для битвы, а для постройки крепостей. Так что в добровольцы понадобятся и те, кто может строить или помогать при возведении.

Но брать будем не всех, ибо негоже жён наших и детей оставить без всякой охраны, защиты и помощи!

Всё, что может быть потребно для возведения крепостей, надо будет взять с собой. Каждое сословие берёт с собой те орудия, какими оно работает здесь. А также обязательно понадобятся мастеровые, которые умеют ковать – и не только оружие, но и всё, что требуется при строительстве да и в обыденной жизни крепостей. А также каменотёсы, древоделы и мастера по всем иным ремёслам.

Вои же будут исполнять своё ратное дело и не исключено, что возможны боевые схватки с дозорными отрядами ордынцев. А поскольку мы похвальбу отвергаем, то и надо предупредить такое положение, когда раненные могут осложнить положение дружины. А потому следует озаботиться тем, чтобы были и походные лекари, дабы раненные были как можно скорее излечены и снова сели на коней, оружие было либо исправлено, либо чтобы вой немедленно получал бы новое.

Все добровольно вызвавшиеся идти туда работные люди будут также разделены на три части и будут присоединяться к одной из трёх дружин. Они станут подчиняться боярину, стоящему во главе этой дружины точно так же, как ему подчиняются вои. С дружинами и отправитесь.

Что скажете, мужи? – обернулся князь к собранию, стоящему на том же возвышении, с которого он говорил.

Старцы, как один, кивнули согласно головами: мудро придумано! Давно след было так сделать!

– Силы – и ратные, и работные – будут распределяться поровну: половина мужей всех сословий и занятий должна остаться дома: ибо поход сей будет очень долгим, самое малое, с ранней весны до поздней осени. Посему не должно возникнуть никаких обид или иных подозрений, что отбор проводится по чьему-то личному хотению. Те, кто останется дома, должны будут усиленно работать, чтобы обозы, которые будут отправляться к строителям крепостей, каждый раз оказывались нагруженными всеми необходимыми припасами и получали надёжную охрану. Так что легко не будет ни оставшимся, ни ушедшим в поход.

Всем, кто хочет и может отправиться, подходить к боярам, старшим над каждой из дружин. Сразу скажу, что работного люда, мастеровых в каждом из потребных в походе ремёсел будем брать по два-три человека, а потому сначала подумайте, можете ли оставить дом и семью. Тех, кто есть единственный муж в доме, брать не будем. Единственных сыновей – тоже. Нам ещё нужно о городище нашем подумать: мы должны расти и укрепляться, а в походе очень высокая возможность погибнуть в сражениях с ордынцами. Для воев это дело привычное и, так сказать, ожидаемое, для горожан же, к делу военному не обвыкших, эта опасность ещё усиливается. Так что в пути будем и обучение проводить.

Князь окончил своё слово. И сразу после того, как он отошёл к старейшинам, все трое бояр расположились за поставленными у возвышения, на котором находились князь и старейшины, тремя столами, к которым и стали подходить добровольцы.

Отбирали не просто лучших в своём ремесле, но тех, кто при этом ещё хоть немного был знаком с воинским делом, помимо высокого уровня мастерства. Так что отобранных оказалось не так уж и много: примерно по полсотни человек в каждой из дружин.

Старейшины же определяли, сколько казны может быть истрачено на поход, на закупку лошадей, уже готового воинского снаряжения и всех тех орудий труда, которые понадобятся при возведении крепостей. Отбирались также и лучшие тягловые лошади, которым предстояло выполнять самую тяжелую работу.

***

Перед днём, в который намечался выход обоза, князь собрал всех трёх бояр, старших над дружинами, и спросил, озаботились ли они выслать разведку, дабы не подвергать обозы даже малейшей опасности. Всё трое ответили, что это сделано и вернувшиеся вои ничего подозрительного не заметили.

– Но мы, добавили бояре, непременно – каждый и все вместе – намерены на всём пути постоянно держать вокруг обоза боевое охранение и разведку, высланную несколько вперёд. Продумано всё возможное, чтобы обозы обезопасить и доставить на место в полной сохранности.

– Добро! – Остромысл, тем не менее, от озабоченности не избавился. – Набранных людей будет каждому из вас довольно? Особенно тебе, Феодор, ведь тебе надлежит ставить центральную, самую мощную крепость. Так и людей потребно поболее.

Феодор подробно перечислил, сколько и кого из ремесленников он набрал к себе в дружину. Получалось, что несколько больше, нежели у бояр Броня и Мечеслава. Перечислили и они, кого и сколько набрали. Но им предстояло возводить крепости на менее опасных направлениях (хотя кто может определить степень опасности, когда имеешь дело с кочевниками?), да и система постоянной связи с центральной крепостью, Феодора, была продумана толково.

– Я ещё вот что мыслю, – сказал князь. – Когда все три крепости надёжно перекроют возможность набегов, земли вокруг них будут отданы каждому из вас в полное и наследственное владение. Одинаковыми по размеру будут эти земли, дабы промеж вас заранее свара не началась. Даже больше скажу: после этих крепостей мы должны будем строить новые, а впредь всем строителям будем выделять такие же по размеру земли. Каждый из вас должен иметь, чем наделить своих вошедших в возраст сыновей, дабы честь боярскую они могли соблюдать с полным достоинством.

А что только одна пока крепость будет очень мощной, так тому причина простая: сил у нас на три столь же мощных крепости пока не достаёт. Но со временем, я надеюсь, и Бронь, и Мечеслав свои крепости превратят в такие же неприступные твердыни. И все трое должны сразу смотреть, как бы частоколом отгородиться не только на своей стороне реки, но и на другом берегу. О необходимости возведения как можно более высоких сторожевых башен не напоминаю: вы и сами, небось, о том постоянно думаете.

Больше скажу: уповаю, что потом из своих воев выберете самых толковых и отправите их ставить крепости впереди уже ваших земель. Вся эта земля стать русской должна стать, аж до самого моря. Так что и воев, могущих крепости созидать и сделать их неприступными для врагов, понадобится много. А кочевникам тоже вольной степи останется довольно – ей, похоже, конца-края нет, степи этой…

Князь помолчал и спросил:

– Так когда намереваетесь отбывать?

– Даст Бог, завтра по росе.

– Добро. Провожать вас будет кому и без меня, но и я хотел бы обняться с вами всеми перед походом. Очень он важен для всех нас, для каждого, для самой жизни нашей.

– Да, – решился всё-таки Феодор. – Вы только не смейтесь все, хорошо? У меня тут есть некая новость. – Феодор помолчал, раздумывая, говорить или всё-таки промолчать, но, в конце концов, решился.

– Сын мой, Преслав, как вы все знаете, очень до железа всякого охоч. Ну и до выдумок с железом этим тоже охоч. Так он придумал вот что: такое большое железное колесо со штырями, вернее – с подставками для ног. И эти подставки вращая, двигаться на том колесе можно даже быстрее, чем на лучшем из коней.

Бояре недоверчиво переглянулись с князем и огромным усилием воли сдержали улыбки.

– Я и сам хохотал поначалу, – сказал Феодор, заметив их желание улыбнуться. – Пока не увидел, как оно может быстро катиться. И тогда я подумал: хорошо бы, чтобы вот такое колесо было у всех наших младней, которых вои отправляют с новостями. Главное – с коня человека в степи далеко видно, а колесо лишь на локоть возвышает. Разница, согласитесь, если вестнику укрыться надо от злого глаза. Да что ж это я словами вас морочу, – сам себя прервал Феодор, – а пойдёмте-ка к моему двору, да сами поглядите. И если ты, княже, со мной согласишься, что вещь вроде бы нужная, то надо бы таких колёс наковать да раздать во все дружины. Людей-то, а молодых особенно, нам беречь надо!

Сойдя с коней, все четверо не стали в терем входить, но сразу же Феодор велел Преславу, немедля выбежавшему во двор, колесо прибывшим показать да и прокатиться на нём. Сын смутился, но подчинился. Буквально через минуту выкатил перед гостями колесо, несколько меньше тележного, и как бы двойное, так что оно само по себе стояло и не падало.

– Пробегись-ка на колесе по двору, пусть гости поглядят, что это у тебя получилось.

Преслав взялся за высокую, наверху раздвоенную, с двумя ручками, стойку, ухватился за эти ручки, как-то разом обеими ногами запрыгнул на подставки и тут же поехал с такой скоростью, что самый лучший конь с места взять такой галоп вряд ли смог бы. Гости внимательно смотрели, как это колесо движется вперёд и лишь переглядывались.

Сделав несколько кругов, Преслав остановился, даже не запыхавшись.

– А главное, есть-то колесо не просит, шуму особого от него нет, звука никакого не подаст, не испугается. Так что вот. Скажи слово, княже, как тебе показалось?

Князь внимательно смотрел на колесо и думал.

– А что, не ломалось у тебя колесо пока? – спросил он у сына Федора, пристально на него глядя.

– Пока нет. Двор у нас ровный. А если по бездорожью, по степи, то надо будет поглядеть, как оно покажет себя.

– А давай ты нынче же и попробуешь. Выдели, Феодоре, пару верховых в охрану, да пусть втроем в степь и съездят. Если выдержит его колесо хотя бы час степное бездорожье, так прямо сегодня и созову железных дел мастеров да повелю колёс таких наделать для всех. Чтоб у каждого воя такое с собой было, а то всяко бывает: убьют коня в сече и остаётся воин безо всякой возможности передвижения и тем дружину свою поневоле задерживает – что в отходе, что в нападении. А кстати, для приступа хорошо колесо-то будет, а? Кочевники-то конников ждут? А тут и не видать никого, а глядь – дружина вдруг появилась да ударила?!!

***

Провожать обозы на площадь пришли все, включая жен с младенцами на руках. С уходившими родные попрощались и дома, но пришли, тем не менее, на площадь, потому что увидеться придётся не скоро. А если, не дай Бог, что случится, то, может, и вовсе встречи не будет. Но все уповали на лучшее и все чаяли возврата домой воев и работных людей, уходивших на важное для всего городища дело.

Ни князь, ни старейшины на помост не поднимались – всё уже было сказано – а стояли в центре площади, давая последние наставления боярам, старшим дружин.

Те, видя, что все готовы в путь, посмотрели на Остромысла: командуй, мол, княже, отправляться.

Князь взмахнул рукой:

– С Богом! Да вестников присылайте, если помощь понадобится. А если всё будет благополучно, то уже с обратным обозом узнаем, что вы прибыли на место без урона и нападений.

Феодор легко тронул шпорами любимого коня и возглавил обоз. Все его люди тронулись следом. Далее его примеру последовали Мечеслав и Бронь. Ехать им вместе предстояло примерно три четверти пути, а там их дороги разойдутся: Федору – прямо, Мечеславу – направо, Броню – налево. Они уже договорились о системе сигналов, которые будут подавать в случаях спокойной обстановки и возникшей тревоги: в первом случае – либо один длинный сигнал рога, либо долгое явление пылающего факела, затем опущенного, во втором – то же, но прерывистое.

Путь дружинам предстоял длинный и опасный, потому и был, когда и путешественники, и провожающие собрались, прямо на площади отслужен молебен о путешествующих, на котором все – и остающиеся, и уезжавшие – возносили жаркие молитвы о сохранении всех во здравии и благополучии и об исполнении задуманного.

Когда обозы скрылись из глаз провожавших, князь, взойдя на возвышение, поднял руку, призывая всех к тишине. Пока народ, уже собравшийся по домам, удивлённо перешёптывался, пытаясь угадать, о чём князь хочет говорить, Остромысл на возвышение, не призывал, тем не менее, туда же и старейшин.

– Братия и сёстры! Уехали наши мужи на дело великое и да поможет им Бог. Но и мы должны думать, как и чем им помочь.