Башня. Книга первая

Дом Алексея, – таково, как выяснилось позже, было имя того, к кому они оба так стремились, а фамилии его, кажется, не знала и Татьяна, – они действительно нашли так легко, словно бывали в Твери раз двести и знали город чуть ли не наизусть. Или словно их кто-то невидимый – вёл. По крайней мере, Татьяна, ни у одного местного жителя ничего не спрашивая, сразу же села на определённый номер троллейбуса и сошла на какой-то остановке так уверенно и спокойно, словно это было для неё самым привычным делом. Столь же «привычно» с остановки она направилась налево, прошла метров двести и нырнула под какую-то арку. Пройдя в несколько шагов дворик, Татьяна направилась к маленькому, в три окошка, двухэтажному домику и сильным рывком (откуда, как она могла узнать, что пружина в двери окажется тугой? – опять страшно поразился Лысый) открыла входную дверь. И так же уверенно, совершенно для Лысого необъяснимо, почему, постучалась именно в одну из квартир, в правую, хотя на притолоке торчала огромная пуговица звонка. Открыли им немедленно.

– Входите! – обрадованно произнёс тихий молодой голос, обладателя которого Лысый разглядел, только оказавшись в небольшой светлой комнате.

Почти ровесник Лысому, не очень высокий, худощавый, очень молодо смотревшийся человек, с тонкими светло-русыми волосами, казавшийся братом Татьяне: их объединяло, делало похожими какое-то внутреннее, духовное единство, хотя Лысый почему-то был почти уверен, что видятся они впервые.

По крайней мере, оказавшись в доме Алексея, Татьяна словно очнулась, ибо стала оглядываться с тем несколько удивлённым видом, с каким в новом, незнакомом месте осматриваются все. Сие Лысому казалось тем более странным, если вспомнить, с какой уверенностью Татьяна добиралась сюда: прямо после того, как переступила собственный порог, закрыла дверь своего дома – она словно совершенно точно знала абсолютно весь маршрут – до только что переступленного чужого порога включительно!

Зато, этот чужой порог переступив, она словно вдруг освободилась от какого-то наваждения. «Сейчас Татьяна спросит у меня, где это мы находимся и что мы здесь делаем? – мрачно подумал Лысый. – И кто – этот хмырь. Но на последний вопрос она пусть ищет ответа у кого-нибудь другого. Мне самому бы кто на все эти, да и не только эти, а и многие другие вопросы – ответил…»

– Я отвечу, – вдруг произнёс Алексей, – на все ваши вопросы отвечу, но – чуть попозже. А вы пока располагайтесь, немного отдохните… Желающие могут умыться. Потом чайку попьём и поговорим. Сейчас я что-нибудь соображу на стол.

«Мысли он, что ли, читает?» – осознав, что вслух-то он не произнёс ни слова, опять изумился Лысый.

– Читаю, – ответил с кухни Алексей, – вынужден сознаться. Но вы всё же не думайте, не бойтесь, что я полную ревизию вашего мозга самовольно произведу: прав таких у меня нет. Да и не хотелось бы мне их иметь! А на мысленно произнесённые вопросы по теме я отвечать, вынужден признаться, просто-таки обязан. Особенно – вам. Поскольку вы, так сказать, доброволец.

Лысый потихоньку начал звереть. Ладно уж, Татьяна молчит, как в рот воды набравши, но этого-то хлюпика Лысый вынудит выложить всё, как есть. Или тайны эти сейчас же закончатся, или Лысый никогда больше не пойдет в горы!

– Это вы напрасно! – показываясь в дверях с какими-то блюдцами, сказал Алексей. – Тайна, конечно, есть, но вы, Сергей, узнаете её сейчас. («Откуда, интересно, он знает моё имя? Татьяна сказала!» – тут же сообразил Лысый). Дело в том, что объяснить всё это сложно, особенно столь приземлённому человеку, как вы. Я ведь немного знаю вашу жизнь и потому позволяю себе так вас определить.

(«Это я-то – приземлённый?!» – с резко отвисшей челюстью подумал Лысый, всегда пребывавший в святой уверенности, что именно он и является последним романтиком Вселенной! А потому – вёл соответствующий образ жизни и строго соблюдал определённые нормы поведения).

– Поэтому Татьяна, – продолжил Алексей, – и попросила меня выполнить эту миссию. Чай скоро будет.

«Чай – это просто прекрасно! Ещё бы к чаю чего-нибудь, да посущественней!» – тоскливо помечтал Лысый, евший последний раз ещё в самолёте, после чего ими уже было пропущено минимум два приёма еды. Даже в электричке Татьяна есть не стала, а Лысому, довольно крупному по габаритам мужчине, было невмоготу – одному: не того он был воспитания человек, чтобы жрать в одиночку. Но тут же спохватился, поняв, что и эта мысль тайной для Алексея не осталась.

Так что Лысый нашел себе занятие: полез за гостинцами, включая и съедобные, которые, хотя и в спешке сборов, но были им запасены и заботливо уложены. Причём, копаясь в вещах, он старался ни о чём не думать, тем более, что ничего, кроме мата, слепить не получилось бы: а что ещё прикажете говорить человеку, совершенно не владеющему ситуацией и зависящему в этой ситуации от каких-то неизвестных хлюпиков, которые неизвестно как себя ещё покажут. И пусть Татьяна явно хорошо к Алексею этому относится, но ведь Лысый-то знавал мнократно повторявшиеся случаи, когда она не просто хорошо, а до явной страстной влюблённости прекрасно относилась к таким пройдохам и мерзавцам, которых приличные люди к себе не подпускают ближе, чем на пушечный выстрел! Причём выстрел этот должен быть – из самой дальнобойной пушки! Вы спросите, а как же те невинные люди, которые находятся в точке попадания? Разве их мерзавцы милуют? А они пусть тоже мерзавца гонят! И если все непрерывно будут мерзавцев – гнать, быть мерзавцем станет просто невыгодно, и мерзостность отомрёт, как атавизм…

Стол потихоньку наполнился разными разностями, следом Алексей внёс бурлящий чайник и они сели поесть с дороги. Алексей, очевидно, не завтракал, дожидаясь их, а потому сел за стол вместе с ними и ел весьма активно. Но при этом успевал и разговаривать: сначала, естественно, расспросил их, как они доехали, потом удостоверился у Татьяны, рассказала ли она что-нибудь своему другу, а если – да, то что именно, а поскольку Татьяна в ответ отрицательно покивала головой, он пристально взглянул на Лысого и, очевидно, задумался, с какими же словами приступить к объяснению.

Ситуация, очевидно, была исключительно сложная, сведения были, видимо, строго секретные и какую минимально необходимую дозу информации предстояло открыть, решить было также чрезвычайно сложно. Но вот Алексей отложил вилку, прихлебнул чаю и собравшись с духом, начал:

– Дело, Сергей, в том, что ты поначалу будешь отвергать почти все мои слова: такими они покажутся тебе странными и невероятными, что твоим первым душевным движением, первой реакцией будет – отправить меня в психушку. Но хотя все мы долго и упорно воспитываемы были в духе строгого материализма, каждый из нас, живущих в этой стране, я имею в виду, всё-таки постоянно натыкается на факты, определить которые можно только как непознанное, мистическое, необъяснимое. Те же, например, летающие тарелки. В которые ты, конечно же, не веришь, а считаешь привычно все гипотезы, теории не только об их наличии, происхождении, о самом их существовании, но и рассказы о встречах с ними землян – исключительно бредом сумасшедших или пьяных, оказавшихся достаточно сообразительными при выдумывании уважительных причин собственного отсутствия на работе или дома. Ведь именно так ты и думал всегда в отношении подобных вещей, не правда ли?

Лысый автоматически кивнул, ибо он, как всякий человек, имеющий дело с техникой, хорошо представлял себе её максимальные возможности и был уверен, что возможно и реально только то, что можно пощупать руками. О, нет, он не отвергал, допустим, атома (которого руками – не потрогаешь, в строгом смысле этого слова, по причине его микроскопичности) или же различных физических процессов, но ведь множество атомов, соединённых в одно целое, потрогать очень даже можно, физические же (невидимые) процессы дают вполне материальный результат… Так что Лысый вовсе не считал реальным только видимое. Но ко всякой мистике относился с интуитивным подозрением: столько шарлатанов подвизается в этой области в роли выкачивателя денег у тупоумных идиотов, что оказаться в числе этих идиотов Лысому никак не улыбалось. Но, с другой стороны, различные книги на эту тему, написанные умными людьми и основательно аргументированные доступными проверке фактами, он читал с удовольствием. Книги, авторы которых его, читателя, уважали, он любил.

Конечно, литературой эзотерической, и – религиозной, он интересовался – но ровно настолько, насколько такого рода литература самостоятельно приплывала. Но если уж приплывала, он её не пропускал: просто потому, что очень любил читать, а потому – читал быстро и постоянно оглядывался в поисках чего-нибудь ещё им не читанного. Хотя многие книги такого рода казались ему, для так называемой завлекаловки, наполненными не совсем, мягко говоря, достоверными данными, кое-какие познания в этой тематике он всё же приобрел. Так что отвергать без разбору абсолютно всё из того, о чём Алексей только что сказал ему и что должен был рассказать ещё о весьма странном и таинственном поручении Татьяны, Лысый не собирался. Тем более, что Татьяна, да и сам он внезапно оказался вовлечённым в это странное по самую макушку.

– Так вот, Сергей, обладая кое-какими познаниями в эзотерике, в частности – в религии, ты должен понимать, что дыма без огня – не бывает. Если, например, сотни лет люди говорили о драконах, то в наше время, при раскопках, подтвердилось, что пресловутые драконы, пусть и очень давно, были реальностью. То же можно сказать и почти обо всех легендах и мифах, сказках и апокрифических писаниях. Если официальные власти, то бишь – наука, из ретроградного страха перед новым, отказываются признавать факт одарённости некоторых людей редкими парапсихическими способностями, то ведь будет глупо и нам отвергать такую возможность из чистого соглашательства. Или – из трусости, от лени ума: отвергнешь и нет для тебя этого знания, потому что освоение его потребует чрезвычайных мозговых усилий.

Но если презреть собственную лень и трусость, если немного потрудить свои извилины, придётся, после всестороннего анализа, придти к выводу, что будет действительно разумным признать некоторые, пусть странные и новые, факты, как реально существующие. Скажи, тебе встречались популярно-научные статьи о том, что Христос – исторически реальное лицо? Лысый кивнул: он читал пару-тройку подобных статей. Конечно, во тьму веков не сходишь проверить достоверность фактов, но не могли в те далёкие времена жить одни лжецы и тупицы!

– А читал ли ты, или слышал ли где-нибудь что-либо о Великих Посвящённых? И знаешь ли ты, Сергей, что значит это посвящение, кто эти посвящённые и во что и кем они посвящены? Сразу скажу, что речь мы ведём не о масонах – любого из орденов! – хотя все трое оставались за столом, им стало не до еды.

– Я так и понял. – Лысый совершенно отчётливо понимал, что разговор – крайне серьёзный, что ему, вероятно, предстоит узнать что-то такое, о чём знают считанные, редкие представители земного человечества, такое, чего ни в каких книгах не вычитаешь и ни в какой курилке не узнаешь, но почему-то одновременно ему казалось, что над ним жестоко издеваются, задавая ему такие детские, чтобы не сказать хуже, вопросы. – Я понимаю, о каких именно посвящённых ты говоришь, но при чём тут они? Какое отношение это имеет к нам?

– Сейчас ты все поймёшь. Но давай сначала выясним ещё кое-что о твоих знаниях, ибо в зависимости от этого мне нужно будет иначе, другими терминами, объяснять тебе то, что ты так сильно хочешь узнать.

Так вот, скажи, знаешь ли ты хотя бы приблизительно, как выбирают, где, кто и как долго и каким именно наукам обучают принятых в школу людей, чтобы люди эти могли быть посвящены?

– Я полагаю, что это происходит в каких-то тайных школах в монастырях Индии или на Тибете.

– Ты прав, Сергей, да не совсем. Школы эти имеют филиалы везде и, в том числе – в России. Причём я должен заметить, что и учителя в этой школе, в отличие от учителей из школы обычной – ведь и школа эта необычная – представлены не только людьми…

Лысый вытаращил глаза:

– А кем же ещё могут быть представлены учителя? Драконами, что ли? Или – инопланетянами?!

– Ты лучше ответь вот на какой вопрос: читал ли ты «Тайную доктрину» Елены Петровны Блаватской?

– Нет. А что?

– Дело в том, что госпожа Блаватская в этом труде открыла многие и многие научные тайны, дала ответы на многие из вопросов, на которые человечество давно искало и не находило ответов. Например, известно ли тебе, что наша Земля – только одна из семи, точно таких же планет, с полным правом могущих быть тоже названными Землёй?? Что мы – не только одна планета из семи носящих разные имена в нашей Солнечной системе, но и одна из семи Земель, последовательно перемещаясь по которым, человек – его душа, его дух – сможет, пройдя весь Путь, вернуться ко Всевышнему?

Конечно же, Лысый этого не знал! Как, очевидно, не знал и ещё очень многого другого. Например, того, что ныне живущее человечество является Пятой – с момента сотворения Человека – Расой, живущей на четвёртой из семи Земель и что оно, невзирая на всю неприглядность нынешнего состояния морали, уже прошло самую низкую, бездуховную стадию своего существования и теперь поднимается по духовной восходящей…

– Так вот, – продолжал Алексей, – Татьяна и поступила учиться в одну из таких школ. Вернее, была в неё приглашена: в такие Школы можно попасть, только получив приглашение, но собственное твоё желание такой возможности – не даёт. Потому что в такие школы принимают только людей, стремящихся к духовному росту, чистых душой, которые, хотя и могли бы быть названы, пользуясь религиозной терминологией – грешными, но готовы очиститься. Самостоятельно пришедших к тому уровню духа, в котором человек начинает испытывать потребность в Учителе. Кого Спутники признают готовым стать Учеником. И не просто готовым, но собственными усилиями дозревшим духовно до состояния, когда очищение – возможно. А оно становится возможным исключительно тогда, когда человек объективно оценит себя самого – во всех проявлениях. И признает, что его нынешнее состояние и образец идеальной чистоты души и духа – две далеко друг от друга отстоящих величины…

Когда Силы Света, всегда пристально за нами всеми наблюдающие, приходят к выводу, что данный человек по-настоящему готов вступить на путь духовного очищения и восхождения, ему даётся знак: или даётся для чтения и познания Книга, в которой раскрыты первые тайны Сил Света, или снятся значащие сны, которые становятся для этого человека началом размышлений, или появляется Посланец от небесных Сил, как и было с Татьяной.

– С Татьяной? – челюсть Лысого с грохотом отвалилась и загремела по полу. – То есть как это с Татьяной? А почему я ничего не знаю? Когда это к ней являлся посланец? Когда я был в Пятигорске?

– Именно тогда. – Алексей начал отвечать на вопросы, начиная с последнего. – А твоё «не знаю» перешло в прошедшее время: теперь ты знаешь. Причем, знание это ты получил по её величайшей просьбе, просто-таки мольбе. И мы, то есть Светлые Силы, согласились сообщить тебе некоторые сведения, потому что и ты практически готов вступить на этот Путь. Так что вдвоём вам, возможно, окажется легче двигаться по нему. Потому что трудностей, самого различного рода и наполненности, вам достанется немало и множество раз вам захочется, как минимум, – остановиться и передохнуть, а, как максимум – сойти и вернуться к прежней, ленивой жизни, устроенной по вашему усмотрению… Но сойти с Пути – невозможно, так что решиться надо раз и навсегда. Более того, даже прервать движение надолго, остановиться и отдыхать, ничего не делая, – не получится.

Остановка Ученика в пути допустима только с разрешения Учителя и только с целью обдумать, проанализировать пройденный отрезок Пути, разобраться в причинах и следствиях ошибок и успехов, и, исходя из выводов этих размышлений, составить план дальнейшего восхождения. Вы оба – люди, не раз бывавшие в горах, и прекрасно знаете, что есть при восхождении такие участки, с которых невозможно вернуться вниз, ибо если подниматься выше кажется просто немыслимым, то вниз есть только один путь – упасть, сорваться, разбиться…

Вам, в этом, духовном восхождении, – упасть, сорваться, разбиться, умереть – потому что единственной надеждой на отдых покажется небытие захочется не однажды. Но ваши Учителя (которыми окажутся и как обычные земные люди, так и, до некоторого времени, пока вы не обретёте полного духовного видения, незримые вами жители иных измерений) – до определённого момента, по крайней мере, не дадут вам сорваться и погибнуть. Вам нужно будет только знать, всегда помнить, что для успешного преодоления Пути вы должны абсолютно доверять Учителю, его знаниям, опыту, доброте. Потому что Ученик может быть грешным, а Учителем могут стать – только Просветлённые, Посвящённые, которые прошли собственный Путь и поэтому, поймут вас в ваших сомнениях, провалах и мучениях…

Алексей замолчал, давая Лысому время и возможность спокойно переварить только что услышанные невероятные, невозможные слова. А принять их было довольно трудно: надо знать страну и власть (то есть – идеологию: воинствующе атеистическую), десятилетия царившей в стране, чтобы понять, насколько же трудно было человеку, воспитанному в духе научного атеизма, строгого материализма и воинствующего безбожия, вдруг согласиться с тем, что в каком-то, неизвестно где существующем, мире, который невозможно увидеть, до которого не долетишь ни на какой ракете, идёт бурная жизнь, причём жизнь эта самым теснейшим образом переплетена с жизнью той, которую видишь, живёшь ежедневно и частью которой являешься сам.

Мало того, рядом с тобой, не просто никогда тобой не виданные, а часто и вообще не подозреваемые, живут тьмы и тьмы – людей и не людей, то есть существ совершенно иного порядка, интересующихся тобой настолько интенсивно, что любая – как и все вместе – тайные государственные службы просто-таки умерли бы от чёрной зависти, поняв, насколько квалифицированно составили твоё досье эти, даже тобой не подозреваемые, соглядатаи.

– Это очень плохое слово, Сергей, – вдруг произнес Алексей, о существовании которого Лысый начисто забыл, углубившись в размышления. – Лучше употреби другое слово – «Спутники»: ведь они всегда рядом с тобой, на всех твоих дорогах…

«На тебе, – подумал Лысый, – а я и забыл, что тут и мысли читают, как букварь. Так что моё положение – хуже губернаторского! – не обдумав всё, не примешь решения, а обдумываешь, словно по радио вещаешь: кто только, возможно, тебя не слышит!»

– Да, Сергей, тебя сейчас, действительно, слушают многие Спутники. Но только потому, что именно от твоего решения, потому что Татьяна своё давно уже приняла, – опять загремела об пол челюсть изумлённого Лысого, – очень многое зависит: как в моей, и в твоей судьбе, как в судьбе Татьяны, так и – в судьбах ещё многих…

– В чьих, например?

– В, например, судьбе того, на помощь к кому мы как раз и должны будем, как можно скорее, причём, устремиться… В судьбах тех, кто станет (или не станет) твоим Учителем и, также, твоими Спутниками.

– Так они же, вроде бы, у меня уже есть.

– Но роль их, обязанности их – переменятся, потому что переменится и твоя жизнь, и твои занятия, и твои мысли – абсолютно вся твоя жизнь, во всех деталях станет совершенно другой!

– Значит, Татьяна так спешила сюда, к вам, потому, что кто-то попал в беду и ждёт помощи?

– Именно поэтому. И именно Татьяна убедительно настояла, чтобы ты тоже принял участие в спасении живой Души. Спутники же твои, кстати, как были в большом сомнении, так и до сих пор ещё сомневаются, разрешать ли тебе это участие.