Сокровища Ирода

Марина стеснялась признаваться себе, что у нее мало опыта в любви. С мамой такие вещи обсуждать не будешь, а подругам раскрывать душу не хотелось. Вроде бы и возраст давно уже подошел, а ее женское естество тихо дремало где-то в глубине души и не делало никаких попыток выбраться наружу. Она почти смирилась – ну, бывают женщины, холодные от природы, вот она одна из них. Но когда она встретит своего, настоящего, единственного мужчину – все изменится. И так хочется его встретить, хочется близости, и духовной, и физической, и детей хочется… Уже давно пора, говорила мама.

У них ничего не получилось в первый раз. Они лежали в полной темноте, Андрей бормотал что-то о тяжелом периоде в его жизни, о том, что он потерял близкого человека и с тех пор чувствует себя выжатым, как лимон, и нет у него больше никаких сил.

Это сейчас в памяти Марины слова получаются пустые и неверные, а Андрей тогда говорил страстно и убедительно.

Говорить он умел, речь его всегда была живая, выразительная и многообразная, Марине очень нравилось, что он почти не употребляет сленговых словечек, а также современных, переделанных из английского на русский лад, разговор его был несколько старомоден, но производил впечатление.

Дальше все развивалось непредсказуемо и стремительно. Для Марины было полной неожиданностью, что из скромной, весьма сдержанной молодой женщины она моментально превратилась в житейски мудрую и опытную особу.

Как она жалела его, такого потерянного и подавленного, как страстно хотела ему помочь! Как убеждала, что все, все у них получится, и они будет счастливы! Никто не помогал, в ней проснулись древние инстинкты, интуиция подсказала ей, как надо действовать.

Она окружила его своей заботой и лаской, так что он почувствовал себя полностью защищенным. Все это время она думала только о нем, о себе потом, потом, когда все наладится.

Она забросила себя и работу. Мама, которая вздумала поинтересоваться, куда это дочка уходит по вечерам и отчего даже часто не приходит ночевать, получила строгую отповедь. Марина ответила ей грубо, и мама так удивилась, что прекратила расспросы.

Марина была внимательна и терпелива, и вот прошло время, и ее усилия увенчались успехом.

Все было хорошо, он снова стал полноценным человеком, из глаз его исчезло выражение беспомощности, движения стали более порывистыми, походка увереннее, и их офисные дамы во главе с Ленкой Соловьевой тут же это заметили.

Марина только посмеивалась про себя, глядя на их неуклюжие попытки обратить на себя внимание. Андрей был ее человек, ее мужчина, только ее собственный и ничей больше, она думала, что их слишком многое связывает.

И как довольно скоро выяснилось, глубоко ошибалась.

Ей казалось, что настал момент подумать о себе. Ее огорчала собственная холодность. Если бы Андрей был чуточку поизобретательнее, более заботлив, более нежен… Но он такой чувствительный, такой ранимый, она боялась его обидеть.

Но все же решила, что настало время для серьезного разговора. Ведь нужно как-то определяться, они не могут постоянно держать свои отношения в тайне. Марине надоело скрываться, ей хотелось познакомить Андрея с родителями, было любопытно, что скажет мама, подвергнув его тщательной, всесторонней проверке. Хотя на самом деле это неважно, Марина уже решила, что не станет слушать маму, ведь она вложила в Андрея частицу своей души. Между ними протянулась незримая нить, незримая, но очень прочная…

Жалкая идеалистка, как любила она витать в эмпиреях! Как быстро ее опустили на землю…

И ведь радовалась, когда Андрей, непривычно серьезный, пригласил ее к себе, сказав, что им нужно поговорить. Собственно, говорили-то они обычно много, но все о разных отвлеченных предметах, Андрей любил поговорить и умел это делать…

В тот вечер она пришла к нему в приподнятом настроении, она навоображала себе невесть что, а вдруг он наконец решил сделать ей предложение? Ну, если не жениться, то хотя бы жить вместе, это тоже какой-то шанс…

И вот свершилось, он долго собирался, смущался, протирал очки, отводил глаза и наконец заговорил.

Сейчас Марина представляет себе, какой глупый, наверное, у нее был тогда вид. Она начала слушать его с самым счастливым выражением лица, готовая вскочить, обнять и, что греха таить, – немножко поплакать с радостным облегчением. Если честно, она ужасно устала за последние несколько месяцев. Совершенно не в ее характере было бегать к мужчине тайком, она стеснялась внимательных старух, сидящих у подъезда, которые никогда не отвечали на ее приветствие, а соседку Андрея по площадке просто панически боялась, – та при встрече смотрела мрачно, как будто Марина украла у нее кошелек.

Понемногу Андрей воодушевился, и речь его стала, как обычно, гладкой, изобилующей остроумными эпитетами и точными сравнениями. Марина наконец стала вслушиваться, и удивление ее потихоньку уступало место отчаянию.

Суть выглядела так.

Андрей очень благодарен Марине за все, что она для него сделала. Он понимает, как с ним было непросто, да что там – по-настоящему тяжело, ведь, что ни говори, секс – это очень сложная область человеческих отношений, тут все важно – настроение, самочувствие, психологический настрой и многое, многое другое. Но он теперь все преодолел, благодаря ее терпению и заботе. И очень ей за это признателен, и запомнит их сотрудничество на всю жизнь.

Он так и сказал – сотрудничество, как будто они создали совместный проект плавательного бассейна или собачьей площадки.

И теперь, продолжал Андрей бодрым тоном, настал момент ему действовать самостоятельно.

«То есть как это?» – в самый последний момент Марине хватило силы воли не задать этот вопрос вслух.

Ведь он рассказывал Марине, что потерял совсем недавно близкого человека, эта женщина была для него всем. Они были знакомы с юности, любовь их проходила сложно, мучительно, с приливами и отливами, они расставались и встречались вновь, не в силах покинуть друг друга навсегда. Вот и последний разрыв так вымотал его, что он подумывал даже о самоубийстве. И тут появилась Марина и вернула его к жизни, за что он ей глубоко благодарен.

– Ты это уже говорил, – совершенно машинально вставила Марина.

На самом деле она думала о другом.

Все ясно, эта неземная любовь его бортанула, потому что он стал импотентом. Возиться с ним она не стала, только такие идиотки, как Марина, которым больше всех надо, кидаются на амбразуру, когда их в общем-то никто особенно и не просит.

В самом деле, с чего она взяла, что потеря близкого человека означает гибель этого человека, допустим, в автокатастрофе или смерть на больничной койке. Все гораздо проще – сначала он близкого человека потерял, а потом снова нашел. Как посмотреть.

Это на нее, Марину, как ни посмотри, все получается полная кретинка. И винить-то в общем некого – сама к нему пришла, сама стала с ним возиться. Ни о чем он ее не просил, на словах не требовал ни заботы, ни любви. Разве он когда-нибудь говорил о продолжении их отношений? Разве строил планы? Разве хоть намекал, что Марина ему подходит, что он хотел бы, чтобы она была рядом с ним? И о любви у них ни слова не было сказано…

И не случайно он выбрал именно ее, Марину, и ей открыл свою интимную проблему. Не побоялся, что она ославит его на всю фирму, был в ней совершенно уверен. Он ее вычислил. Он видел ее насквозь, видел ее патологическую порядочность и готовность к самопожертвованию. И, разумеется, это было нетрудно, ведь у нее все написано на лице, как всегда утверждала мама.

Все эти мысли вихрем проносились в голове, в то время как на лице Марина из последних сил старалась сохранить отстраненное выражение. Теперь ее главной заботой было уйти отсюда поскорее, чтобы Андрей не видел, как ей плохо.

А он все говорил и говорил – красивым, уверенным голосом, плавно перекатывая слова, вставляя подходящие к случаю латинские изречения. Будь на ее месте другая, она бы устроила скандал, побила бы посуду, обозвала бы его по-всякому, чтобы латинские изречения застряли у него в глотке.

Будь на ее месте другая, тут же подумала Марина, она никогда не оказалась бы в такой идиотской ситуации. Не случайно Андрей выбрал именно ее.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала она, выбежала в прихожую и поскорей схватила свое пальто, чтобы он не стал его подавать. Она бы этого просто не вынесла.

– Постой! – встрепенулся Андрей. – Я сейчас…

Она замешкалась, застегивая сапоги, да еще сумка куда-то запропастилась, и он вернулся в прихожую, протягивая ей пакет. Неужели решил вручить на прощание ценный подарок, как медсестре в благодарность за курс уколов или десять сеансов массажа?

Марина почувствовала, что силы ее на исходе. Но нет, в пакете оказались мелочи, что она натаскала в его квартиру, – зубная щетка, расчески, прокладки, тюбик губной помады… Он все собрал, ничего не забыл.

Марине захотелось надеть пакет ему на голову. Она сказала, что он может выбросить все это ненужное барахло, и стремглав вылетела из квартиры. На площадке соседка мела пол возле двери Андрея, на Марину она поглядела с откровенным, ярко выраженным злорадством. Но какое имело значение, что думает о ней эта тетка? Сама Марина думала о себе гораздо хуже.

Ее предали, бросили, об нее просто равнодушно вытерли ноги, как о половую тряпку. А потом выбросили, как ту же более ненужную половую тряпку, как пустую смятую пивную банку из окна машины, как старый вытертый коврик из прихожей, как… как использованный презерватив. Использовали – и выбросили. И ничего удивительного – предмет-то одноразовый.

Вот и ее так же использовали. А потом выбросили. И все это с милой, чуть рассеянной улыбкой, мягким взглядом из-под очков и тихим вкрадчивым голосом.

Сейчас, в гостиничном номере, дойдя до этой кульминации в своих воспоминаниях, Марина не выдержала. Она застонала и резко села на кровати, надеясь таким способом вызвать боль в голове. И тогда эта физическая боль заглушит душевную. Собственно, душа не испытывала боли, душа ее там, внутри, корчилась от стыда и унижения.

Снова Марина вспомнила тот вечер, когда шла она от Андрея после их, с позволения сказать, разговора. Было так худо, что хотелось сделать что угодно, только чтобы не чувствовать этого стыда. Он выжигал ее изнутри, он грыз ее душу, он клевал ее печень, он отравлял ее кровь, как укус кобры или гремучей змеи.

Мужчины в таких случаях заходят в первый попавшийся кабак и сидят там, пока не кончатся деньги. А наутро просыпаются в чужой постели и ничего не помнят.

Марина была девушка из хорошей семьи, так что о кабаке не могло быть и речи. О том, чтобы броситься под колеса первого встречного автомобиля – тоже, поскольку незачем устраивать постороннему водителю такую подлость. Человек не виноват, он не сделал ей ничего плохого, и даже если сумеет оправдаться перед милицией, будет всю жизнь мучиться совестью.

Ноги сами принесли ее на набережную Невы, и быть бы беде, но пока она собиралась с духом, глядя в черную ледяную воду, Бог послал ей в помощь сомнительную личность самого непотребного вида.

Хмырь был сильно немолод, маленького роста, с пегими от седины, реденькими волосиками, аккуратно приклеенными к лысеющему лбу. Еще у него было лоснящееся на рукавах и карманах пальтишко и золотая коронка на переднем зубе. В руках хмырь держал отчего-то выбивалку для матрацев.

Он приблизился к Марине, переложил выбивалку в левую руку, а правой попытался обнять, при этом говорил что-то негромко и невнятно, к тому же вблизи стало слышно, что в животе у хмыря урчит, как в стиральной машине во время слива воды. Марина дернулась и наступила хмырю на ногу, потом ей стало смешно, она вырвала у него из рук выбивалку и бросила ее в воду. Та не пошла ко дну, а поплыла в залив.

Хмырь проводил выбивалку грустным взглядом и пожал плечами. Марина опомнилась и стремглав побежала наверх по ступенькам – к свету и людям.