Жена князя Луны

Старик дребезжаще рассмеялся:

– А свитки-то ты читал? То-то же, знать – это почти то же самое, что и помнить.

Илуор пожал плечами: он не был согласен с вороньим жрецом, но спорить с ним – последнее дело, сам не поймешь, как в дураках останешься.

– Зачем же тебе ученик?

– А если я не доживу, кто передаст жрице знания?

– Как ты ее узнаешь?

Вороний жрец усмехнулся, прищурил не по-стариковски яркие глаза и задумчиво ответил:

– Сдается мне, что ее приведут охранители. Или они приведут ту, что родит нам жрицу.

– Ни в одной из стай охранители не появлялись, – уверенно произнес Илуор. – Они в людских землях, а значит, и привести могут только человечку. От человеческой женщины не может родиться волчица, только волк-полукровка.

Пожав плечами, старик кивнул в сторону выхода с Арены:

– Тебе пора. А что может или не может родиться от выбранной охранителями женщины – не нам решать. К тому же жрицей может оказаться и человечка. Такое бывало в нашей истории.

– Целый один раз, – хмыкнул Илуор.

– Тем не менее, – усмехнулся Отец-Ворон, – было. Мы слабеем, Илуор. Многочисленны лишь волки. От воронов остался я, мой ученик и его невеста. И далеко не факт, что у них будет ребенок. У кошек чуть получше, но там другая беда. Да что я говорю, ты и сам знаешь. Где-то в прошлом мы свернули не туда.

– Знать бы где.

– Прошлое не провернешь обратно, – серьезно произнес старик. – Не стоит и мечтать. Здесь, в настоящем, каждый из нас должен быть готов к плодам принятых решений. И совершенных ошибок. Много ли у тебя ошибок, Илуор нид Энтан?

Оборотень уверенно посмотрел в глаза старика и так же уверенно солгал:

– Я не совершал ошибок.

– Как скажешь, как скажешь, – покивал жрец. – Иди, тебя ждет круг Воли. Костры уже разожжены, тебе предстоит долгая ночь.

Арфель Льефф, травница

За две недели подруги отремонтировали второй этаж особняка госпожи Льефф. У Каэль появилась собственная комната, собственный ключ и собственный пропуск сквозь охранную систему. Арфель сказала всего один раз, но слова выбрала максимально простые: "Ты семья, и раз уж в столицу ты не возвращаешься, то будь любезна завести себе свою комнату, а не ютиться на продавленном диване". Каэль не нашла слов и вылезла на крышу – отдирать старые доски и приколачивать новые. Их ей подавала госпожа Льефф.

– Красота, – мечтательно произнесла госпожа Хемм и вытащила из воздуха бутылку вина. – Мы должны это отметить.

– Ага, – вяло отозвалась госпожа Льефф. – Мне как-то не очень хорошо.

– Ну это нормально. Во-первых, ты ждешь свою адскую недельку, а во-вторых, мы очень славно потрудились и мне, если честно, тоже нехорошо. Предлагаю завалиться на ковер в гостиной и отметить то, что у нас теперь эта самая гостиная есть.

– Я буду свой настой, его уже пора начинать принимать, – улыбнулась Арфель.

– На тебя как на собутыльника вообще рассчитывать нельзя, – фыркнула Каэль. – Потому я и не рассчитывала.

Госпожа Хемм скорчила смешную рожицу и осторожно спустилась с крыши по новой шаткой лестнице. Эта жуткая пародия на порядочную лестницу позволяла легко и быстро выбраться с чердака на конек крыши. Вот только у них уже не оставалось сил, чтобы сделать что-то приличное, а посему временно был изобретен заменитель из слюны и палок. Правда, Арфель боялась, что этот заменитель простоит до тех пор, пока не развалится, ведь нет ничего более "приживающегося", чем "пусть пока так постоит, а потом нормально сделаем". У нее весь особняк по такому принципу отремонтирован.

– Но ведь действительно стоит, – сказала Каэль и добавила: – Ты вслух сказала.

– Но лестница опасна, она словно обладает собственной волей и желает нам смерти, – забавно округлила глаза Арфель.

Пожав плечами, Каэль посмотрела на лестничного уродца и честно сказала:

– На ее месте я бы тоже желала нам смерти. Но! Мы не она, нас двое, и мы сильней, а значит, победим.

На самом деле чердак уже больше нельзя было назвать чердаком. Теперь это была просторная личная гостиная двух подруг. Особняк госпожи Льефф обзавелся «полу-третьим этажом», правда, поднимись сюда кто-то выше среднего роста… Что ж, ему бы пришлось согнуть спину и вжать голову в плечи.

Каэль потянулась, взмахнула рукой, и на пушистый ковер, устилавший пол, слетелись все думочки и подушечки, что в изобилии покоились на диване и двух креслах. Подруги с удобством устроились на полу, а Арфель подтянула себе под поясницу сразу две думочки, на что подруга ее тут же подколола:

– Старость пришла?

– Она самая, – ничуть не обиделась госпожа Льефф и левитировала поближе вазочку со сладостями.

Они молча уплетали конфеты, пили кто вино, а кто настой и время от времени вздыхали. Говорить не хотелось – да и зачем? Если тишина такая уютная и не давит, то грех ее нарушать.

– А ты знала, что оборотни забирают своих детей в Дол? – спросила вдруг Каэль.

– Ты чего вдруг? – оторопела госпожа Льефф.

– С моего места виден дом господина Тарса. Его жена понесла от оборотня и в итоге уехала в Серый Дол. Он не дал ей развод, а теперь локти кусает. По нашим-то законам он не разведен, значит, жениться по новой не может, – хихикнула Каэль. – А достать госпожу Тарс в Сером Доле руки коротки.

– А она просила его отпустить ее? – заинтересовалась Арфель.

– Да откуда ж я знаю, – возмутилась госпожа Хемм. – Я вспомнила-то про него только потому, что с крыши их дома неслабо так навернулась в густой малинник. Госпожа Тарс не хотела отдавать ребенка и выбралась с ним на крышу. Кричала, что лучше умрет вместе с ним. Я тогда практику проходила, ту, на которой потом с мужем познакомилась.

Арфель взяла конфету, развернула, откусила и задумчиво сказала:

– А ведь правда, у нас же повсюду должны быть полукровки. Где они?

– В Сером Доле или казнены, – пожала плечами Каэль. – Если первый оборот происходит без какой-то ерундовины, которая есть только в Сером Доле, то сознание человека и зверя смешивается в неравных пропорциях. Или вообще местами меняется. Неправильно воспитанный полукровка – убийца. Вот они их и забирают. А вот почему полукровки так редко рождаются – не представляю, это скорее к тебе вопрос.

– Ко мне?!

– Ну травница – это почти целитель.

– Ничего себе "почти", это самое "почти" равняется десяти годам дальнейшего обучения, – проворчала Арфель. – И не забывай про пятилетнюю практику и обязательную покупку лицензии. Так что меня от целителя отделяет пятнадцать лет, пятьсот золотых и две меры колдовской силы. Поскольку меня сколько ни учи, толку не будет.

– Не ворчи, – отмахнулась Каэль. – Давай завтра на дикий пляж рванем? Хочу купаться, и не в дурацком платье, а нормально.

У Арфель потеплели щеки, нормально в понимании Каэль означало в исподнем. Но к таким выходкам госпожа Льефф была не готова. Хотя она тоже любила поплавать в теплой воде без дурацкого платья, но крайне редко себе это позволяла. Если только не выходила к лесному озеру. Вот только оно крайне редко бывало по-настоящему теплым.

***

Каэль не была бы собой, оставь она идею с диким пляжем. Маг-практик весь вечер провела за «вербальным воздействием»: уговаривала (ныла на одной ноте), угрожала (я выпью весь твой земляничный чай) и настойчиво убеждала (шантажировала плюшками с маком). В итоге уставшая донельзя Арфель согласилась, но тоже не просто так.