Жена князя Луны

– Если ты отпугнешь всех остальных людей, – вздохнула госпожа Льефф и потерла ноющие виски. – Ты ужасна в переговорах. Серьезно, разве так можно?

– С тобой? Только так и можно. Я поставлю такой пугач, что все случайные мимо проходящие люди будут падать замертво, – пафосно возвестила Каэль.

– Пусть лучше убегают, – фыркнула Арфель. – Я не хочу, чтобы кто-то увидел меня в белье, даже если после этого он упадет замертво.

Каэль захохотала и поспешно уточнила:

– А у тебя есть нечто особенное? Так если со стороны смотреть, то все в пределах нормы.

– Ты поняла, что я хотела сказать, – буркнула покрасневшая Арфель. – Ключевое – белье. Я не хочу, чтобы по Ондиниуму ползли слухи о цвете моих… моего… Обо мне, в общем.

– Видела бы ты то, что в столице называют бельем, – закатила глаза госпожа Хемм. – Кружевная сказка. Кстати, я прикупила себе пару комплектов, могу показать.

– Спасибо, не нужно, – фыркнула госпожа Льефф.

– Зря, – пожала плечами Каэль.

Этот разговор состоялся вчера, и сейчас, стоя перед шкафом, госпожа Льефф корила себя последними словами. Надо было держать оборону и не соглашаться. Или предложить подождать пару недель и выбраться на несколько дней к лесному озеру. Все-таки дикий пляж довольно популярное место, туда отправляются купаться самые дерзкие девицы Ондиниума, и, соответственно, в кустах прячутся юноши. Не каждому по карману билет в телесный театр, а нравы в провинциальном городишке строгие. И близость к Серому Долу совершенно не спасает. Так что у бедных, но любопытных юношей (да и у мужчин тоже) не так много возможностей увидеть обнаженную женщину.

Крепко подумав, Арфель решила найти середину между бельем и платьем – она вытащила из недр шкафа зеленую блузку. Короткий рукав и длина до середины бедра – не испортит удовольствие от купания, и никто не увидит ничего лишнего. Конечно, бедра и колени госпожа Льефф тоже предпочла бы прикрыть, но купальные платья – это настоящее издевательство!

Пока Арфель страдала у шкафа, Каэль деятельно собирала пляжную корзинку: побольше еды и питья, плотное покрывало и два полотенца. Зонтик от солнца будет лишним, решила госпожа Хемм.

– Ты скоро? – крикнула она и улыбнулась, услышав ворчливое:

– Уже готова.

– Я по такой жаре не готова идти пешком, – сказала Каэль, когда Арфель зашла на кухню. – Я заказала извозчика.

– Это дорого, – нахмурилась госпожа Льефф.

– На обратном пути обязательно сэкономим, – усмехнулась госпожа Хемм.

Тренькнул колокольчик на входной двери, и Арфель поспешно вышла в зал.

– Доброго денечка, госпожа травница. Мне бы настой для поправки здоровья, – смущенно пробасил невзрачный мужичок.

– Винная лавка ниже по улице, – неприветливо буркнула последовавшая за подругой Каэль.

Арфель шикнула на нее и обратилась к мужчине:

– Доброго дня, что у вас стряслось?

– Дык сестра-то ваша правильно сказала. Вино бы мне отменно помогло, а лучше темное пиво. Или пару стопочек самогона, да, – мужичок мечтательно облизнулся и тяжело вздохнул, – но нельзя. Ежели я супруге на глаза попаду с перегаром, то от встречи с богом меня никто не спасет. Вот мне бы мяты пожевать или еще чего.

Вздохнув, Арфель призадумалась, что из ее трав может убрать запах перегара. Гвоздика? Но это всем известно, мужичок сразу попадет под подозрение.

– Я тебя прокляну, – коротко произнесла Каэль и, пока подруга не успела ее остановить, добавила: – Чтоб рядом с тобой все обоняние теряли. На три часа, а там как хочешь выкручивайся. И в лавку не возвращайся, выходной у нас.

Мужичок был счастлив, пытался всучить госпоже Хемм деньги, но та гордо отказалась (закон запрещает проклинать людей за деньги). Тогда осчастливленный проклятьем страдалец с гордой улыбкой выложил на стол кулек подтаявших карамелек.

– Лакомьтесь, красавицы, – подмигнул он и ушел походкой абсолютного счастливого человека.

– Нельзя проклинать людей направо и налево, – проворчала Арфель.

– А я ни направо, ни налево не проклинала, я ж прямо перед ним встала, – притворилась дурочкой Каэль и подпихнула подругу в бок. – Идем скорее, пока какой-нибудь чахоточный здыхлик не явился. И без твоих нотаций – травников в Ондиниуме достаточно. Давай, ты же без меня работаешь как тягловая лошадь. Считай, что ты в отпуске.

– А потом мы с тобой с голоду помрем, потому что люди отвыкнут приходить за травами ко мне.

– У меня есть деньги, – отмахнулась Каэль.

– На счету, – кивнула госпожа Льефф. – Но, когда они кончатся, прокормит нас только моя лавка. Так что это наш последний выходной. Купаться можно и на закате. И вообще, еще пара дней, и надо думать о новой вылазке в лес.

– Думать с ужасом или с предвкушением? – уточнила госпожа Хемм и щелкнула пальцами. Из кухни, прямо по воздуху, выплыла корзинка.

– Не знаю, – честно сказала Арфель. – Вообще, я уже успела решить, что больше никогда не пойду. Но, как ты знаешь, такие мысли меня посещают едва ли не раз в месяц. Особенно зимой.

– Ага, когда ты разбудила медведя, – покивала Каэль. – Было забавно.

– Не очень, – скривилась госпожа Льефф.

– Но теперь у нас есть роскошная шкура. Осталось только камин сделать более подходящим для такой шкуры. Идем скорей, извозчик долго ждать не будет.

Уже в дверях подруги столкнулись с господином Трентом-старшим.

– Уходите, госпожа Льефф? – обеспокоенно осведомился он.

– Вы что-то хотели? – нахмурилась Арфель.

– Поговорить, – чуть смущенно ответил мужчина и покосился на Каэль.

– Я выйду и встречу извозчика, если ты через пятнадцать минут не появишься – я сотворю что-нибудь общественно опасное, – выразительно сказала госпожа Хемм и вышла.

Вздохнув, Арфель отошла от двери и коротко спросила:

– Чем я могу помочь?

Господин Трент вытащил платок, обтер лоб от пота и задумчиво спросил:

– Вы не можете отменить свои дела? Разговор предстоит сложный, и я предпочел бы вести его неспешно.

Сложив руки на груди, травница вежливо, но непреклонно произнесла:

– Я не изготавливаю запрещенные законодательством зелья, настои и травяные смеси, равно как и не осуществляю иную запрещенную колдовскую деятельность.

Мужчина несколько натянуто рассмеялся, вновь обмахнул лоб и, чуть подавшись вперед, доверительно произнес:

– Ох, нет, я не об этом. Я хотел поговорить о моем сыне. Родном. Да.