Гости полуночные. Русское фэнтези

Гости полуночные. Русское фэнтези
Наталья Аннеева

В уездном городе начала 20 века происходят странные события, объяснить которые с материалистической точки зрения невозможно. В их центре оказывается молодой врач Александр и красавица Анна, его возлюбленная, одна из героинь мистической повести «Гость издалека».

Гости полуночные

Русское фэнтези

Наталья Аннеева

Дизайнер обложки изображение на обложке сгенерировано в нейросети Leonardo

© Наталья Аннеева, 2024

© изображение на обложке сгенерировано в нейросети Leonardo, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0062-9987-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Был поздний вечер, скорее – ночь, когда в дверь доктора Веретенникова постучали. Иван Демидович, отставной военный врач, официально не практиковал, но иной раз к нему обращались занедужившие знакомые или соседи, и старый доктор по доброте душевной никому не отказывал в помощи. Как медик, он и раньше не удивлялся поздним визитам, не удивился и на этот раз.

– Петюнька! – окликнул Веретенников подростка, заменившего недавно помершего старика-лакея Игнатьича. – Отвори же, чертенок!

Мальчишка не отозвался. Доктор крикнул громче. Ответа не последовало.

«Спит, паршивец! Обожрался за ужином и спит, как убитый!»

В дверь продолжали стучать. Доктор со вздохом оторвался от пасьянса и, беззлобно ворча, направился в переднюю. Мальчишки, ночевавшего обычно там, на месте не оказалось. Иван Демидович удивленно хмыкнул, вышел в сени, откинул длинный железный крюк, приоткрыл дверь и выглянул на крыльцо. Там было темно, сыро и пусто. Только народившаяся луна еле светила, пахло дымом и мокрой травой, где-то далеко взлаивали собаки. Фонарь на другой стороне улицы, у дома купца Муромцева, не горел. «Видно, дворник опять пьет горькую,» – подумал доктор и крикнул в темноту:

– Кто стучал? Что вам угодно?

Он подождал немного. Никто не ответил, но что-то явственно прошуршало поблизости…

– Ну, что ж вы? Не робейте! Уж заходите, коль пришли!

Не дождавшись ответа, удивленный Иван Демидович распахнул дверь и шагнул на крыльцо. В следующий момент что-то тяжелое с силой опустилось ему на голову, и старый доктор свалился замертво. Какие-то еле различимые в темноте тени подняли его, затащили в дом и закрыли за собой дверь…

Утром Варвара, приходящая прислуга, обнаружила доктора на полу с разбитой головой, окровавленного и без сознания. Перепуганная до полусмерти, баба побежала по соседям и подняла тревогу. Люди сбежались, явился вызванный околоточный, приехали следователь городской управы и молодой врач Александр Михайлович, недавний выпускник медицинского факультета. Доктора осмотрели, уложили на диван в кабинете и попытались привести в чувство. Это не сразу, но удалось. Однако Веретенников ничего не мог сказать о напавших на него злоумышленниках, которых не разглядел в темноте. Оставив его на руках Александра Михайловича, следователь и прибывшие с ним полицейские чины занялись осмотром дома. К их удивлению, все деньги и немногие ценные вещи доктора оказались на месте. Но, судя по всему, неизвестными был произведен тщательный обыск. Все в доме было сдвинуто и перевернуто. Книги докторской библиотеки, которой Веретенников гордился и которую собирался после смерти завещать городу, валялись на полу в полном беспорядке. Создавалось впечатление, что злоумышленники что-то искали среди них. Но что? И нашли ли? Что это могло быть? Веретенников не мог сказать ничего определенного. Он сам терялся в догадках и недоумевал. По его словам, никаких таких уж раритетов у него не было.

Когда доктор через пару дней поднялся на ноги и прошелся по дому, он убедился, что все его любимые и наиболее ценные книги и вещи на месте. Это его успокоило. Он, беспечный по натуре, глядишь, и вовсе перестал бы вспоминать о ночном нападении, если бы не бесследное исчезновение «Петюньки». Парня после случившегося никто не видел. Следственный отдел городской управы какое-то время пытался обнаружить хоть какие-то следы пропавшего, но вскоре насущные требования дня заслонили все, что можно было отнести к второстепенным событиям. Время было неспокойное, шел 1906 год.

***

Несколько месяцев спустя у Веретенникова собралось небольшое общество. Отмечали именины хозяина. После веселого застолья гости помоложе развлекались танцами и пением под аккомпанемент фортепиано. Те, что посолиднее, удобно устроились в кабинете хозяина. Пробовали играть в покер, однако игра не пошла, и старики разговорились о том, о сем… Вспомнили и о досадном ночном происшествии.

– Так и канул в Лету ваш мальчишка, Иван Демидович? – спросил доктора старый полковой фельдшер, с которым доктор служил когда-то вместе. – Ничего о нем не слышно? Полиция-то что же?

– До того ли им, Николай Петрович? Они теперь все социалистов, революционеров ловят! Времена-то какие!

– Да уж! То ли еще будет? Народ сильно разобижен!

Старики вздохнули…

– Вот если б постоялец ваш бывший, черногорец-то, колдун… Помните? Он бы парнишку нашел. Наверняка нашел! Где он теперь, не знаете? В столицах, поди? Там сейчас такие в моде!

– Погиб он, Николай Петрович! В позапрошлом году еще. Странно как-то погиб. Разное люди болтали… Жалко! Необычный, но хороший, честный был человек!

– Ну, это уж вы, Иван Демидович, бросьте! – заговорил громким шепотом, страшно тараща глаза, подрядчик из купцов, Сидорин, ближний сосед доктора. – Погибнуть-то он погиб, но и сам людей погубил! Тамошний урядник летось такие страсти рассказывал, что волосья дыбом! Колдун он и оборотень, а то и вурдалак! Прости, Господи! Не к ночи будь помянут!

Все засмеялись. Засмеялся и Веретенников, замахал руками, протестуя. Молодой коллега, Александр Михайлович, поддержал старика. Уж он-то, выпускник столичного университета, был убежденным материалистом и безбожником…

Александр Михайлович, направляясь на работу в недавно открывшуюся больницу уездного города, не ожидал, что здешнее население, даже те, кто принадлежит, кажется, к образованному сословию, так подвержено влиянию вздорной мистики и суеверий. Часто вместо того, чтобы обращаться в больницу, многие из местных по старинке предпочитали лечиться у «знающих» бабок, лекарей и даже колдунов. По работе молодому доктору приходилось нередко выезжать в села и деревни. Столкнувшись в очередной раз с запущенным, по милости безграмотного «целителя», заболеванием, он начинал горячо убеждать крестьян в преимуществе научной медицины, но наталкивался на такое молчаливое недоверие, что у него опускались руки. Коллега Александра, опытный земский врач, посмеивался и уверял, что со временем все переменится:

«Работайте, доктор, работайте! Делом надо доказывать действенность знаний! Больница у нас неплохая, земство в средствах не отказывает, – со временем все наладится!»

Александр Михайлович согласно кивал, вежливо улыбался, но в душе испытывал разочарование. Он-то надеялся, что в уезде оценят его умения и навыки. А там чуть ли не с благоговением вспоминали то бабку Матрену, лечащую заговорами от всех болезней, то некоего колдуна Марко. О последнем рассказывали чуть ли не легенды. Вот даже сейчас: современные, грамотные люди, а несусветное болтают!

– Уверяю вас, господа, – заговорил Веретенников, – я ведь знал Марко Георгиевича. Он квартировал в моем доме. Уж кем-кем, а вурдалаком он не был! Кровь не пил, а аппетит имел умеренный. Умный, талантливый человек! Из народа и современного образования не получил, но кругозор имел широкий, читал много. Пока жил здесь, поначалу моей библиотекой пользовался, потом и своей обзавелся, интереснейшей, скажу вам! По части истории, религии удивительными знаниями обладал! Я с ним беседовал – изумлялся!

– Обладал знаниями! Скажете тоже! Чернокнижник он был, с духами общался. Рассказывали мне, как у генеральской вдовы Стаховой он призраков из дома изгонял, – а это богопротивные дела! – одышливо, отдуваясь на каждом слове, проговорил батюшка Николай, городской священник.

– Вы еще вспомните, отец Николай, как он в доме Гуриных спиритов спасал! Вот ведь еще греховодники! Столоверченьем занимались, прости господи!

– Ну, теперь они одумались, бросили это дело! Ребеночка, девочку, удочерили, не до глупостей! Вчера в городском саду видел – прогуливались! Девчоночка прехорошенькая!

– А скажите, Иван Демидович, книги-то евонные у вас остались, когда он съехал? – спросил Сидорин, подозрительно прищурившись.

– Так, беллетристика кое-какая. Почти все он увез. У него ведь даже запрещенное кое-что было, теософское, от заграничного общества. Но насчет гримуаров – этого, думаю, не было. Хотя на 100 процентов не уверен! Я спросил как-то его насчет магических руководств, а он только усмехнулся.

– Мне, – говорит, – они без надобности! Я без них отлично обхожусь.

– А не мог ли кто, Иван Демидович, у вас его книги искать? – спросил отец Николай. – Что-то ведь искали же злоумышленники! Сейчас время неспокойное. Кроме спиритов, еще и теософские кружки то там, то тут собираются! И кто в них? Все господа, просвещенные люди! Туда же, прости господи! Наша православная церковь это не одобряет!

– Да уж пусть лучше эти дурью маются, чем революционеры! – сердито буркнул Сидорин. – От них беспокойства меньше.

Александру Михайловичу вскоре надоело слушать эту провинциальную чепуху. Поэтому, когда его срочно потребовали к больному, он с облегчением поднялся, распрощался с присутствующими и поспешил в больницу.

В приемном покое доктора встретила дежурная сестра. На топчане лежал молодой русоволосый парень, бледный, без сознания. Пульс едва прощупывался. По словам привезшего его отца, высокого мрачного мужика, таким его обнаружили утром возле родной избы. С вечера парень был здоров и собирался в соседнюю деревню к недавно сосватанной невесте. Доктор приказал сестре ввести камфару и стал быстро осматривать больного.

– Почему так поздно привезли?

– Так думали, всяко помрет… Бабка приходила, сказала, что бесполезно везти…

– Дура ваша бабка! – сказала сестра.

Мужик заплакал. Доктор сердито шикнул на сестру и продолжил осмотр. Видимых повреждений он не нашел, если не считать нескольких еле заметных царапин на шее и плечах. Симптомы повреждения органов брюшной полости и легких отсутствовали.