Ниенна. Благословленная Смертью

Одновременно с ее воплем сзади раздались громкие стоны и ругательства, лучшая музыка для ушей адепток. Заклинание некромансера, парализовавшее людей, спало. Замерла и вдруг осела на землю многочисленная армия мертвецов. Только глазницы их зло светились болотными гнилушками. Взвыл не своим голосом управляющий Сапек.

Со стороны кладбища шли шестеро, едва касаясь земли, и силуэты их полыхали ярче молний в весеннюю грозу. Трава под их ногами не приминалась, зато молодые репки, словно живые, тянулись к ним длинными кучерявыми листиками.

– Не сбрехал дед вчерась, когда сорванцам сказки сказывал, – тихо рассмеялась Герда, утирая пот со лба дрожащей рукой. – И впрямь три зверя и три человека… Но кто ж знал, что они реально существуют?

– Репяные хранители? Я сама думала, что они всего лишь представление древних людей о силах природы, когда пшеницы не было, и сажали только корнеплоды… – ошарашенно отозвалась подруга.

– Хорошо представление-то. Особенно девка. У нее сиськи не меньше моих. Гляди, чтобы ей деревенские-то волосья потом из ревности не повыдирали…

– Не повыдирают, собственных богов треба уважать и почитать, и они прекрасно это знают. Нам всем повезло увидеть их собственными глазами, – и Ниенна всхлипнула. – Нам даже деканы завидовать будут, со штатными королевскими магами! Это же уникальное событие – явление даже мелких божеств на глаза народу!

– Да хоть бы помогли по-человечески. И в них даже уверую, и молиться стану, если понадобится. Репяные боги ничем не хуже обычных, с них и толку больше.

По полю шли шестеро. Впереди – дед Ероха, чуть поодаль – кругленькая и беленькая старушка, которую он бережно вел за руку. По правую сторону – девчонка, крутобедрая и щекастая, с золотыми косами, с ласковым взглядом. По левую – огромная собака, чья шерстка переливалась в лунном свете, как тот самый сундук с сокровищами, закопанный предком Репняных. На спине ее сидели кошка и мышь.

Старость и молодость. Дружба и отвага, хитрость и воля. Незаметность и расторопность. И огромное, колоссальное трудолюбие. Вот столпы, на которых зиждется любое удачное дело.

Репки в земле, на которой вповалку лежали люди, засияли ярко-ярко, и мертвецы отшатнулись, жалобно воя и потирая глаза. А затем, как по команде, встали, развернулись и побрели в сторону кладбища.

– Нееет! – взревел Сапек, и руки его полыхнули густо-фиолетовым. – Не бывать этому! Я возьму новую сффилу! Я прямо сфейчас…

Он ринулся вперед и вытянул из вяло шевелящейся людской толпы совсем крохотную девчушку, и пяти зим наверняка не стукнуло. Занес над ней нож, и Ниенна закричала, одновременно начиная плести заклинание, но уже понимая, что не успеет…

Не успела. Девчушка, живая и невредимая, упала на землю и заревела, а следом рухнул, как подкошенный, некромансер.

– Мало тебе, кровопивец, – сердито заявил стоящий за его спиной барич Ивор Репняной, опуская сучковатую палку. – Будешь знать, как срамных бесов на меня насылать, мышьим зельем батюшку травить, и селян нашей родовой деревни обижать! Да чтоб тебе то золото в рот цельным сундуком насыпалось, а из задницы выпало, змей подколодный!

*

Густая теплая ночь рассыпала над Щедрым Полем и его окрестностями пригоршни золотых звезд. Давно дремали коровы в сараях, сонно квохтали куры на насестах, позевывали сторожевые псы. Беда миновала, чуяли они, можно жить спокойно.

Лишь у людей сна не было ни в одном глазу. У бар Репняных в усадьбе нашёлся наполовину заряженный кристалл связи, через который Альбрехт вышел на декана боевого факультета Рейвана и сообщил, что задание магистра Удмертия выполнено.

Через три минуты во дворе прямо между поломанной телегой с сеном и колодой, на которой рубили дрова, раззявил алую пасть дальний портал главного корпуса жандармерии Ахенбурга. Суровые усатые мужики в чёрных мундирах заковали в заговоренные кандалы некромансера Сапека. Тот с момента поражения держал рот на замке, не реагируя ни на чьи вопросы и угрозы. И лишь напоследок, перед самым переходом, обернулся к стоящей между боевиками Ниенне.

– Та шшштоп ты сссдохла до срока, сссфффука, – сердечно пожелал ей некромансер.

– Посвисти мне еще, суслик недоделанный, – тут же зло оскалилась в ответ Герда.

Держащий его жандарм, не чинясь, двинул задержанному по шее, и тот моментально заткнулся.

Когда Сапека увели, один из городовых поднял на адептов Академии глаза.

– Вы с нами, ребята? Наверное, домой хотите?

Ниенна очень хотела в свою комнату, с горячей ванной и белоснежным постельным бельем. Но Альбрехт взглянул на деревенских, на расстроенно надувших губы рыжих близняшек около бледного Эдгара, на почесывающих голодные животы парней из своей боевой тройки, на детишек, облепивших Бродди – и покачал головой.

– Спасибо, офицер, мы сами доберемся. Тут местным помочь надо.

– Добро, – взгляд жандарма потеплел. – Берегите себя. Буду ходатайствовать о представлении вас всех к награде. Такого гада изловили, некоторые упыри грехов меньше имеют!

А дальше все завертелось с бешеной скоростью. Не успели адепты оглянуться, как оказались на вчерашней площади перед домом старосты. Еще через малое время обнаружили у себя в руках чарки с пенной медовухой, которую щедро наливали прямо из огромной бочки.

– За наше, сталбыть, здоровье и за славных спасителей, да наградит их Всеблагой Левий новыми силами для свершения подвигов! – торжественно провозгласил староста, поднимая огромный глиняный жбан.

Герда подмахнула чарку единым залпом – и тут же сурово сдвинула брови.

– Барич Репняной, вы же зарок дали – хмельного не употреблять, пока бесов не победите!

– Так я и не употребляю! – поспешил объяснить пришедший со всеми Ивор и показал полупустую чашу с молоком. – Мне легче стало апосля ваших пилюль, могу не только сладкое вкушать…

Он приблизился к боевикам и, понизив голос, попросил.

– Возьмете меня с собой, как в Ахенбург вертаться будете? Я хоть завтра с утра готов, уже и вещи собрал! И отец меня благословил, ему уже лучше, один какое-то время поживет, справится…

– Зачем? – насторожился Эдгар.

Ниенна едва не рассмеялась. Понимает, стервец, что срамные шутки могут ему выйти боком, как только Репняной доберется до нормальных целителей и расскажет о своём необычном недуге!

Но толстяк вдруг смутился и заговорил совсем шепотом.

– Учиться желаю богоугодному делу, милсдари! Я хоть и грешник, да на пусть искупления твердо встал, и не сверну боле. А раз отца-благодетеля у нас уже много лет, как оказалось, не имеется, то на него и выучусь, в Академии богословия. Если уж упырь притворялся глухим и при этом справно службы нес, чем же я хуже? Я хоть обманывать доверчивых людей не стану и честно молиться буду за всех – и за селян, и за вас, милсдари, и даже за хранителей наших! Раз они существуют и нам так помогли, отчего же об их благополучии не попросить?

– И впрямь, – согласился опешивший Эдгар. – А как же ваши, хм, пристрастия к женскому полу? Там ведь не получится, как вы привыкли. Жениться дадут один раз и на всю жизнь.

– А я и не хочу больше, – отмахнулся барич Ивор. – Как представлю, что на бабах тоже бесы срамные водятся, так верите, нет, аж бежать от них охота вприпрыжку! Не хочу я больше такого позору, милсдари, вдруг и впрямь до короля дойдет?

– И то верно, – кивнул с видимым облегчением Эдгар. – Ну… Тогда милости просим с нами. До столицы порталом вмиг домчим, моргнуть глазом не успеете!

Ивор Репняной просиял, словно ему пообещали драгоценный подарок, торопливо раскланялся, пожелал присутствующим славного вечера и убежал за околицу.

– Ох, и злющий с него отец-благодетель выйдет, – фыркнула ему вслед Азали. – Зря ты его этими бесами напугал, он же день и ночь будет зудеть над крестьянами своими насчет грехов плотских и нечисти срамной, житья никому не даст. Из бывших грешников получаются самые рьяные святоши.

– Посмотрим, – пожал плечами боевик. – В любом случае, я не намерен ждать, пока он просветлится и вернется домой, окучивать мозги окружающим на предмет богоугодной и праведной жизни. И вообще, собираюсь этой ночью грешить, как последний сукин сын. Ибо бабы, как вчера верно подметил наш барич, есть отродья рогатых, а кто я такой, чтобы влиянию столь могучих созданий сопротивляться?

С этими словами Эдгар осушил чарку с медовухой до дна и слегка шатающейся походкой побрел вперед. Рыженькие близняшки встретили его довольными возгласами и тут же затащили в танцевальный круг.

– Это какая чарка по счету была? – фыркнула ему вслед Ниенна.

– Вроде пятая, – ответила Герда. – Пускай веселится, заслужил.

– Вы все заслужили, – высунулась из-за их спин черноволосая Агашка. – Выпейте, госпожа некромансерка, вам полегчает!

– Всегда успею, – отказалась Ниенна. – Мы тело деда Ерохи земле не предали, совсем забыла я про него. Неправильно это как-то, все же не чужой человек…

– Кого? – удивилась девка и наморщила лоб, будто припоминая. – Не было у нас отродясь такого деда, госпожа. Есть только один Ероха в Щедром Поле, но тому семь зим недавно стукнуло, почитай, вся жизнь впереди.

– Но как же… – оторопела Ниенна и замерла, увидев насмешливый взгляд Герды. – Ах, ну конечно же. Боги приложат все усилия, чтобы люди помнили лишь то, что им нужно…