Второй шанс

***

Ивка закончила выкапывать луковицы тюльпанов в палисаднике, выложила их в ящике на солнце. За десять дней пребывания в Потапово она успела побелить потолки в доме, помогла матери выкопать картошку, поклеила новые обои в спальнях и вот теперь занялась палисадником.

– Мам, можно я пойду в лес по грибы с Чистяковыми, – закричала Санька, врываясь в калитку.

– Девочки идут одни или с родителями? – поинтересовалась Иванна, с удовольствием глядя на загорелое, посвежевшее лицо дочери.

«Кажется, она даже поправилась, во всяком случае, выглядит крепче, не такой доходягой, как была в городе», – подумала Иванна, присматриваясь к фигуре Саньки.

– Нет, родители близняшек не идут, но с нами собирается их дядя Игорь. Так отпускаешь или нет? – Саша в нетерпении притопнула ногой.

– Пообедай и можешь идти. Только не забудь намазаться от комаров.

– Бабуля, наливай суп, я быстренько поем, – девочка влетела на кухню, перепугав, бабушку.

– Чего ты орешь, как потерпевшая, – возмутилась Елизавета Павловна, но не стала мешкать, поставила тарелку с супом и картофельное пюре с котлетой перед внучкой.

Санька управилась с обедом за десять минут и помчалась в дом переодеваться.

– Мам, она поела? – спросила Ивка, заходя на кухню.

– Поглотала, – усмехнулась Елизавета Павловна.

– Я готова, – сообщила Саша, показываясь в дверном проеме.

Иванна покосилась на дочь. Джинсы, рубашка с длинным рукавом, кроссовки и ситцевый платок на голове. Бабушка подала корзинку и маленький нож.

– Молодец, теперь правильно оделась, – похвалила Ивка.

Собираясь в лес первый раз, Саша нарядилась в сарафан и босоножки. Она не захотела переодеваться, несмотря на уговоры матери и бабушки. Вечером девочка вернулась домой, искусанная комарами, поцарапанная колючей ежевикой и дикой малиной. Урок видимо пошел Саньке впрок.

– Давай и мы пообедаем, – предложила Елизавета Павловна. Всё время пребывания дочери в гостях она с тревогой посматривала на неё. Та носилась по дому, двору, работа спорилась у неё в руках. Ивка улыбалась чему-то и пела. Вскоре кухня и дом заблестели, во дворе наведен идеальный порядок, на огороде не осталось сорняков, а дочь находила себе всё новую и новую работу.

– Как хорошо дома, – вздохнула Иванна, отхлебывая ароматный компот из яблок и клубники.

– Правда? – Елизавета Павловна подлила дочери в кружку компот. – Я рада, что вы приехали, но что всё-таки случилось?

– Устала от города, – призналась Ивка. – Даже не подозревала, насколько меня угнетал постоянный шум и суета. Мам, я завтра съезжу в районную больницу, посмотришь за Санькой?

– Я чувствовала неладное! Ты заболела? – встревожилась мать.

– Не волнуйся, я здорова. Хочу поспрашивать: сколько там платят медсестрам? Есть ли место?

– Ты пугаешь меня! – взмолилась Елизавета Павловна, судорожно комкая в руках полотенце.

– Перед приездом в Потапово я подала на развод. Дмитрию ещё ничего не говорила. Здесь я смогла хорошо подумать, и решила: перееду с Санькой к тебе. Не возражаешь? Вот только работу нужно найти. – Иванна посмотрела в побелевшее лицо матери. – Мам, ну не пугайся ты так, не конец же света.

– Я не возражаю, живите, места всем хватит. Даже не мечтала, что буду не одинока, но что всё-таки произошло? Ты лишаешь девочку отца. Значит, не Дима подал на развод. Ты сама решила.

– Сама. Вот так живёшь, живёшь, а потом наступает перелом, и всё… больше не можешь по-прежнему. Я не люблю Дмитрия, он тоже разлюбил меня. Нам вместе плохо. Если сейчас не разойдемся, пока не возненавидели друг друга, дальше будет только хуже. Я не лишаю Саньку отца. Он может приезжать к дочери, когда захочет.

– Ты так рвалась из деревни, ничего слушать не хотела и вдруг… всё зря.

– Нет не зря. У меня появилась Санька. Я исполнила свою мечту, пожила в городе. Что же делать, если мечта оказалась с горчинкой. Мама, ты же знаешь, почему я уехала из Потапово.

– Знаю. Ты так ненавидела отца, что не могла его больше терпеть, – опустила голову Елизавета Павловна.

– Да. И никогда не смогу понять, как ты выдержала его издевательства.

– Это мой крест, – тихо сказала она, не поднимая глаз.

Иванна бросила взгляд на опущенную седую голову матери: «Не мне судить, но понять всё равно очень трудно».

– Доченька, подумай ещё, не руби с плеча.

– Я хорошо подумала. Изменения, произошедшие в Потапово, только подтолкнули к решению. Можно оставить город, не жалея. В село переехало много людей, появились дачники, детей в школу возят на автобусе. Саньке здесь нравится, она поправилась, ест с аппетитом и выглядит лучше, чем в городе. А у меня такое чувство, словно я наконец вернулась домой из далекого странствия.

Саша посапывала на диване, утомившись за день. Из леса она принесла полную корзину сыроежек, опят и вешенок. Грибы приготовили на ужин. Гордая добытчица за столом клевала носом и, не выдержав борьбы со сном, отправилась на диван.

Утром, надевая джинсы, Ивка обнаружила, что похудела. Она хорошо спала, забыла про бессонницу. Физический труд пошёл на пользу. Подумав немного, сняла джинсы.

«Потом ушью».

Примерила шёлковое платье, которое раньше было тесным, а сейчас стало свободным. Настроение поднялось сразу на несколько градусов. Иванна чмокнула спящую дочь в щёку и вышла из дому.

До трассы добралась быстро, на остановке приготовилась к ожиданию рейсового автобуса в райцентр.

Рядом с Иванной остановилась тёмно-зелёная «Волга».

– Женщина, вы в Сайду? Садитесь, подвезу.

– Ой, спасибо, – обрадовалась она и попыталась открыть заднюю дверцу автомобиля.

– Там ящики с зеленью. Садитесь на переднее сиденье, – посоветовал водитель.

– Здравствуйте, спасибо ещё раз, что остановились, – сказала Ивка, удобнее усаживаясь в кресло.

– Не может быть, – вскрикнул водитель.

Иванна удивлённо посмотрела на молодого мужчину.

– Данька – ты!

– Я не видел тебя вечность! Десять лет! Не считать же за встречу вежливый кивок из машины. Как я рад тебя видеть.

– Я тоже рада. Ты изменился. Возмужал. Кстати, спасибо за покраску беседки.

Ивка смотрела на друга детства. На его тёмное от загара лицо, морщинки в уголках глаз, чуть обветренные сухие губы и по-прежнему зелёные, как недозрелый крыжовник глаза. Она почувствовала неловкость и стеснение. В машине вдруг стало душно, лицо загорелось и отчего-то заколотилось сердце.