Попроси у неба счастья

– Послушайте меня бояре, внимательно послушайте… Воеводил я много лет, что-то в делах военных понимаю, потому так скажу: неспокойное сейчас затишье. Все земли соседних княжеств приняли власть Киева. Остались только Древлянские земли да Северщина. Что-то замышляет Ольга… Не оставит она нас в покое. Я думаю, что нужно решить сейчас: пойдём под Киев и будем непосильную дань отдавать или будем собирать силы и союзников.

Бояре повскакивали со своих мест: одни что-то говорили, другие слушали, а потом перебивая говоривших делились своими мыслями.

– Есть ли у нас решение?– прервал обсуждения Тодор.

– Есть, – вперёд вышел невысокий крепыш средних лет. Мы. Князь. считаем, что сил у нас для сопротивления Киеву мало. Будем жить как жили , а боги нам помогут. Сейчас печенеги на Киев рвутся, может Ольге не до нас будет, а там сил наберём да союзников побольше. Не войной на Киев идти, а чтобы видела она нашу силу и мощь..

– Ну что же, так тому и быть, – вынес решение Тодор.

Пока княжьи люди не стали выходить, Любава тихонько отошла от двери и пройдя по коридорам вверх вошла в свою светлицу.

Она понимала Тодора. Понимала его стремление к миру. Лучше плохой мир, чем хорошая война. Да сил мало даже если объединяться все древлянские земли. Но она обещала себе, что брат не останется не отмщённым и она своё слово сдержит. А это шло вразрез с решением принятым боярами и утверждённым их князем.

Она очень надеялась на Тодора как на союзника, но оказалось, что никто не хочет ссориться с княгиней. А ведь он знал для чего ей, именно ей, нужен союз с ним.

И поэтому, когда князь, постучав. вошёл её комнату, посмотрела на него непонимающе и враждебно. А потом, скрестив на груди руки отвернулась к окну.

Тодор принял этот взгляд в свой адрес. Вчера после такой волнующей и неожиданной встречи возле реки, он как мальчишка не мог ни о чём думать, а только грезил Любавой. А оказывается его поцелуй не затронул девушку, а наоборот вызвал в ней враждебность.

– Любава, – тихо позвал он.

Девушка повернула голову и вопросительно посмотрела на Тодора. А так как была девушкой прямой и открытой, сама начала разговор с того, что её волновало.

– Извини я подслушала. Не хотела, но так получилось…. Мы что же так всё и оставим, забудем и простим? Как же все разговоры о союзе племён? Мести?

– Пока, да,– спокойно ответил Тодор. – Это затишье перед грозой. Потеря близких для нас большое горе. Он замолчал и наклонил голову, – но поверь, что тяжелее всего перешагнуть через своё горе, чтобы не пострадали тысячи других.

– Но тысячи других уже убиты!– не сдавалась Любава, – как можно забыть об этом.

– А тысячи остались. Остались ещё старики, женщины и дети. Особенно дети, которых матерям- вдовам нужно ещё растить. Вот поэтому пока будем жить так как и жили раньше.

– Значит Киев поверит в свою безнаказанность и опять, если им дани покажется мало, придёт к нам через несколько дней за новой?

– Ты забываешь одно, что дань мы платим за то, что они защищают нас от врагов. Из неё они платят своим дружинникам, ведь даром никто не служит и не охраняет народ.

– Врагов? О каких врагах ты говоришь? Ведь никто не пришёл к нам со стороны и не выкосил лучших наших людей… Да ещё как придумали, чтобы отослали к ним сватов – самых уважаемых древлян. Просто нас обезглавили.

– Ты забываешь о нашей вине. Даже не нашей а старших братьев.

– Какая вина Мала? В том, что любил и послушался бояр?

– Мой, что заварил эту кашу с убийством Игоря, потому то, что случилось – результат этого решения. Можно было ведь как-то договориться.

– С кем договариваться? О чём?

– Сейчас уже не знаю. Ведаю только одно…

– Лучше плохой мир, чем хорошая война. Я уже об этом слышала. А в чём вина Мала? Что поддержал большинство?

– В том, что пошёл на поводу своих чувств.

– Тогда , что ты скажешь относительно своих? Раз всё так складывается, то мы спокойно сможем обойтись без союза с вами. Ведь, как я понимаю, будем платить дань и всё останется по старому – Киев нас будет защищать… Но какова тогда ваша роль? И зачем мне выходить за тебя замуж? – она нашла хоть что-то хорошее для себя в этой ситуации.

У Тодора оборвалось сердце и ухнуло в безнадёжье вниз. Неужели он так ей противен, что сразу схватилась за спасительную соломинку?

– Силком любимыми не стают, – взял себя в руки Тодор. И кивнув ей головой, вышел.

« С чего бы ему сердиться, – не могла понять Любава.– И Милана говорила и по нему видно, что любит он свою жену, а меня замуж звал, чтобы укрепить свои земли…». А поцелуй, а его взгляды, которые вызывали на её лице яркий румянец? Боги, какая же она ещё неопытная в обращениях с мужчинами. И Подвизд не рассказав ничего о своих чувствах сразу же пожелал большего: эти пламенные поцелуи, эти головокружительные ласки… Теперь для того же она понадобилась Тодору. Ведь ни слова любви не прозвучало, а сразу же – замуж…От этой мысли стало неуютно на сердце и как-то пусто.

Значит можно собираться домой. У неё в планах уже нет замужества. Но почему же нет радости от этой мысли?

А когда Любаве было грустно, она знала. что нужно делать. И сейчас, оседлав свою лошадь, с места рванула вперёд.

Вслед ей из окна смотрел Тодор. Во взгляде его была и нежность, и беспокойство и восхищение.

Любава гнала лошадь и та птицей перелетала через родники, поваленные деревья. Свобода манила девушку, а ветер охлаждал разгорячённую голову. И вдруг на полном скаку лошадь споткнулась: копыто её угодило в нору и животное, неловко приостановившись, чуть не сбросила Любаву с седла. Девушка сама спешилась, похлопывая, успокаивая, поглаживая животное по холке, а потом осмотрела ей ногу. Лошадь прихрамывала, очевидно получив небольшую травму. Девушка оглянулась. Совершенно незнакомые места. Куда идти, в какую сторону?

И Любава повернулась назад и повела за собой прихрамывающую лошадь. Чем дольше она шла, тем больше понимала, как далеко забралась. Они часто останавливались и Любава шептала на ухо животному ласковые слова, успокаивая и его и себя, теребила шелковистую гриву, но понимала что к заходу солнца в город она не поспеет.

Вдруг послышался нарастающий топот лошадиных копыт и Любава вздохнула облегчённо: кто бы это не был, она будет не одна.

Но ещё больше её обрадовало то, что это был знакомый человек. Даже очень знакомый – Тодор. А вот вторая её мысль огорчила. Не хотелось быть в лесу наедине с этим человеком.

Князь был удивительно красив и грациозен. Вышитая золотой нитью белая рубаха. Копна золотистых волос свободно спадала на высокий лоб и плечи. Синие глаза тревожно и пытливо смотрели на неё.

– Что случилось и почему ты ведешь за собой лошадь?

– Да вот она ногу поранила и потому движемся не быстро.

– К тебе приехали, а мне Милана сказала, что ты долго почему- то не возвращаешься с прогулки. Она стала волноваться, не зная, что ты прекрасная наездница. Но как видно, она волновалась не зря. Устала?

– Не очень. А далеко ли до города?

– К утру может и подойдёшь, – пошутил.

Тодор соскочил с коня, перехватил поводья из рук Любавы и привязал их к седлу своего коня , а потом сел сам и без особого напряжения поднял под руки девушку, посадил её впереди себя. Они медленно двинулись вперёд. Всадник с девушкой, а позади прихрамывающая лошадь.

– Последнее время со мной одни неприятности происходят. Бабушка-ведунья уже бы сказала: готовься, деточка к большим неприятностям.

– Какие могут быть неприятности у молодой девушки: ну парень бросил, ну мать выругала, что поздно пришла,– подсмеивался Тодор.

– Если бы такое случалось, я бы и не заметила…

Тодор знал, что эту смелую девочку, перенёсшую сколько испытаний, не надо жалеть, она его жалость не примет. Но сердце переполняла тревога за неё, хотелось обнять и защитить от всего мира. Он не понимал своих чувств. Ему до одури хотелось её раньше, а сейчас это чувство соседствовало с другим – необыкновенной нежностью к этой юной девочке. Это была, наверное, не любовь, он знал это чувство, он пронёс его через себя. Любовь сгорела вместе с Заряной… Но тогда что же с ним происходит?

Любава слышала как беспорядочно стучит сердце Тодора. Она попыталась отодвинуться от него, но внезапно почувствовала его твёрдые, горячие губы у себя на шее. Потом эти губы проделали цепочку поцелуев к её уху, которое моментально откликнулось на эту ласку и зарделось. Девушка не хотела никаких поцелуев, боясь потерять над собой контроль и снова попасть в негу этого безумно приятного занятия. Любава повернула к Тодору лицо, чтобы попросить не делать этого и столкнулась с его жаркими губами. Его руки приблизили к себе не очень-то сопротивляющееся тело. Девушке было очень приятно и уютно в его объятиях. Под нежной лаской чутких пальцев, Любаве становилось жарко. Она понимала, что должна его остановить и накрыла его руку своей, перехватив запястье, но потом пальцы почему-то разжались.

– Любава, ты такая прекрасная! Я сколько раз представлял тебя в своих объятиях, – прошептал Тодор. Его взгляд притягивал, манил.