Попроси у неба счастья

Солнце уже начало заходить за верхушки деревьев, когда перед девушкой вырос город. Четверо всадников остановились и Тодор, взмахнув рукой, сказал:

– Ну вот мы и приехали.

Они въехали в ворота и направились по дороге к терему, отвечая на приветствия всех встречных.

В тереме открылась дверь и на пороге появился крепыш. И хотя как помнила княжна ему было три года, но выглядел он выше и крупнее своих сверстников. Светлые волосы были влажными и смешно торчали кудряшками на голове. Щёчки розовые. Глазки большие, как озёрца. Но где-то в глубине уже плескались хитринки.

– Папа, – малыш подняв руки кинулся к всадникам.

– Ярополк! – за мальчиком выбежала девушка. Она подхватила малыша на руки и остановилась, ожидая пока всадники спешатся.

Тодор соскочил с коня и сделал несколько шагов им навстречу. Мальчик протянул руки и буквально прыгнул к нему в объятия. Тодор подхватил ребёнка, который сразу же маленькими ручками уцепился за него, и спрятал лицо у мужчины на груди.

– Соскучился, сынок? А куда это ты бежал?

Мальчик молчал. А за него ответила девушка.

– Места себе не находил уже два дня. Сегодня целый день высматривал в окно, а когда увидел, что вы заехали в город, то не смогла я его удержать.

Тодор передал девушке вырывающегося малыша, а сам повернулся к Любаве. Девушка сидела на лошади и с любопытством глядела на эту идиллию: отца и сына. На лице её блуждала улыбка, искрившаяся доброжелательностью.

Тодор придержал лошадь и Любава легко соскочила с неё.

– Это Милана, моя сестра.

Та вопросительно посмотрела на Тодора. Ехал на тризну, а привёз с собой незнакомую девушку. И смотрит на неё так, что понятно – привёз неспроста.

– Меня зовут Любава, – не захотела ждать, пока её представят.

Княжна протянула руку и погладила мальчика по голове.

– Ну, а с Ярополком я уже знакома, – подмигнула мальчику, который с любопытством уставился на неё.

– Любава – сестра Мала и приехала проводить брата нашего в долгий путь к праотцам, – сказал Тодор.

Девушке понравилось, что больше он не рассказал ничего. Да и время было не то, чтобы говорить о будущем.

– Всё ли готово к тризне, сестра?

– Как будто. Но посмотришь сам. Надо ведь сделать всё как лучше, чтобы никаких обид у него на нас не было.

Любаве такое спокойствие показалось странным. Вспомнила, как тяжело сама переживала потерю брата, а здесь всё так спокойно-буднично. Она удивилась, что люди могут так контролировать свои чувства.

– Любава у нас немного поживёт, проведи её сестра в гостевую светлицу.

Милана передала мальчика няньке и взяв княжну за руку, повела в дом.

Тодор проследил за их уходом, повернулся и отдал распоряжение дворянам позаботиться о лошадях и ужине.

Любаве очень понравился этот терем. Он напоминал ей родной дом. Здесь были и гостиная зала, и трапезная, широкие переходы, опочивальни.

– Вот здесь ты можешь отдохнуть,– открыла Милана дверь опочивальни: светлой, богато убранной с зеркалами в окружении свечей в подсвечниках.

– А в том крыле покои брата.

Любава вошла в комнату, осмотрелась. Ложе было большое и так хотелось поскорее вымыться с дороги и зарыться в его перинах.

Милана проследила за взглядом Любавы.

– Это комната Заряны – жены Тодора. А вернее сказать опочивальня княгинь. Здесь жила наша бабушка, а потом мама. Ну, а когда брат привёл сюда жену, то эти покои стала её. На этом широком ложе появилась на свет я и мои братья. Здесь родился и Ярополк, сын Тодора.Наш старший брат не был женат. Он всё больше времени отдавал княжеству, ведь был гораздо старше нас, а наследником так и не обзавёлся. Поэтому сама понимаешь, каким значимым событием должно было стать появление на свет человека, который когда-то продолжит наш род. Но случилось, то, о чём не могли даже подумать – Заряна умерла при родах…Ребёнок оказался слишком крупным для неё. А она была маленькой и хрупкой.

– А нельзя ли меня поселить в другую светлицу. Уж очень не хочется быть здесь. К вашей семье я не принадлежу. А девушку мне откровенно жаль.

– Почему же нельзя. Просто это самая просторная и удобная комната. Боишься? Но ведь много времени прошло. – Удивилась девушка.– А впрочем, у нас много красивых комнат и конечно мы найдём такую, где тебе будет уютно и спокойно.

Милана опустила голову и помолчав, добавила:

– Тодор очень любил её. Когда пришло время родов – не было на свете счастливее человека. Он обнимал меня, и шептал: «Представляешь, сестра. Скоро сын у меня будет. Сын от любимой женщины!». А когда Заряна не могла родить, и крики её раздавались всё чаще и чаще, отбиваясь от стен и возвращаясь от эха назад ещё более усиленными, он бегал из угла в угол, как раненый зверь, искусав себе от внутренней боли и тревоги за неё, губы. Я его таким раньше никогда не видела. Счастье, которое вначале изнутри высвечивало его померкло. Остались в глазах ожидание и надежда, которые потом сменились болью и ужасом, оттого, что ничего нельзя изменить и исправить. А когда ему сказали, что Заряны больше нет, он как-бы закаменел.

Тело за давними обычаями нужно было отдать огню, потому что только он может освободить человека от злых духов…

Пока готовили княгиню в последний путь – приказал изготовить помост. Широкий, просторный. Даже посмотрел сухие ли дрова, чтобы лучше горело кострище и всё что лежало с телом.

Милана села на краешек ложа и продолжила:

– Всё он сделал как положено для тризны. Вот только ничего не мог сказать собравшимся людям: разлука с женой валила его с ног, пропал от горя голос. Сидел возле костра, в котором горела его любовь и молчал, не спуская глаз с жены.

Милана вытерла слёзы и закончила.

– После тризны никто не видел Тодора несколько дней. Когда приехал, то это был уже не тот весёлый озорной человек. А состарившийся сразу на несколько лет мужчина. Много седины появилось в волосах…

– Так он её любил?– подала голос Любава.

– Очень! А вот сына считает причиной гибели матери. Долго не подходил к нему, не брал на руки. Только недавно начало оттаивать сердце и он понемногу стал впускать в него малыша. А мне Ярополка жалко – и матери нет и как бы и отца. Ой, заговорила я тебя совсем. Ты же с дороги, устала… Пойдём в соседнюю комнату, она не такая большая. Но довольно уютная.

– Да было бы хорошо, а то негоже мне жить в палатах княгини…

Милана как-то странно посмотрела на неё, но ничего не сказала. Решила, что всё расскажет Тодор, когда немного отдохнёт. Хотя ему конечно было сегодня не до отдыха. Ведь знали, что скоро предки позовут старшего их брата к себе – раны были смертельными. Но всё же смерть, а особенно смерть близкого человека всегда застаёт врасплох. Правда, князь как ни странно об этом думать, всегда мечтал умереть на поле брани, а не на ложе от старости.

Комната куда привела её Милана была немного поменьше первой, но такой же уютной и светлой.

– Сейчас прикажу принести воды горячей. А потом я приду за тобой, покажу трапезную. Ты же голодная, а я всё разговоры горожу, – всплеснула руками миловидная девушка.

– С дороги вымоюсь, а вот кушать не хочу. Спасибо тебе.

– Ну, если что надо – зови, и Милана скрылась за дверью.

Любава села в кресло, подвинув его к окну. За спиной бегали дворяне, хлопали дверью, наливали воду, что-то тянули, но девушка не обращала внимания на эти звуки, потому что ещё и ещё раз вспоминала рассказ Миланы и чувствовала, что её неприязнь к Тодору постепенно исчезает, а на освободившееся место приходит сочувствие. Простое сочувствие к человеку, у которого случилась беда – потеря любимого и близкого. А это так было знакомо ей…