Подкидыш, или Несколько дней лета

Юля села в машину и до дома ехала молча. Матери не было. Аркадий обошёл дом вокруг, потоптался в огороде, пока Юля разогревала суп и блины. Он волновался, но сразу перешёл к делу, и когда она села напротив, и их разделял только стол, произнёс:

– Юля, у меня есть жена.

– Я знаю, ответила Юля.

– Я не могу дважды жениться, но меня к вам тянет, как бы это сказать… Я занятой человек, и не совсем здоровый, поймите меня правильно, не физически, но душевно. Так вот, я не смогу на вас жениться. Не потому что вы летаете, а потому что у меня есть Вера. И я запутался, не понимаю, что со мной происходит, а разбираться уже поздно. Я предлагаю вам начать с конца, потому что ухаживать за вами у меня нет времени. Именно так, начать с конца и пойти к началу. Переспите со мной. Или я вам отвратителен и это унижает вас?

– Нет, не унижает, – ответила Юля, – выйдем на крыльцо, – А теперь держитесь крепче за мою руку, – крикнула она, и Аркадий не успел ничего сообразить, как оказался в воздухе. – Ложитесь на бок! – Юля набирала высоту и тащила главу управы в сторону леса. Аркадий не летал даже во сне, а чтобы женщина тащила его по небу на буксире…

– Снижаемся – Юля аккуратно опустила Аркашу на землю и села рядом.

– Во времена инквизиции тебя бы сожгли.

– Я начала с конца, вы же просили. Если я пересплю с вами, больше не смогу летать.

– Тебе это так важно? Летать.

– Не важно. Пойдёмте ко мне. Матери нет, появится только вечером. А как же ваша жена?

– Не знаю, Юля. Я сейчас не думаю об этом, что будет потом, тоже не знаю. Не знаю, как жить по правилам, всем не угодишь. Что за день сегодня странный?

– Двадцать восьмого июня. Лето проходит быстро.

Андрей прошёл на кухню, разложил бутерброды на белоснежном блюде, достал Рокфор и нарезал его толстыми ломтями. Потом он бросил чайник на плиту. За этими манипуляциями наблюдали Анна Толоконная и Миша Крэг.

– Ань! Чашки кинь на стол! – Андрей подмигнул Анне и улыбнулся Михаилу, – что-то вы мне не рады, ребят, не вижу счастья на лицах и приветственных обнимашек. Я вот тут вам еды привёз, а то жрать у вас нечего. Вы что как воды в рот набрали? Не ожидали, что ли увидеть? Но я пока не с того света явился. Недавно, по-моему, в конце апреля, зашёл я в храм Казанской Божией Матери. По любопытству зашёл. Отстоял очередь к иконе, поцеловал, и, отходя, задел лампадку с маслом, масло вылилось мне на голову и на лицо. Рядом стоял священнослужитель, который приехал к этой иконе издалека. Он увидел это, разволновался, стал говорить мне, что ОНА, икона, меня выбрала и теперь моя жизнь переменится. Ещё говорил, что у него было так же, и жизнь его коренным образом изменилась. Ещё – чтобы я читал акафист Божией Матери. Акафистов я дома не держал, а моя жизнь действительно меняется даже раньше, чем он мне пророчил! Много болтаю? Да вы садитесь, будьте, как дома, что вы на меня смотрите, будто я зверь диковинный?

– Как ты вошёл? – спросила Анна.

– Научился вскрывать замки.

Крэг неожиданно присел и взял бутерброд

– Молчать будете? – спросил Андрей у Михаила, – что здесь происходит? Где мои вещи, документы?

– Сейчас всё будет. Аня, давай, звони нашим.

Аня повернулась спиной и взяла мобильник в руки, и сказала:

– Он здесь, приезжайте.

– Быстро тут у вас рокировка произошла, – сказал Андрей. Это вы выбросили меня с поезда, а не я вас, вам нужно давать мне объяснения, а я приседаю перед вами, оправдываюсь, будто провинился, что не умер.

– Мы ставили не на тебя, а на проигравшего, – отмахнулся Крэг, – на твоём месте мог бы оказаться любой из нас.

– Почему вы меня не искали?

– Почему же, мы заявили в полицию. Тебя ищут.

– Понятно.

– Тебе не всё понятно. Невозможно запрыгнуть обратно в идущий на скорости поезд. Я живу с твоей женой.

– И как живёшь?

– Ты проиграл. Анька уже не твоя женщина.

– И не твоя.

– Может и не моя, но сейчас я ей нужен.

– Для чего? Чтобы ходить с ней в ресторан, трахать её, давать ей деньги на косметические процедуры и бирюльки? Аня, неужели ты меня никогда не любила?

– Кажется, это ты не так давно поставил на меня, как на лошадь.

– Прости.

– Опаздываешь. Просить прощения надо было раньше.

– Раньше не мог.

В дверь позвонили, и в прихожую ввалились Генка Белый, Савва Добрый и Женя Демченко. Они внесли в комнату два увесистых чемодана. Андрей закрыл лицо руками. Он ещё не верил в реальность происходящего. Он ещё надеялся, что, когда он опять откроет лицо, мираж исчезнет. Кто они, эти люди? Неужели эта женщина – та самая, с которой он прожил рядом несколько лет, делил кров и соединялся физически? Эти парни – те, с которыми он путешествовал, играл в одни игры, шутил, и радовался их присутствию?

– Зачем это вам? – спросил Андрей

– Что?

– То, что вы сейчас собираетесь делать. Чем я вам так помешал?

– Ничем, – ответил Генка, – Это игра. Ты всё ставишь на карту.

– Это не игра, а безумие.

– Однако ты с удовольствием участвовал в этом самом безумии. Не так? – продолжал Белый, – если мы начинаем что-либо, то доходим в этом до конца.

– Или ты так не считаешь? – спросил вдруг Савва, – Ты стал другим? Так научи нас, неразумных, как дальше жить, – Савва засмеялся.

– Так как, – спросил Женя, – мы продолжаем играть? Мы собрались, чтобы продолжить.

– Я уже понял.

– Или ты прямо сейчас покидаешь нас. Вещи и документы в чемодане. В другом чемодане – деньги. Ты это забираешь, и уезжаешь, забываешь о нас и о своём бизнесе, тем более, он уже не твой, мы тебя съели, все вопросы – в налоговую. У тебя было много нарушений, несовместимых с делом. Нарушения нашли, а штрафы, сам знаешь, очень большие, пришлось пожертвовать тем, что ты имел. Квартира остаётся Анне. Мы так решили. Ты же не будешь заниматься дележом имущества?

– Вы меня обокрали.

– Мы не воры. Во втором чемодане достаточно денег, чтобы начать с нуля. Так легла карта. На твоём месте мог бы оказаться любой из нас. Неразумно сейчас вступать с нами в какой-либо спор. С нами можно только сыграть. Если выиграешь, и останешься в живых всё вернём обратно: жену, квартиру, машину и бизнес. Выбирай – ты играешь с нами или уезжаешь?

– Во что будем играть?