По пути в детский дом я рассказала правду о том, что делала несколько дней. Меня внимательно слушали, и я ждала, что меня поймут и не будут наказывать, но в их лицах читалось полное безразличие ко мне. На дворе была ночь, когда меня привезли в детский дом. Ко мне подошла Наталья Юрьевна:
– Кушать хочешь?
– Угу.
Мы спустились в столовую. Из холодильника она достала рыбные котлеты. Наталья Юрьевна жалостливо смотрела на меня, а я давилась ледяными котлетами и желала себе смерти. Я знала, что меня ждет утром. Начнутся издевки и подстрекательство, от которых я так страстно желала убежать.
Доев, я отправилась в свою комнату спать. Утром, конечно, был резонанс для всего детского дома.
– Беглянка вернулась. Теперь она поедет за тарелочками, – твердили воспитанники детского дома.
42 дня…
Фраза «поездка за тарелочками» была для меня загадкой. За пару недель я быстро вернулась в режим, плюс школа началась, занятия, кружки, уборка. Со мной толком никто не разговаривал по поводу ситуации с бабушкой, лишь ужесточили правила посещения.
В один из школьных дней во время урока к нам зашла Татьяна Степановна:
– Воробьёву можно освободить от уроков? – спросила она.
Учительница молча кивнула. Я собрала все учебные принадлежности в рюкзак и направилась к выходу. Воспитательница была сильно опечалена и озадачена:
– А куда вы меня забираете? – интересовалась я.
– Мы к стоматологу, Наташ, на осмотр.
Спустившись на первый этаж, я зашла в гардеробную, что забрать ветровку. Мы направились к выходу. На улице Татьяна Степановна дала мне новую версию моей поездки:
– Ты поедешь в больницу, у тебя слишком часто болит голова. Тебя полечат.
– Хорошо, – ответила я.
В детском дом у меня забрали портфель и молча посадили в машину.
– А вещи? – обеспокоенно спросила я у воспитателя.
– Они тебе там не понадобятся, тебе все выдадут.
Непонимание. Вот что я испытывала, пока молча ехала в старой волге. Рядом со мной сидела медсестра и обсуждала с водителем свои бытовые вопросы. Со мной не разговаривали, на вопросы отмалчивались. Спустя пару часов мы приехали на территорию, где располагались старинные ветхие здания.
– Наташ, выходи, – обратился ко мне медработник.
На улице было пустынно, мы направились к маленькому двухэтажному корпусу. При входе висела табличка «Администрация», зайдя в здание я обратила внимание, что по коридору ходят врачи в белых халатах и держат в руках папки с историями болезни пациентов. И вместо ожидаемого гула было тихое перешёптывание врачей. Меня взяли за руку и повели на второй этаж.
– Садись на стул, – приказным тоном сказала медсестра.
Я покорно села стул и начала нервно перебирать пальцами. Она зашла в кабинет и пробыла там пару минут:
– Пока, Наташ, скоро увидимся, – попрощалась она.
Я только хлопала глазами, не понимая, почему меня оставляют тут одну. Все слишком быстро и непонятно. Мне не объяснили, где я, почему я тут. Ко мне подошел мужчина в белом халате:
– Руку дай! – строго произнес он.
Я протянула праву руку, мне навязали на запястье красную веревку.
– Пойдем.
Мы спускались по лестнице, я шла рядом, веревка на руке сдавливала кисть, пальцы стали неметь. Я решила поинтересоваться:
– А зачем мне на руку повязали веревку?
– А вдруг ты сбежишь.
Я удивленно подняла бровь и решила не задавать больше вопросов. Со стороны я выглядела как собачка, идущая на поводке у хозяина. Меня вели к центральному трехэтажному зданию. При входе сидел охранник, который при виде меня поднял взгляд и оценивающе посмотрел. Я прошла на второй этаж, около поста медсестры с меня сняли веревку. Я схватилась за запястье и стала его разминать, от короткой прогулки на нём виднелись витые следы от веревки. Мужчина передал медсестре папку с моей историей и удалился к выходу.
– Садись, давай знакомится, – с улыбкой сказала медсестра.
– Здравствуйте, – тихо выдавила я.
– Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь на них коротко отвечать.
Я кивнула головой. Она задавала стандартные вопросы: сколько мне лет, из какого я города, чем болела и так далее. Окончив опрос, она сунула мне клетчатую рубашку и штаны.
– Пройдем, первое время поживешь в этой палате.
Меня повели по длинному жёлтому коридору. Со всех сторон было много дверей с прозрачными окнами. Пройдя в конец коридора, я увидела над дверью табличку «Изолятор». Меня завели внутрь и попросили переодеться. Я встала и стала ждать, пока медсестра выйдет из палаты:
– Чего стоишь, переодевайся, – шикнула медсестра.
Мне было некомфортно, потому что над моей душой стоял человек и смотрел на мои действия. Но выбора не было, судя по ее настойчивости. Покорно выполнив требование, я отдала свои вещи. Медсестра сложила их в пакет и маркером написала на нём мою фамилию с инициалами.
– Получишь их при выписке, – медсестра развернулась и вышла из палаты.
Закрыв за собою дверь, она достала ключ и два раза провернула в замочной скважине. В голове возникало еще больше вопросов, на которые не было ответов. Я села на металлическую кровать с тонким матрасом и стала ждать. Чего? Не знаю, чего-нибудь. Везде стояла гробовая тишина, и на уши давил шум от больничных ламп. Время тянулось слишком долго. Глазами я изучала свою комнатушку. В ней была тумбочка, стул, кровать и окно с решеткой.
Бззззынь…
Прозвучал школьный звонок, я прильнула к стеклянной двери и стала наблюдать за происходящим в коридоре. Из палат стали выходить люди в тех же вещах, что были одеты на мне. Мальчики поголовно были побриты на лысо и смахивали они на заключенных. Люди стали разбредаться по коридору кто-то сидел на лавочке и судорожно качался из стороны в сторону. Девушка подошла к стене и стала ковырять в ней пальцами попутно ведя с ней диалог. Другие ходили по коридору как зомби. Я испугалась, стала плакать и лучшем решением было спрятаться под одеялом, чтобы не видеть происходящее за дверью. Спустя время ко мне пришла медсестра и принесла полдник.
– Вылезай, я принесла поесть.
Когда я высунула голову из-под одеяла, медсестра увидела мои заплаканные и испуганные глаза.
– Ты чего? – поинтересовалась она.
– Где я? – всхлипывая спросила я.
– В психиатрической больнице. Тебе разве не сказали? – удивленно уточнила она.