Вера, Надежда, Любовь

– Таня еще не приехала?

– Ей говорила, пока нет.

– Забежав в дом Татьяна: «бабушка, я вам водички привезла!»

– Она открыла глаза, спросила: – Водички привезла?

– Да, бабушка! И подала ей в руки полтора литровую бутылку с водой. Которую бабушка выпила залпом. После чего обратилась к Татьяне.

– Внученька, прости меня за слова, сказанные иногда тебе в гневе, я тебя и деток твоих очень, очень сильно любила.

– Затем попросила прощения у дочерей и тихо закрыла глаза…

Вспоминали дети…

«– Занимаясь обычными делами, она, вдруг решила: жизнь свою закончить «самоубийством». Уверенная в своем решении, ушла в дом, к младшей дочери. Потому-что, в это время, у нее, ни кого не было. Она выбрала себе место, где, хотела жизнь свою закончить, через «повешение». Взяла стул и веревку; – сделала петлю и стала подниматься на стул и вдруг услышала голос: «Иди отсюда, это не твоя смерть». Она растерялась: «Что?» Но голос настойчиво ее просил: «Иди отсюда, это не твоя смерть…». Встав со стула и бросив сделанную петлю, она покорно пошла, повинуясь внутреннему голосу. Направившись в сторону дома, она подошла и села на крыльцо. Сидела и молча плакала. С тех пор, как она услышала, Слово Божье, она была им покорена, но не было удовлетворения, смущали многие вопросы и тайны, которые она никак не могла объяснить и понять. Особенно не давал покоя вопрос о своей жизни и предназначении. Она ожидала от духовного лица более глубокого и библейского объяснения происходящего. Но нужного ответа так и не услышала.

Но Господь был рядом! Не без борьбы сатана отдавал ее судьбу в руки Господа. Силою своей нежной любви он одержал долгожданную победу! Открывая вновь и вновь необъятную красоту, доброту, и любовь своего Небесного Отца. Она дарила всем до последнего дня своей жизни».

Валентину Николаевну хоронили на приходском кладбище, которое, находилось за огородами их дома. Даже старикам не приходилось видеть за всю долгую жизнь такой процессии провожающих, как на похоронах Валентины. Больше половины жителей всех ближних сел шли за красным гробом; приехали люди из района и разных городов. У ворот кладбища шесть мужчин подняли гроб на плечи, и под звуки траурного марша Шопена огромное шествие медленно направилось по дорожке к месту погребения. Многие пошли боковыми дорожками, чтобы раньше подойти к могиле, многие столпились за сеткой огороженной кладбище напротив могилы. Алексей и Люба вели под руки Веру, они, казалось, ничего не видели и не слышали. За ними шли внуки и Надя. Алексей старался не плакать, но то и дело какое-нибудь всплывшее из глубины памяти воспоминание о теще жгучей скорбью отзывалось в сердце, и слезы, не переставая, бежали по его щекам.

«Если мы и жили в достатке, то только благодаря ей, – думал он. – Бывало, вся в заплатках ходила, недоедала, – только бы нам с Верой дать возможность жить лучше. И всегда веселая, всегда шутила… Даже когда ей было тяжело, больно…»

Покрасневшие, распухшие от слез глаза Веры, Надежды, Любы с грустным видом глядели на Алексея.

Когда все кончилось, родные постояли еще немного у могилы, покрытой венками и охапками цветов, и медленно пошли с кладбища. Пусть даже некоторые, пришли из любопытства, – большинство в этом море людей испытывало искреннее, неподдельное горе, провожая мать, бабушку и подругу…

«Она, наверно, и сама не подозревала о своей популярности. Оказывается, люди ее любили, она была необыкновенной женщиной, матерью и тещей».

Вера лишь усилием воли держалась на ногах. Дети видели, все, и особенно Алексей, старались облегчить ее страдания, хотя какие могли быть утешения в ее безмерном горе. Оставшись одни после похорон, у них слезы лились из их глаз непрерывно, они их не замечали, не вытирали и все вспоминали, вспоминали…

Татьяна после похорон принимала успокоительные.

Наталия пробыла в отчем доме девять дней, со своей дочерью Викторией. Три года назад, она перенесла шок, из-за ДТП Виктории. Она старалась сдерживать себя, так как, понимала, что малейший стресс, приведет ее состояние к ухудшению, которое и без этого было очень слабым.

«За три дня до смерти, она, с дочерью была, в отчем доме, в гостях. Валентина Николаевна присела на краешек кровати, к Наталии и нежно, поглаживая ее по руке, говорила: «Лучше я, умру, внученька, а вы живите».

– Вера провожала фельдшера.

– Она была очень обеспокоена судьбой и здоровьем Наталии и Виктории.

– Наутро, когда они сели в машину, Валентина так близко смотрела в окно, махала им и плакала. У Наталии защемило сердце от ее взгляда, она почувствовала всю заботу, тепло и ласку своей бабушки. И не хотелось уезжать, еще хотя бы на денек остаться, но это было не возможно. Тихонько отъезжая от дома они махали своей бабушки и родным, которые провожали их.

– Через три дня Наталию приглашают к телефону:

– Алло, слушаю!

– Доченька…, потом тишина и Вера продолжает говорить…

– Бабушка умерла.

– Мы едем.

– Наталия не могла сдержать слез, она так громко рыдала, захлебываясь слезами, что к ней сбежались все испуганные сотрудники.

– Что случилось? Умерла, умерла, умерла… бабушка.

– Они пытались найти ей слова утешения, но она их не слышала. Это горе охватило ее сердце и душу. Она мысленно твердила почему, почему, почему и не находила ответа.

– Она сообщила еще двум сестрам и уже через пять часов они подъехали к родному дому.

– В доме было много людей у гроба Валентины.

– Мамочка, мамочка родная, что случилось?

– Вера плакала без остановки, ее не могли успокоить, и Наталия находилась просто с ней рядом. Она не могла думать, ей было не выносимо больно, и страшно представить, себе жизнь без ее любимой мамы.

– Мамочка, любимая моя, я всегда буду рядом и во всем с Викторией будем тебе помогать.

– Жить надо дальше.

– Это очень, очень трудно, но ты нам нужна и ради нас… мамуличка, береги себя.

– Хотелось бы. – Бедная доченька! – Вера сокрушенно покачала головой. Как несправедлива жизнь. Вот, что значит судьба.

– До свидания, мамочка, она ее крепко, крепко, крепко обняла и поцеловала. А потом всех по очереди, родных, – которые, вышли проводить их.

– Благословит и тебя с внученькой господь, не беспокойся ни о чем! – Вера осенила крестным знамением отъезжающую машину. Приезжайте! Мы, вас будем ждать!

– Спасибо, мамочка! – Обязательно! Приедем! – Наташа, закрыв дверь, в окно махала рукой. И по щекам катились слезы.

Алексей и Вера, никогда ни с кем не вступали в пререкания, никогда ни кому не навязывали свои мнения. Уступчивые, смиренно приветливые, прожили они свою жизнь и выработали свое собственное отношение ко всем превратностям судьбы. Они были убеждены и пытались разъяснить своей семье и другим, что с каждым человеком можно ужиться, потому что в каждом человеке, по их мнению, заложено что-то хорошее и отыскать подход к нему, даже если человек запрятал его за десятью замками.

Никогда Вера не ответила никому злом назло или грубостью на грубость. Ее терпение и смиренная приветливость обезоруживали даже самых грозных людей, и они разговаривали с ней приветливее, чем со всеми остальными.

– Что посеешь, то и пожнешь… – имела обыкновение говорить Вера. – Какой мерой будешь мерить сам, такой и тебе отмерят.

В деревне ее считали честным, но недалеким человеком. Потому что, большинство людей не в силах было понять, почему Вера, за всю жизнь, не сделавшая вреда ни одному живому существу, держалась так робко, точно она была виновата перед своими детьми. До Веры все пересуды не доходили, поэтому она продолжала жить в мире вечного согласия, воздвигнутом ею в своем воображении.

Она остерегалась делать что-либо такое, что нравилось бы одним, но могло не понравиться другим. Она стеснялась своего слабого здоровья, низкого образования, умоляла, не сердится на нее за это. По этой же самой причине, она не позволила дочерям, пойти на выпускной вечер, хотя они обе очень хотели этого.

– Мы с папой прожили свой век без всяких выпускных вечеров, – пояснила мама. – И чем нам плохо? Разве мы от этого стали хуже других людей? Берите пример с родителей – это пригодится в жизни. Часто очень Вера сожалела, о таком воспитании своих детей, но поняла это, довольно поздно.

Прошел год после смерти бабушки Валентины…

Наталия вышла замуж. Она приехала с мужем и дочерью, в отчий дом.

– Папа идет, он, пьян? – говорила Вера.