Сказки о правде

– Ничего, мамушка, дай я под сарафаном спрячу, а ты меня ещё и заслони. Сюда давай спрячемся.

– Куда ты, шалая?! Постой, тут тупичок должен быть недалече. Сюда бежим скорее. Ну, как и они туда же идут?

Трепещущие женщины застыли в нише, поместив свечу в уголок и накрыв юбками.

Шли двое мужчин. Разговаривали, и уж слышно было, о чём. Казалось со страху, что идут прямо на женщин.

– В Синюшкином колодце спрячь, понял? Там-то не найдут – болото, да и место глухое и нехорошее. Про лешего-то башкирского нет ли чего новенького?

И засмеялся, будто пошутил.

Второй голос отозвался тоже с улыбкой:

– Как не быть новостям про лешего башкирского?

И опять первый:

– Ладно, после расскажи, а теперь вот что…

Прошли, и конца разговора слышно не было, только гу-у-у!

Мамушка ослабла и села на пятки. Громко зашептала благодарственную молитву, но сама же себя окоротила:

– Тише! Тише! Что ж это я, Господи? Ну, пойдём быстрей, неравно на кого налетим опять! Ах, я дура, дура старая, что согласилась провести-то тебя в хозяйский дом! Ах ты, Господи!

Зашагали споро, и вскоре, после двух или трёх поворотов, в которых взволнованная мамушка уже не сомневалась, подошли к стене, в которой обозначено было место для двери, но никакой двери не было. Только как бы замазано что-то было посерёдке, как глиной будто по кирпичу. Мамушка, однако, отсутствием двери не смутилась и, как давеча в кухне, стала шарить слева по кирпичной обводке. Вдруг раздался треск, показавшийся в подземной глухой тишине особенно громким – и подалась глина, и показалась в самом деле дверь, которая стала медленно поворачиваться.

Тут уж сомлела девушка. Ноги ее подогнулись, она зашаталась и прошептала:

– Постой, мамушка, постой, крёстная! Нет у меня силушки. Погоди, родимая!

Старушка молча перетащила ее за порог и поворотом невидимого рычага закрыла дверь.

За дверью оказался каменный подвал, сыроватый и гулкий. Из подвала выбирались так же: крёстная нащупала ещё один потайной необычный ключ, дверь бесшумно отворилась, и женщины вошли внутрь какой-то комнаты. Из неё они без всяких тайностей, но осторожно пробрались в другую комнату. Там была небольшая деревянная лесенка, а наверху лесенки – дверка. Перед этой-то дверкой наконец остановилась мамушка, перекрестила свою крёстную дочь и неслышно сказала:

– Господь с тобой, дитятко! Иди, и что Бог даст, то и будет. Назад сама выйдешь, недалеко тут, а я тебя в подвале подожду.

Обратный путь был уже легче. Когда выбрались в мамушкину кухню, заря занималась. Июльские ночи короткие. Обессиленные от волнения, сели на лавку.

– Ну, сказывай теперь, как было-то у вас? Сказалась ты ему, кто ты такая есть? Темно ведь было – глаз выколи, новолуние теперь.

– Ах, мамушка, милая, не спрашивай ты меня – не могу я ещё отойти от того, что в светёлке-то было.

– Что ж, верно ли сделала, что туда пошла? Не жалеешь ли теперь? Меня-то не проклянёшь ли?

В ответ девушка молча протянула красивую тонкую руку, и старуха увидела на её стройном пальце золотое массивное кольцо. Девушке оно было явно велико.

– Колечком, значит, подарил. Ну, знать, понравилась ты ему, красавица. Что ж, пойдёшь ли опять к нему? Я чай, он тебя теперь сам призовёт, как занадобишься.

Девушка спрятала в коленях старухи зарумянившееся лицо и расплакалась, но рыдания её были счастливые.

В дверь застучали громко, властно, и мужской голос позвал:

– Бабка Катерина, у тебя ли крестница-то? Тятенька её тотчас требует!

Девушка побледнела:

– Ахти! Братец пришёл. Дома не случилось ли чего?

– Не выдал ли тебя твой Еруслан-то Лазаревич, наш Акинфий Никитич?

– Что ты, мамушка! Он, поди, спит ещё.

– Какой спит! Он пташка ранняя. Отец рано встаёт, так и он с ним. Да не видел ли кто, как ты от него выходила? Прислуга уж встать могла.

В дверь колотили всё сильнее. Дрожащей рукой отперла засов Катерина.

Быстро вошёл статный русобородый молодец.

– Не спите уж? Собирайся, сестрица, домой сейчас требуют.

– Да что случилось-то? Здоровы ли тятенька с маменькой?

– Всё, благодарение Богу, благополучно. Гости у нас, вчера поздно прибыли, а сегодня с зарёй тятенька и послал меня за тобой.

– Что за гости-то, Господи?

– А вот что тятенька о прошлом годе познакомился на Ирбитской ярманке. Заворотневы. И с сыном. Поняла теперь, зачем тятенька за тобой послал? Смотрины, знать, будут. Убраться тебе надо получше, нарядиться. Да своими руками состряпала бы что-нибудь. Ну, там всё, что полагается. Да быстрее, а то Акинфий-то Никитич уехал вчера, так тятеньке заместо его как раз с Никитой Демидычем на заводы пора, как он есть управляющий.

– Как уехал вчера?! – воскликнули обе женщины в один голос.

– А вам-то что за печаль? Ну, уехал и уехал, только тятеньке работы больше.

Старшая женщина махнула младшей: мол, иди, потом поговорим.

Только брат с сестрой успели зайти в дом родительский, новая беда: бегут из хозяйского дома, шумят, чтоб немедля приказчик[1 - Приказчиком в те времена назывался управляющий заводом.] Невьянского завода Иван Карпов к Хозяину шёл. Пропажа в доме, и большая. Неведомо как вещь ценная, золотая ночью пропала. Посланный больше не знал ничего: ни что пропало, ни у кого. Одно твердил: к Хозяину скорее.

Какие тут смотрины! Да и невеста сомлела, еле живую её в горенку отвели. Там до вечера и пролежала в горячке. И липовым цветом её поили, и малиной, и спрыскивали с уголька от призору – всё только хуже делается. К ночи бредить начала, невесть что бормотала, не разберёшь.

Глава 3. Знакомство с будущим

– Вижу, поработали с вами хорошо. Ну что же – тем лучше. Теперь о том, какой работы я от вас ожидаю. Делать Вам, собственно, ничего особо и не придётся, одни удовольствия. Слышали когда-нибудь про эскорт-услуги? Правильно, это сопровождение важного клиента человеком приятной внешности и с определенными навыками. В Вашем случае этим клиентом будет женщина, и женщина не простая.

Так, похоже, вариант первый.

Хозяин сделал паузу, и Павел тотчас подал Анатолию фотографию.

Ого! Да это Настасья Филипповна какая-то. Такая королевская кобра клюнет – не заметит. Ничего себе задача – развлекать такое диво.