Свидетельство о нерождении. В стихах

выдох – лето,
вдох – зима.

У жары замёрзли ножки.
У мороза мозг кипит.
Ты по-прежнему —
художник.
Я – никто.
Подручный стыд —
доставать,
когда приспичит
несуразных малевать?

Я беру «Тебя» в кавычки —
и лишаю-сь божества.

По-дружески враждебное

Там, где никто не ищет,
мы находили всё.
Лишних встречал нелишний.
Чей-то – ничьим спасён.

Грустный смеялся первым.
Первый страдал за всех.
Это чужие нервы
наш опекали смех.

Часть уникальна в целом.
К другу вели враги.
В сдобной подачке ели
душу ржаной муки.
………
Не разделяй, любимый,
то, что нельзя делить.
Я ведь не так смешлива,
как мне хотелось быть…

Приметы ради поболтать

И снова предсказанья начались…
То соль рассыпалась, то ворон каркнул.
То снится перевёрнутая вниз
любимая тарелка, а в стакане
из половины вычли сразу две —
за то, что раньше дважды напоили,
н е  о т р а в и в!.. И добрый человек
оставил на потом рецепт могильный.
……
А я в приметы верю ли?! Ха-ха!
Но как-то всё зап'иканнее слоги
в цензуре этикета. Боль глуха,
покамест так болтливы
м о н о л о г и…

Ст’оит ли?

Из написанных раньше

Смысла нет… Раздавленные строчки
под тяжелым взглядом знатока
умирают медленно – и точки
просыпает щедрая рука
женских одиночеств каждый вечер,
где сказать и некому о том…

Может быть, поэзия и лечит,
но хотелось
н а с т о я щ и й  дом.

Смеяться можно и без слов

Смотри —
я снова режу строчки.
Зато
заштопала себя.
Мои слова
ещё короче.
Но разве в них
любовь моя,

в которой нет
ни букв, ни смысла?
Смеётся плачущий,
а смех —
как перевёртыш,
где зависла
одна слеза —
для всех потех.

сутки глотаю

сутки глотаю как горькие звуки.
это таблетки ко мне привыкали.
пели романсы, что в каждой подлюке
есть благородная зона: мужская,
женская ли – не имеет значенья.
Там что болезнь, что лекарство – всё благо
и не срываются с корнем качели —
высадить две половинки в овраге.