запах и сон целовать.
Я – твоя кожа, одетая в кожу.
Как тебе в теле моем поутру?
Мне в твоем теле все муки дороже.
Спи…
Я еще погорю…
Без любви
Без любви выгорают и строки.
Автогену стал лёд по душе.
Я надеялась, что одиноким
после смерти спокойней уже.
Но одна нелюбовь за другою
прорастают ожогом во мне.
Странно чувствовать, что неживою
ощущаешь живое вдвойне.
Странно всё, что забыться не может,
не случившись ни разу. Урок
раньше знания. Лёд обезвожен,
а на деле – сильнее промок.
Не пишу
Ну вот почти и не пишу…
Хотя и раньше не писала:
слова словечками кривляла
и верила, что скорбный шут
обманет разом смех и слёзы,
стихи и чуточку себя,
когда поймёт, что стих и я —
одно и то же, —
только в прозе.
Но проза та не знает слов.
Дожить до радости – и ладно,
когда и радость —
лишь зарплата
за труд
быть плачущей
н а з л о.
Гардероб из кожи
Я не хочу находиться там,
где и хотеть – приговором стало.
Мир для большого желанья стар,
а для смиренья —
всей жизни мало.
Вытерпеть можно, но кто я здесь,
если терпеть – это всё, что можно?
Сколько ни кутай страданье в лесть,
стянет последнее —
вместе с кожей.
Кто я – противиться той любви
зла к человеческому обличью?
Но изменить ли исходный вид
так, чтоб и душу
не сдать с поличным?..
Взаимно невзаимная
Не пишет он – не пишет и она.
Вот наконец взаимность и случилась.
Одна взаимность лишь и влюблена
в саму себя.
Прощай,
союз речистый!..
Подарившая свободу
Теперь никто тебе не скажет
того, что я могла сказать.
Они – другие. Но однажды
и с ними станешь ты скучать.
Так в чём же смысл
менять любимых,
когда ты сам себе – тупик,
а та, кто первая убила,
и есть твой главный
проводник…
Вчерашние
Испарился вчерашний знакомый —
и не спросят о точке кипенья.
Был ли, не был? – вопрос пустяковый.
Кто заметил бы исчезновенье,
если жил человек тихо-тихо,
но внутри тишина нагревалась
и дошла до картавости рыхлой:
слово вспомнилось —
и забывалось…