Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Визитер

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 10 >>
На страницу:
3 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

От природы я не так уж и застенчив, но с тех пор, как стал писать, у меня сложился еще один неприятный комплекс. Когда я отдаю свое произведение кому-то, от кого зависит его судьба, оно вдруг начинает казаться мне глуповатым и даже стыдным, и только усилием воли я заставляю себя не убежать в последний момент. На моем лице появляется противное собачье выражение, видеть которое я, естественно, не могу, но ощущаю, отчего становлюсь еще более неловким. Когда такое существо приносит пьесу, и, заикаясь, не может толком объяснить, о чем она, ее засовывают в самый дальний ящик и забывают. Судя по тому, что пьеса лежала у Сицкой уже почти полгода, так оно и случилось.

Валькины хлопоты имели и еще одно неожиданное последствие – в меня влюбилась Дашка. Не думаю, чтобы в меня нельзя влюбиться. Располагая довольно приятной наружностью, я могу быть и легким, и остроумным с людьми, от которых не завишу и в тех случаях, когда в настроении. Наверное, Дашка увидела меня именно в этой ипостаси. И к тому же напридумывала что-нибудь вроде непризнанного гения, который рано или поздно будет признан, в чем ей обязательно предстоит сыграть важную роль.

Но как объект для любви я ей совершенно не подхожу. Я старше лет на пятнадцать, то есть почти вдвое, но ничего не могу ей дать по той простой причине, что у меня ничего нет. Я не могу ни обустроить ее жизнь, ни помочь ей устроится в жизни самой. И на роль Пигмалиона я не гожусь, а в Пигмалионе Дашка, год назад приехавшая из Козельска, путавшая ударения и считавшая хорошим тоном современный тинейджеровский сленг, ой как нуждалась. К тому же я боялся шквала ее любви и не знал, что с ним делать. Но Дашка постоянно звонила, находила поводы для встреч и раздражала меня томным, с поволокой взглядом.

Мы сидели напротив друг друга в моей маленькой обшарпанной кухне. Я пил водку, закусывая маринованными огурчиками и бутербродами с любительской колбасой. Дашка тоже выпила пару рюмок, глаза ее заблестели.

– Сашенька, хочешь, я завтра приду утром и уберусь у тебя в квартире? – спросила она.

– Не надо, – довольно резко ответил я. Я не люблю, когда мне делают одолжения, тем более, когда их делают женщины. Им сразу начинает казаться, что они получают какие-то права на меня. Сегодня я впервые за год знакомства о чем-то попросил Дашку, если не считать того случая, когда мне надо было выяснить, на месте ли Сицкая, и, пожалуйста – уже она убираться хочет, а потом белье постирать надумает, а там, глядишь, и замуж намылится…

Дашка обижено протянула:

– Как хочешь… Только отстойно уж больно у тебя. Окна бы помыть, и плиту, и пыль с книг вытереть.

– Не переживай. Главное, чтобы помыслы были чисты.

– Это как?

– Ну, например, чтобы не лелеять тайной мысли соблазнить тебя…

Дашка покраснела до корней волос, а услужливая память опять вызвала образ утреннего визитера, и я подумал, что если бы заключил с ним соглашение, пришлось бы совращать Дашку, никого более подходящего на роль соблазненной девицы в своем окружении я не видел. Я был уверен, что Дашка, несмотря на легкомысленный камуфляж, действительно девица в прямом и изначальном смысле этого слова, и ее соблазнение может обернуться тем, что как честный человек я должен буду на ней жениться, а жениться на ней мне совсем не хотелось. Да и мысль о соблазнении не зажигала. Я бы соблазнил, и с превеликой радостью, но другую. Не знаю, какой Пигмалион над ней поработал, или это была сама природа, но она являла собой нечто, близкое к совершенству, и, в отличие от Дашкиных, несколько тусклых и выражающих лишь примитивные эмоции глаз, зеленоватые ее глаза искрились весельем и туманились печалью, от серьезности переходили к легкой насмешке, а в меру строгая одежда только подчеркивала изящество фигуры. Но та, другая, была мне недоступна. Количество окружавших ее мужчин значительно превышало среднестатистическое. В ее кабинете всегда стояли роскошные букеты, а перед кабинетом крутилось авторы, актеры и поклонники, причем и авторам, и актерам ничто не мешало быть и поклонниками тоже. Не знаю, пользовался ли кто-нибудь ее особым расположением, но моей скромной особе в этой пестрой толпе явно делать было нечего. А звали ее Лидия Сицкая, для меня и других малых сих Лидия Степановна.

…Колбаса была съедена и водка допита. Вечер с Дашкой пора было завершать, тем более что и язва моя после водки и маринованных огурчиков начинала напоминать о себе, и мне все больше хотелось выпить таблетку и прилечь, свернувшись калачиком. Но как распрощаться с начинающей утомлять гостьей, я не знал. Тут очень кстати зазвонил телефон. Я снял трубку. Спрашивали какого-то Василия Кузьмича.

– Это серьезный разговор, – ответил я невидимому собеседнику. – Так сразу и не сообразишь.

На другом конце провода удивленно молчали.

– Я должен все обдумать, Василий Кузьмич, и к тому же у меня сейчас люди. Я перезвоню через некоторое время.

– Кто это? – спросила Дашка, когда я повесил трубку.

– Ах, это? Из издательства. Главный редактор. Предлагает дописать к повести еще пару глав. Утром я должен дать ответ.

– Значит, тебе надо работать, да? Так я пошла? – покорно спросила Дашка, вставая. Она, чистая душа, свято верила мне и даже не спросила, почему это редактор, да еще главный, звонит домой в такое неурочное время – часы показывали половину одиннадцатого.

– Да, девочка, иди, тут серьезные дела. – Желание остаться наедине с собой возобладало над укорами совести. Чувствуя себя последней свиньей, я проводил ее до дверей.

ххх

Утром мне действительно позвонил редактор, но не из издательства, а из агентства и сказал, что есть два заказа на рекламу.

– Заедешь за проспектами, или продиктовать?

– Диктуй!

Записывая на клочке бумаги исходные данные, я думал о том, что теперь могу с чистой совестью перехватить у соседки Анны Ивановны на несколько дней пару сотен. Удивительно, как экономно умеют жить эти старушки! Пенсия крошечная, а в загашнике всегда что-то есть. Правда, и тратила она копейки. Иногда она просила меня купить кое-что по дороге. Это кое-что состояло из батона, пакета молока и 150 грамм колбасы подешевле.

Все, что принесла вчера Дашка, мы с ней вчера и съели, к тому же у меня кончался кофе, а без него работать я не мог. Заняв у Анны Ивановны денег, я сбегал в магазин, сварил свой любимый ароматный напиток и сел за компьютер.

Можно, конечно, сколько угодно говорить, что сочинение рекламных сценариев – дело плевое, я обычно так и говорю. Но для того, чтобы придумать что-то более или менее складное и привлекательное для потенциального покупателя про очередной шампунь против перхоти или подгузники, приходится выворачивать мозги наизнанку. Тем более что сказано уже все про все. И еще солган надо изобрести – короткую запоминающуюся заключительную фразу, которая сразу же всплывала бы в мозгу покупателя, когда он наткнется в магазине на соответствующий товар. Иногда я мучался несколько дней, прежде чем удавалось сочинить нечто удобоваримое. У меня были свои методы раскачать воображение. Я вывел на экран компьютера пасьянс и, чередуя его с валянием на диване, кофе, сигаретами, телефонными разговорами с Дашкой ни о чем, что было расплатой за давешнюю колбасу и водку, дня через три придумал первый сценарий. Второй сложился сам собой – так тоже, если повезет, бывает. В тот же день я отвез оба сценария в агентство и, расписавшись в ведомости, получил в конверте деньги – сумму, вдвое меньшую той, за которую я расписался.

Занимаясь сценариями, я все время помнил, что в театре читают мою пьесу. Иногда от этой мысли по спине пробегал холодок. Было всего два возможных варианта – либо моя пьеса понравится, и тогда мне позвонят, хотелось, чтобы позвонила Лидия, или не позвонят, и это будет значить, что пьеса не понравилась. Более вероятным казался вариант второй. Но я волновался, что не позвонить могут еще и потому, что потерялся мой телефон. Или звонили, а я был в ванной и не услышал, или… мало ли что еще или! Каждый раз, когда раздавался звонок, я жадно хватал трубку. И слышал Дашкин голос. Но однажды именно он принес мне желанную весть.

– Александр Леонидович, это Вас беспокоят из театра. – Официальный тон означал, что рядом кто-то есть. – Анатолий Петрович хотел бы с Вами встретиться. Он ждет Вас завтра в 2 часа.

ххх

Театр, в котором работал Валентин, и куда я отнес пьесу, назывался «Экспериментальный театр «Замысел», очевидно, с намеком на фамилию Главного режиссера. Здесь ставили все – от «Гамлета» до мюзиклов. На сегодняшний день он был самым модным и самым посещаемым в городе, а сам Анатолий Петрович постоянно мелькал на телеэкранах, и уж раз в неделю какая-нибудь из городских, а то и региональных газет помещала интервью с ним. И почти в каждом интервью режиссер жаловался, что не хватает новых пьес и новых имен, хотя на самом деле авторы разных сортов, мастей и возрастов постоянно обивали порог театра. Но произведения их он вряд ли читал – не хватало времени, да и не верил в глубине души Анатолий Петрович в то, что в нашем городе может появиться приличный драматург. Тем удивительнее, что он прочитал мою пьесу и вызвал автора для беседы. Я, как говорится, летел на крыльях надежды и уже представлял себе, как после премьеры проснусь знаменитым.

В фойе меня встретила все та же Дашка.

– Сам на репетиции, – сказала она, – там все уже на финише. Реально, пойдем в зал, а то можно к Лидии, она тоже хотела с тобой что-то перетереть.

Я выбрал Лидию, и не только потому, что перспектива провести с ней некоторое время отнюдь не казалась мне неприятной. Предварительная беседа могла помочь хоть как-то сориентироваться и подготовиться к встрече с Самим.

В маленьком кабинете места хватало только на письменный стол, два кресла и тумбочку, на которой стоял букет темно-красных, почти черных роз.

Их аромат мешался с тонким запахом дорогих духов.

Сидевшая за столом очаровательная деловая женщина мило улыбнулась. К моему удивлению, она помнила, как меня зовут. Но я быстро сообразил, что обольщаюсь понапрасну, помнила вряд ли, скорее посмотрела на титульном листе, передавая мое произведение Замыслову. Но все равно было приятно услышать:

– Александр Леонидович, проходите, пожалуйста, садитесь. – Она показала холеной рукой на кресло, – Даша, принеси нам кофе и можешь быть свободна.

Дашка, непонятно почему вбившая себе в голову, что ей удастся присутствовать при нашем с Лидией разговоре, обижено дернула плечом и вышла. Судя по тому, что она вернулась через две минуты с двумя чашками и сахарницей на подносе, кофе был растворимый, и готовила она его где-то в соседней комнате. Растворимый я не люблю, вернее, меньше люблю, но сейчас было не до того.

– Анатолий Петрович просил извиниться, он задерживается на репетиции, – говорила между тем Лидия, – но я тоже читала Вашу пьесу. Даша, спасибо, можешь идти. Вы, наверное, знаете, мы стараемся привлекать молодых авторов, нам нужны новые имена. Ваша пьеса нас заинтересовала. Конечно, не все получается сразу, но есть материал, с которым можно работать.

На этот раз я не чувствовал скованности. В конце концов, меня пригласили, во мне заинтересованы. Вот и зеленоглазая дама, в легких каштановых волосах которой отливает золотом лучик осеннего солнца, говорит, что в пьесе что-то есть.

– Хотелось бы конкретнее, – я закинул ногу на ногу. – Простите, у Вас можно курить?

– Курите, и меня можете угостить. Я своих не держу, чтоб не соблазняться слишком часто, но после кофе – с удовольствием. – Она достала из стола пепельницу. А конкретнее Вы будете говорить с Анатолием Петровичем. У него свои соображения.

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет быстрым шагом вошел Сам. Глаза его метали молнии, Подойдя вплотную к столу Лидии, он загромыхал:

– Черт его знает что! Журавлев сажает весь спектакль! Темперамент на нуле! А Ваша любимая Комкова? Тощая, как жердь, а двигается, как два слона!

Лидия спокойно посмотрела на него, из чего я сделал вывод, что подобные эскапады – вещь обычная, и сказала:

– Не преувеличивайте, Анатолий Петрович, репетиции ведь только начались, все притрется, все станет на свои места. А Вас, между прочим, гость дожидается.

Он повернулся и посмотрел на меня так, как смотрят на вдруг возникшую нежелательную помеху. Но через несколько секунд взгляд его стал осмысленным, он, очевидно вспомнил, что приглашал меня на это время. Я встал ему навстречу.

– Гость? Ах, да, конечно! Александр Иванович, кажется?

– С Вашего позволения, Леонидович.
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 10 >>
На страницу:
3 из 10