Сокровища Пейрана

– И это правильно! Потому я оставляю за вами право отказать мне в моей просьбе, – и Брант снова поклонился.

– Что?!! Право отказать?! – глаза графа расширились от удивления, – Вы очень странный человек!.. И, конечно же, вы не собираетесь снимать маску.

– Я в праве ожидать, что созерцание моего лица будет крайне неприятно как для вас, так и для ваших дочерей… Но, если вы будете настаивать, я покажу моё лицо, но только вам.

Что ж, граф согласно кивнул, правда, это ещё не означало согласие на лечение. Брант выждал такую значимую минуту и всё-таки решился уточнить:

– Так вы, Ваш Сиятельство, позволите мне осмотреть вас?

Затаившиеся Диана и Жанна смотрели на отца, даже не моргая. Граф взглянул на дочерей и… вдруг кивнул:

– Хорошо. Мы сделаем это в моей спальне… Прямо сейчас.

I. Глава 05. Всё сначала…

Диана подавила тяжёлый вздох, встала, с удовольствием расправила затекшую спину и повела руками, словно лебёдушка расправила крылья. «Уже полдень?! Оказывается, я задремала!» – удивилась девушка и подошла к окну.

Она была в доме Жофрея, в комнате, где уже четвёртый день гостил найденный ею в Тарне молодой человек. К сожалению, сознание к нему пока не возвращалось. Лицо его уже давно избавилось от зеленоватой бледности, щёки чуть впали и покрылись редкой щетиной, она же украсила и его подбородок. Губы крепко сжаты, глаза закрыты. Да, эти дни слились для Андре в одну очень длинную ночь, но тем временем жизнь не стояла на месте.

Три дня назад Брант заявил, что готов попытаться поставить графа де Розаэль на ноги. Тогда же граф дал на это согласие, чем удивил прежде всего сам себя. А Брант, видно сильно опасаясь, что граф передумает, уже на следующий день сделал операцию, и это было очередным чудом. До сих пор было трудно поверить в то, что это случилось, и в то, как именно это случилось…

Сейчас Диане вдруг припомнилось, как утром того дня в их доме появился старый священник – святой отец Франческо, который был пастырем этих мест. Это Брант решил пригласить его и настоял на том, чтобы перед операцией в доме был отслужен большой молебен, и все домочадцы во главе с хозяевами причастились. И сам Брант был в первых рядах. Диана отметила, как легко и просто он общался со священником, складывалось впечатление, что отец Франческо не в пример остальным отлично знает Бранта. К тому же, оказывается, Брант знает наизусть все молитвы, так безошибочно его губы вторили словам святого отца.

После того, как Брант испросил благословение на операцию и омыл руки святой водой, он был оставлен один на один с графом. Все уже знали, что он собирается снова поломать графу ноги и сложить их на этот раз правильно. Все со страхом ожидали воплей хозяина дома, и потому многие, сами того не замечая продолжали молиться. Но только те, кто был ближе всех к дверям комнаты, смог расслышать приглушённое рычание графа и его стоны. В какой-то момент, устав от такого напряжения, старый священник вдруг воскликнул, почему же Брант работает один, почему ему не помогает Жофрей. На что смертельно бледная Жанна ответила ему, что граф не пожелал снять для Жофрея запрет на появление в этом доме… Да, даже теперь…

Через два часа, подобные вечности, Брант открыл двери спальни графа и позволил увидеть больного. Граф был бледен, щеки его впали, но глаза были… да, радостными!

– Папа, как вы?! – едва сдерживая слёзы, воскликнула Жанна, хватая его руку.

Граф ответил очень слабым рукопожатием, но голос его зазвучал неожиданно уверенно:

– Я буду ходить, дочка! Буду ходить!!!

И ему поверили, лица людей озарились в счастливых улыбках, всех кроме, пожалуй, Жюса Берру, который скорее выглядел очень растерянным, чем радостным. Диана заметила это, очень удивилась, их глаза встретились, и почти сразу Жюс преобразился – раз сейчас время радоваться, он будет это делать громче всех. «Какой же он странный и неприятный человек!» – уже в который раз тогда поймала себя на такой мысли Диана, да и сразу выбросила её вон.

А тем временем отец Франческо осенил графа святым знамением и воскликнул:

– Ваше Сиятельство, вы проявили редкостное самообладание! Господин Брант собирался поломать вам ноги… Это ведь должно быть невыносимо больно!

В ответ граф улыбнулся и попытался взглядом найти Бранта, который в это время скромно скрывался в проёме дальнего окна. Когда же все разом развернулись к нему, он счёл необходимым подойти к графскому ложу, и хозяин дома произнёс:

– Я отлично помню, как было больно тогда, два года назад! Адская боль! Ещё и поэтому мне было трудно решиться на эту операцию, но господин Брант уверил меня, что постарается ослабить её. Что же такое вы сделали, друг мой? Сегодня это было вполне терпимо!

В ответ Брант отрицательно качнул головой:

– Просто сегодня, Ваше Сиятельство, вы настроились на подвиг! То, что я сделал, не лишило вас чувствительности. Я знаю, что вам было больно!

– Но не настолько!

Что ж, Брант кивнул:

– Я рад. А теперь, друзья, – обратился он к посетителям, – я очень прошу вас всех оставить господина графа одного. Ему необходим отдых. Сейчас для него жизненно важен сон!

Конечно же его послушались…

И вот уже два дня Брант разрывается между домом Жофрея, неизменно заступая на ночные вахты у постели Андре, и замком Розаэль, где с предельным вниманием следит за самочувствием графа, потчует его какими-то зельями и краткими, но очень занятными беседами.

Размышляя сейчас о нём, Диана невольно отметила, как предельно корректен и прост он в общении. Как только люди перестают бояться его маски, так сразу становятся его друзьями. Только два дня, а он, похоже, уже знает весь замок поименно! И это при том, что появляется он только у постели графа, да на кухне в обеденном зале. Вот и сейчас он в замке…

Вдруг Диана, чей невидящий взгляд был обращён к окну, ясно расслышала позади себя стон. Она резко развернулась и увидела, что глаза Андре приоткрыты. Сердце девушки замерло. Едва дыша, она приблизилась к кровати.

Взгляд раненного, прежде неподвижно упёртый в потолок, постепенно прояснился и… обратился к ней. «Да, глаза голубые! Скорее даже синие!!!» – невольно восхитилась Диана, и её растревоженное девичье сердечко тут же пустилось в пляс. Наконец-то, к этому человеку вернулось сознание!

Его красивые глаза почти полностью раскрылись и теперь с нескрываемым интересом изучали прекрасное лицо девушки. Это совсем не смутило Диану, она тепло улыбнулась ему и тихо поинтересовалась:

– Как вы себя чувствуете, сударь?

Он попытался кивнуть, но его голова тут же откликнулась острой болью. Ему пришлось зажмуриться, перевести дыхание, но то были лишь пара секунд слабости, и вот он уже снова смотрит на девушку. Его губы смягчились в улыбке и, не без труда разжавшись, едва-едва слышно произнесли:

– Хорошо, благодарю.

Кто знает, что именно ожидала услышать Диана, но от таких слов она невольно всплеснула руками:

– Хорошо?! У вас удивительное самообладание… либо очень странное чувство юмора. Как можно чувствовать себя хорошо с пробитой головой и поломанными руками?!

При таких словах Дианы брови Андре удивлённо приподнялись:

– Неужели я так сильно помят?! Что произошло?!

Этот его вопрос сильно озадачил девушку:

– Признаться, мы думали, что это вы нам расскажите… Но да всему своё время! Для начала давайте познакомимся. Я Диана младшая дочь графа де Розаэль. А вы? Кто вы?!

Андре ответил благодарной улыбкой, очевидно снова хотел кивнуть, да вовремя остановил этот свой порыв, решил поберечься.

– Очень раз знакомству, мадемуазель! Позвольте и мне представиться. Я… – Андре уже собирался назвать своё имя, но вдруг осёкся на полуслове.

Его взгляд снова остановился, губы крепко сжались, брови едва не сомкнулись, так сильно он нахмурился.

– Что? Что случилось? – забеспокоилась девушка, – Снова голова болит?

Но Андре словно не расслышал эти её слова. Его лицо исказила гримаса боли, и он снова закрыл глаза.

Только теперь Диана сообразила, что, пожалуй, надо позвать на помощь Жофрея, старый лекарь должен знать, что больной очнулся, но тут вдруг Андре произнёс:

– Диана де Розаэль… Диана…

Повторил, открыл глаза и снова уставился на девушку. Та искренне растерялась: