Часовое имя

– Скажи, Жан-Жак… Я все хотела у тебя спросить: ведь ты давно работаешь здесь, в Змиулане? Не помню, чтобы ты рассказывал.

Не прерывая своего занятия, толстяк косо глянул на девочку:

– Ты знаешь, малиш, я здес давно… Около двадцати лет.

– А где твоя семья, дети? – Захарра решила не отставать и сегодня добиться правды. Благо, до урока еще было время. – Почему ты их не взял с собой?

– Не мог, малиш. Они остались дома… В моем времени. Таково било условие.

– Какое условие?

Жан-Жак шумно вздохнул, отставляя скалку, и грузно присел на табурет. Покряхтел, пожевал губами, косо глянул на дверь.

– Я подписал контракт с господьином Астрагором. Тридцать лет службы взамьен… некоторого одолшения.

Воцарилась тягостная пауза. Чтобы скрыть неловкость, Захарра с шумом отхлебнула из чашки – горячая жидкость разлилась по телу, обжигая и приятно согревая.

– Расскажи мне все, Жан-Жак, – шепотом попросила Захарра. – Я должна знать. Мне это очень важно, – добавила она тише, будто бы для себя, – важно знать, что ты попросил…

Толстяк снова вздохнул. Крякнул, поднялся, прошел к дубовому буфету и, открыв дверцу одного из ящичков, вытащил небольшую серебряную флягу. Он не спеша откупорил ее, основательно приложился к горлышку и пил долгими, затяжными глотками.

Затаив дыхание, Захарра терпеливо ждала. Она еще никогда не видела, чтобы Жан-Жак пил из этой фляги.

– Когда-то произошло ужасное событье… – начал тот, вновь присаживаясь. – Я работал главным поваром в ошень хорошем, богатом доме. Мое искусство уважали. И вот в один прекрасный день я все потьерял из-за глюпой случайности… Это была провокация! – вдруг прокричал он. – Менья выгнали из-за испорченного блюда… Мой хозяин, высокопоставленный человек, чуть не отравился… Господин помог мне, – перешел он на едва слышный шепот. – Я все изменил. Господин все изменил. Он умеет повельевать Временем.

– А как ты нашел его? Астрагора?

– Он сам менья нашель… Сам предлежил изменить мою судьбу, вернуть прошлое… В обмен на тридцать льет верной службы. Подумать только. – Повар горько усмехнулся. – Поначьялу я принял его за сумасшедьшего!

Жан-Жак замолчал. Мерно потрескивал огонь в печи за заслонкой, на стене тикали часы – обычный деревянный домик с гирьками-шишками.

– Ты ведь служил у какого-то короля прошлого, да? – первой нарушила молчание Захарра. – Среди слуг болтали… Я слышала. Они говорили, что из-за твоего проступка король убил всю твою семью, а тебя приговорил к казни. Астрагор этому помешал, предотвратил событие – поменял одну вероятностную ветку на другую. Но взял с тебя высокую плату…

– Каждый из нас обязан чемь-то Астрагору, – покачал головой повар. – Каждый подписаль договор с ним.

– Скажи, а ты не хотел уйти? – горячо спросила Захарра. – Убежать, разорвать договор? Вернуться к семье, а?

Снова жалобно скрипнул табурет, повар грузно поднялся, разминая сгорбленную, затекшую спину.

– Я ни на что не жалуюсь, мальенькая госпожа. – Его темные, как у жука, глаза превратились в едва заметные щелки. – Я всем доволен. А тьебе давно пора на занятье… Иди, а то ведь накажет.

Длинный, узкий коридор несся навстречу. Захарра изо всех сил мчалась по каменным плитам Южной стены, опаздывая на урок. Только бы успеть, иначе Астрагор и вправду не пощадит. Когда-то, летая на Звездочке, она забыла про время и пришла на десять минут позже… Ее высекли на глазах у всех учеников, и это было так унизительно! А как больно…

К счастью, тяжелые дубовые двери залы, где обычно проходили занятия, еще не открылись. Вдоль стены, замерев в почтительном, боязливом ожидании, стояла небольшая группа учеников, человек десять. Из-за слабого света тонких восковых свечей в коридоре царил полумрак, но Захарра с удивлением узнала Рока, почти скрывшего лицо под капюшоном темно-сливовой мантии, как всегда надменного Войта, невозмутимого Рэта и всегда ехидного Феликса. Неужели сегодня на уроке будут присутствовать почти все старшие? А вот же Фэш – сидит на низкой лавочке чуть поодаль, руки сложил на груди, хмурится… Захарра усмехнулась: брат совсем от рук отбился, ходит мрачный, скоро от Рока не отличить будет.

Но каково же было ее удивление, когда она услышала неприятно-знакомый, напыщенный голос золотого ключника:

– Что ты здесь делаешь, Захарра Драгоций? Сегодня будет урок только для старших учеников.

– Тогда сам чего пришел? – не скрывая презрения, с вызовом спросила Захарра. Она мельком взглянула на Фэша, словно ища у него поддержки. Но брат отвел глаза и еще больше нахмурился.

Зато вперед выступил Войт:

– Господин Ляхтич был принят в круг старших учеников. А тебя, Захарра, просто пригласили на урок. Считай это большой честью, ведь раньше такого не бывало… И знай свое место.

Захарра скривилась и демонстративно пожала плечами – Войт всегда был надменным занудой. Но отступила – нельзя его ослушаться. Марк расплылся в победной улыбке. К его счастью, он не заметил злорадной ухмылки Войта, с прищуром глядевшего ему в спину. Захарра бы сто раз подумала над тем, какой тайной мыслью вызвана такая улыбка.

Звякнул колокольчик, двери широко распахнулись. Все ученики один за другим потянулись в зал. Фэш и Захарра шли последними.

В этой комнате почти не было мебели. Разве что зеркало у стены – в человеческий рост, поставленное на низкие кованые ножки. Высокие, узкие окна с витражными стеклами чередовались с темной обшивкой стен. С потолка свисали каскады свечей на железных кольцах, в дальнем углу пылал камин – единственное яркое пятно в этом месте.

Астрагор стоял посреди залы, заложив руки за спину – его прямая, худосочная фигура, затянутая в тугой черный костюм, делала его похожим на некую чудную трость с человеческой головой.

Захарра давно не видела своего учителя, поэтому с особенным любопытством вглядывалась в него. Ей показалось, что лицо Духа стало еще желтее и суше, темная пропасть глаз – бездоннее, а резкая складка у самых уголков рта – жестче.

Ее вдруг кольнула неприятная мысль, что учителю давно пора менять свое тело. Этому наверняка уже несколько сотен лет…

Между тем ученики встали перед учителем полукругом.

Астрагор качнулся вперед, теряя неподвижность, и произнес:

– Сегодня у нас необычный гость. Рок, покажи нам его.

Сын Астрагора не замедлил исполнить приказание, щелкнул пальцами: засеребрилась дымка, являя черный силуэт человека со связанными за спиной руками. Пленник выглядел изможденным, голодным и больным. С каким-то равнодушным интересом он вглядывался в лица присутствующих, глаза его лениво перебегали с одного лица на другое.

– Этот человек хотел пробраться в наш замок, – ровным голосом произнес Рок, обращаясь ко всем. – Он не желает говорить, с какой целью. Ваши действия?

– Часовое зелье? – первым предположил Рэт.

– Болевой эфер, – громко высказался Марк.

– Перейти в его прошлое и все узнать, – добавил свою версию Феликс.

Рок дернул уголком рта. Он глянул на Астрагора, и тот едва наклонил голову.

– Это сильный часовщик, – начал Рок. – Он принял настой, блокирующий действие часового зелья. Память его также недоступна. Он сильный и, можно сказать, стойкий – выдержал двухчасовую пытку болью.

Предложения посыпались одно за другим:

– Стереть ему память!

– Разыскать его родственников! Зачасовать всех, если не признается!

– Бить его, пока не попросит пощады…

– Остановить ему время!

– Состарить до смерти!