Максим

– Хорошенькая. Я почему-то всегда представляла тебя с такой милой девочкой. Нет, она просто красавица, – произносит Алла, когда Нюта немного оборачивается и заправляет мешающие волосы за ушки. – Я тебя понимаю. Была бы я мужиком, я бы тоже в такую влюбилась, – смеется Алла, толкая меня плечом. – А сколько ей лет, восемнадцать-то хоть есть?

– Ей девятнадцать, – отвечаю я, а сам глаз от Синеглазки не отрываю, улавливая каждый ее жест. Я вообще с ней рядом плохо себя контролирую.

– А вы уже… Ммм… – смеется Алла, подбирая слова.

– Нет, не поверишь, я боюсь ее трогать, она невинна.

– Да ладно? Вот тебе, гаду, повезло! Не обижай ее. Правильно сделал, что закончил с этой развратной профессией. Приходи ко мне в офис завтра с утра, будем делать из тебя рабочего человека, – шутит Алла. – Ты, наверное, не поверишь, но я так рада за тебя.

– Тебе поверю, – отзываюсь я. Зал взрывается аплодисментами, выступление заканчивается и начинается церемония награждения. Хоть я и чувствовал себя некомфортно, но никак не рассчитывал, что Аня меня заметит. Мы наверху в ВИП-зоне, она с друзьями внизу, поэтому я сильно не нервничаю, продолжая изображать любовника Аллы.

Я даже не мог помыслить, что через каких-то полчаса дочь Светланы прибежит к нам на второй этаж и притащит за собой мою маленькую девочку. Я не успеваю среагировать и прекратить обнимать Аллу, как встречаюсь взглядом с глубокими синими глазами, которые темнеют с каждой секундой, осматривая Аллу и то, как я ее обнимаю. Дочь Светы хвастается родителям своими наградами, визжит от восторга, а моя малышка кусает губы, стараясь отвернуться и не смотреть на нас. Алла сама выводит меня из ступора и одергивает мою руку. В помещении шумно, но я слышу, как Анна всхлипывает, ее глазки наполняются чистыми слезами, она разворачивается и быстро убегает. Шумно втягиваю воздух, проклиная себя и эту чертову встречу.

– Все, Алла, спектакль окончен, я не вернусь, – шепчу женщине, поднимаясь с места.

– Конечно, беги за ней. Я все понимаю, прости. – Да за что мне ее прощать? Тут не Алла виновна, а моя разгульная жизнь, которая всегда будет вылезать мне боком! – Если что, я подтвержу любую твою версию, – говорит мне Алла, киваю ей, а сам понимаю, что не хочу лгать девочке. Но другого выхода пока не вижу.

Глава 11

Анна

Вновь бегу от него, сама не знаю куда. Просто вперед, подальше от раздирающих чувств и ненормальной тяги к этому мужчине. Я перешагнула через себя, свою гордость и диссонанс, который разрывал душу, когда вспоминала, что Максим спал с моей матерью. Рядом с этим парнем, нет, с мужчиной – я не принадлежу себе, стоило ему толком прикоснуться ко мне, и я забыла обо всем. Кто я, кто он, с кем он был до меня, стало вдруг неважным и незначительным. Все растворилось в его свежем дурманящем мужском запахе. Я потеряла себя в его руках, губах и его близости, позволяя прикасаться так, как никто не прикасался.

Разве имеет значение то, что было до этого самого прекрасного мгновения в моей жизни? Нет, ни имеет. Когда сердце так бешено бьется, готовое вырваться из груди, а по телу волнами разливается блаженство. Когда хочется дышать полной грудью, впитывая в себя его запах, и растворяться в таких желанных ласках. А потом задыхаться от поцелуев, дыша только им. Пошло стонать и извиваться, поражаясь реакции своего тела на откровенные ласки. Стыдится, но все равно раскрываться перед ним и позволять ему все, лишь бы быть с ним и чувствовать этого мужчину.

А потом целый день летать, закрывать глаза и видеть только Максима. Дышать глубоко, а чувствовать только его запах. Трогать губы и вспоминать, как он их целовал, принимать душ и сжимать ноги от того, что в памяти возникают яркие картинки нашей близости. Вспоминать, как я потеряла рядом с ним стыд, и сама ласкала и сжимала его тело, целовала, боясь, что он разочаруется от моей неопытности. Улыбаться целый день как дура и ждать завтрашний день, потому что он принесет новую встречу и окунет меня в мой личный рай. И разбиться вдребезги от горького разочарования. Смотреть на то, как он внаглую, так же откровенно, сжимает ногу женщины, которая старше меня вдвое, но выглядит как королева, а я по сравнению с ней – жалкая мышка. И он такой красивый, привлекательный, вновь недосягаемый. Сидит в компании женщины, наверное, забыв про меня. И опять она старше его! Тогда зачем ему такая малолетняя дура как я! Зачем? Поиграться?

Бегу по ночной улице, на ходу размазывая слезы, которые застилают глаза. Дыхание спирает то ли от бега, то ли от боли, сжимающей грудную клетку. Дура! Боже, какая я дура! Ну было же очевидно, что такому как он, совершенно не нужна такая как я! А я утонула и растворилась в нем. Впервые так сильно запала на мужчину и потеряла голову с первого взгляда. Всего один день счастья и чертовых бабочек, которые сдохли несколько минут назад, и я разбилась…

Замедляю шаг, утираю ладонями проклятые слезы, оглядываюсь по сторонам, понимая, что зашла слишком далеко. Останавливаюсь посреди улицы, потому что вижу впереди двоих парней, которые курят, пьют пиво из банок и громко ржут, сидя на крыльце давно закрытого магазина. Вдыхаю глубоко, немного пошатываясь, когда меня задевает плечом проходящий мимо какой-то мужчина. На улице ночь, но дорогу освещают яркие фонари и вывески магазинов. Неподалеку, на лавочке, сидит пара, мило общаясь, а через дорогу – стоянка такси. Бегу к машинам в желании быстрее попасть домой, почти дохожу до такси, но останавливаюсь, понимая, что забыла сумку в клубе. У меня нет ни денег, ни телефона. Ничего, кроме горького разочарования, слез, которые уже льются сами собой. Дура ты, Анька! Возомнила себе невесть что. Придумала сказку, которой нет. Твой принц на синей «ауди» сегодня ночью будет спать с королевой, а ты даже не принцесса! Ты наивная идиотка!

Обнимаю себя руками, разворачиваюсь, перехожу дорогу и направляюсь назад в клуб за сумкой. Ухожу в свои мысли, даже не замечая, что за мной идут. Спотыкаюсь, почти падаю, но меня кто-то подхватывает, не позволяя рухнуть на асфальт.

– Осторожно, красавица, так можно переломать ножки, – усмехается один из парней с банкой пива в руках. Морщусь, потому что в нос бьет запах сигарет, смешанный с алкоголем.

– Спасибо, – отвечаю скорее автоматически, и ускоряю шаг.

– Ну куда ты торопишься, детка? Тебе мама не говорила, что опасно гулять по ночам одной?

– Могут волки съесть, – смеясь, добавляет другой. Они оба нагоняют меня и уже идут рядом по обе стороны.

– Я не одна, – зачем-то отвечаю, надеясь, что они отстанут.

– А с кем? С воображаемой подружкой? – теперь они вместе гадко ржут, а я ускоряю шаг, чтобы быстрее добраться до клуба, но один из парней резко встает на моем пути, преграждая дорогу.

– Нет, с парнем, он… Он… – и не знаю, что сказать. Нет никого парня! – Пропустите! – пытаюсь обойти парня, выискивая глазами людей. Но никого нет. Даже та парочка испарилась.

– Да не нервничай ты так. Мы тебя не обидим. Наоборот, приласкаем, – парень улыбается, обнажая противные почти коричневые зубы, и хватает меня за руку, сильно сжимая запястья. Дергаюсь, вырываюсь, кидаюсь назад, но натыкаюсь на второго парня, и он хватает меня за талию. По телу мгновенно проходит волна страха, такая горячая, от которой кидает в холодный пот. Я никогда не попадала в такие ситуации, потому что никогда и не бегала по ночам по городу одна. А сейчас совершенно не знаю, что мне делать и как себя вести. Меня накрывает паникой, диким страхом и отвращением к мерзким рукам.

– Отпустите меня! Или я буду кричать! – пытаюсь говорить громче и решительней, но голос куда-то пропадает, и я только жалко пищу.

– Кричи, мы любим, когда громко кричат, понимаешь, о чем я! Ммм? – спрашивает один из них, подхватывает за талию и начинает насильно тащить за угол.

– Это уже не смешно! Пожалуйста, отпустите меня, – голос дрожит и срывается, а тело сковывает настолько, что я впадаю в ступор и не могу сопротивляться. Но я нахожу в себе силы и, ведомая страхом, пинают одно из них, попадая по ноге, толкаю локтем другого в живот, дергаюсь вперед, почти вырываюсь, но взвываю от боли, когда меня резко хватают за волосы и вжимают в каменную стену одного из магазинов.

– А вот это ты зря, детка, – шипит мне на ухо урод, обдавая противным дыханием. – Не хотел тебе делать больно, а теперь придется.

– Помогите! – кричу осипшим голосом, чувствуя, как меня накрывает истерикой.

– Заткнись, су… – он не успевает договорить, поскольку позади раздается визг тормозов, и в считанные секунды парень, который стоял рядом и ржал, отлетает на землю и, скуля, хватается за челюсть. Меня отпускают, я оборачиваюсь и вижу Макса, который молча идет на урода, прижимающего меня к стене.

– Иди в машину, быстро! – командует мне Максим, окидывая меня злым взглядом. Я бы и рада убежать, но ноги не слушаются, а когда парень неожиданно достает из кармана маленький нож и начинает им размахивать, у меня темнеет в глазах, и подкашиваются ноги!

– Макс! – кричу я, не узнавая своего голоса.

– Иди в машину! – не смотря на меня, приказывает он, продолжая наблюдать за ножом.

– Макс, сзади! – предупреждаю я, поскольку тот парень, который сидел на полу, встает и идет на него. Максим разворачивается боком и, продолжая наблюдать за ножом, локтем попадает в нос позади стоящего, и тот теряет равновесие, зажимая лицо рукой. Все происходит мгновенно, Максим успевает среагировать, уворачивается и лезвие полосует его плечо, почти мгновенно заливая руку и рубашку кровью. Вскрикиваю от ужаса и дикого страха за Максима, сама цепляюсь за урода с ножом. Но меня отшвыриваю на асфальт, и я падаю, но боли не чувствую, продолжая наблюдать, как Максим хватается за руку с ножом отвлекшегося на меня парня и выворачивает назад настолько сильно, что лезвие со звоном падает на асфальт. Хватаю нож и быстро отшвыриваю его в кусты.

– Все, все, – скулит урод, сжимая зубы. – Мы все поняли. Мы не хотели ее трогать…, – оправдывается он. А Макс молча его отпускает, но тут же отправляет его в нокаут прямым ударом в челюсть. Подходит ко мне, хватает за руку и сильно, почти до боли, сжимает мою ладонь и ведет к машине. Помогает сесть на переднее пассажирское сидение, с силой захлопывает дверь, быстро обходит машину, садится за руль и с так же быстро с визгом разворачивается, выезжая на дорогу.

Я только сейчас начинаю чувствовать легкую боль, в щеке, которой меня прижимали к каменной стене, и ноющую боль на бедре от падения. Но все это не имеет никакого значения, я смотрю на Максима и его резаную рану на плече. Я даже не могу понять, насколько она глубокая, поскольку все залито кровью, и она продолжает медленно стекать по руке. Я забываю обо всем. О том, от чего бежала, об обиде и слезах, смотрю на его кровь и вдохнуть нормально не могу.

– Останови, вот там круглосуточная аптека, – прошу его я и тянусь к его плечу, но тут же отдергиваю руку, боясь причинить боль.

– Зачем? – спрашивает он, словно не замечает, что истекает кровью. – У тебя что-то болит?

– Твое плечо. Надо срочно обработать рану и перевязать.

– Ничего страшного, до дома доберусь, – произносит он, даже не взглянув на свою руку, сильнее стискивая руль. Кажется, он зол, очень зол, настолько, что не может справиться с эмоциями. Я даже не спрашиваю, до кого дома мы должны добраться, это вообще сейчас не имеет значения, лишь бы быстрее. Максим словно слышит мои мысли и прибавляет скорость, нарушая правила и мчится вперед к жилому району.

– Прости, – тихо произношу, не в силах оторвать взгляда от раненого предплечья.

– За что? – мне не нравится его холодный и отрешенный тон, словно он в своих мыслях, где-то далеко от меня.

– За все это. За мой побег. Если бы я держала свои эмоции при себе, этого бы не случилось. Я же вижу, что ты зол на меня, – кусая губы, произношу.

– Мне не за что тебя прощать, и я не злюсь на тебя. Я борюсь с желанием вернуться назад и убить ублюдков, которые посмели тебя тронуть! Меня еще не отпустило, – сквозь зубы проговаривает он и сворачивает во двор. Максим паркуется напротив подъезда многоэтажки и выходит из машины. Не жду, когда он откроет для меня дверь, быстро выхожу сама и осматриваю небольшой двор и дом. Макс берет меня за руку, вновь сильно стискивает мою ладонь и ведет в подъезд. Мы минуем лифт и быстро поднимаемся на четвертый этаж. Максим открывает двери, пропускает меня внутрь, включает свет в прихожей и запирается на все замки.

Если бы меня в данный момент не трясло от страха, я бы, наверное, смогла рассмотреть его квартиру-студию, светлые персиковая стены, минимум мебели, большую белую кровать с огромной мягкой спинкой, застеленную черным покрывалом, небольшой белый диван с черными подушками, встроенный шкаф-купе с огромными зеркалами, большой пушистый ковер и журнальный столик. Большие окна с плотно задернутыми римскими шторами, и небольшую зону кухни со стойкой вместо стола и высокими стульями. Все это я рассмотрю потом, а сейчас я смотрю на побледневшее лицо макса и иду за ним в ванную, смотря, как он вынимает из шкафчика аптечку.

– Дай мне, пожалуйста, – хватаюсь за аптечку, вырывая ее из его рук. Макс снимает рубашку, кидает ее в ванную, включает воду и моет окровавленную руку и плечо. А я выхожу из ступора, быстро раскрываю аптечку, вытряхивая содержимое на пол. Понимаю, что порез не смертельный, но, мне кажется, что, если не сделать все быстро, Максу может стать очень плохо, он и так уже весь бледный. Нахожу перекись и открываю ее дрожащими руками.

– Сядь, пожалуйста, – прошу я, потому что Максим выше меня и мне неудобно. Он спокойно опускается на край ванной, осматривает мое лицо, немного сводя брови, словно это не он ранен, а я. Подношу бутылочку к ране, а потом вновь осматриваю содержимое аптечки, ища вату.

– Просто лей на руку и все, – говорит Макс, а сам тянет свою ладонь к моему лицу, но я ее одергиваю, потому что он мне мешает. Лью перекись, рана начинает шипеть, и мне кажется, что это очень больно. Морщусь, поднимаю глаза на Макса, а он спокойно смотрит на меня и только глубоко дышит.

– Максим, надо в больницу, порез глубокий.