Проект «Голубой Марбл»

– Распущенность нравов…, – передернул Дон, – а как же личные свободы? Если все были довольны, что ж в этом плохого? Они же все были счастливы побывать подо мной.

Бари иронично взглянул на брата, поиграв бровями.

– Особенно дочь главы Совета, которую ты выкрал из-под венца.

– Да не спал я с нею, – оправдывался Дон, выпучив глаза, – подумаешь, лишь разок вздремнули. Я же потом сам ею привез к застолью.

Барри расхохотался, вспомнив лицо несчастного, назюзюкавшегося "Виноградницей"[19 - Виноградный спирт] жениха. Как он, бедолага, увидев вернувшуюся невесту, побежал к ней, выписывая ногами кренделя, и, желая обнять ее, не устоял и повалился мешком вниз, цепляясь и стягивая с суженой белоснежную тогу, оголяя ее тело.

– У тебя, брат, явные сексуальные отклонения, – заключил Бари.

– Сексуальным отклонением можно считать только отсутствие секса, а не его наличие в больших количествах.

Сказав это, Дон высунул длинный язык и быстро задвигал им, словно ящерица.

Бари, закрыв глаза, покачал головой.

– Ужин еще не готов, – успокоившись, сказал он, – так что идем, я тебе покажу свои наброски на новый проект.

Лаборатория состояла из множества комнат. Некоторые были небольшие, тесные и темные, кое-где были печи с выведенными трубами и дымоходами для отвода выделявшихся газов и дыма. Были и большие, просторные и светлые. Именно в такую и зашли хозяин и его гость. В углу стояла большая подставка, на которой был закреплен подрамник с доской, предназначенный для рисования. А посередине – огромный стол, заваленный листами ватмана, скрученными в рулоны.

Дон, разворачивая один за другим рулоны, скептически рассматривал наброски.

– У тебя что, воображение совсем не работает?!

– Да не знаю! – недовольно повысив голос, выкрикнул Бари, – я прикручивал головы к телам, прилаживал хвосты к попам, но всё это выходит слишком… банально, – оправдывался он.

– Такие зеленокожие с огромной головой и большими глазами черного цвета уже были, кажется их делали для Энцелады или…, не помню точно. – Дон отбросил один скетч в сторону на пол. – А эти яйцеголовые, только с длинными щупальцами вместо волос, были разработаны для яйцеобразного карлика Хаумеа. – Дон откинул еще один лист в сторону и, посмотрев на следующий рисунок, лицо его скривилось в неприязни. – А это что за один сплошной мозг? Что ты собираешься запихнуть в этот "бурдюк"? Информацию, собранную со всей Вселенной?! Так в нем еще место останется.

Дон залился своим басовитым смехом.

Бари подошел к брату и, встав на цыпочки, посмотрел через плечо Дона на рисунок.

– Или вот еще одна идея! – "Повелитель воды" стал серьезным, но, еле сдерживая смех, продолжил, – одна половина будет для мышления, а другая место для экскрементов. Обожрался, полный мозг дерьма, всё это скапливается, а когда уже нет места, бух… и всё, тебя разорвало. Смерть.

– А что, идея! – в голосе Бари слышался сарказм, – не хочешь помереть раньше времени – не жри много. Вот ты бы уже точно сдох на пятом году твоей жизни в таком теле, – и он залился веселым смехом.

– Я не жирный, я – сильный, – с обидой пробубнил Дон. – И, вообще, творец должен быть добрым, а не подковырой вроде тебя. Ладно, тогда другой вопрос: как эти "жбанчики" будут отличаться гендерно?

– Никак, – Бари пожал плечами.

Дон нервно закашлялся, и на его покрасневшем от спазмов лице повис плохо скрываемый ужас.

– Я тушуюсь спросить, как тогда эти "головы" на ножках будут снашаться? Топтать друг друга и выносить мозг?

– Согласен, это не годится, – Бари выхватил у брата эскиз и разорвал его.

– А это что за обесцвеченные участки льда? – Дон вертел рисунок в руках, стараясь найти образ для нового проекта.

– Микроорганизмы.

– Ты что, спятил!? Род создаёт очередной шедевр для какого-то налёта на камне!?

– Ну, если того будут требовать параметры планеты, это будут и пиявки, и одноклеточные инфузории и летающие монстры. Вспомни Титан: были созданы гигантские медузы, которые используют поверхность тела для поглощения света и всасывают питательные вещества при помощи огромного рта. Отвратительные, склизкие создания. – Бари скривился и продолжил, – а для земноводных обитателей правило всегда работает одно: живущие на экзопланетах с мощной гравитацией должны быть приземленными и мускулистыми – гравитация будет сильно на них давить, а для передвижения понадобится развитая мускулатура. Напротив, обитающие на небольших планетах со слабой гравитацией – будут высокими и худощавыми.

– Ну, ты специалист-конструктор, тебе виднее, – не стал спорить с братом Дон. – В конце концов, набросай лист с тем, что должно быть в обитателе, а затем методом тыка присоединяй всякие разные части.

– Метод дилетанта, – усмехнулся Бари.

– Я просто ожидал что-нибудь такое, от чего у меня заноет в чреслах от желания.

– Тебя ничто не изменит! – весело рассмеялся конструктор.

И вдруг взгляд Дона остановился на карандашном скетче на дальнем краю огромного стола. Он, насвистывая мотивчик детской песенки, обошел стол и взял в руки рисунок.

На него смотрели большие выразительные женские глаза. Приятная улыбка на пухлых, чувственных губах вызывала умиление. Дон вздохнул от удовольствия лицезреть портрет, и он отметил про себя схожесть с оригиналом, кой он видел недавно у дома Шерифа.

– А почему бы тебе не сделать обитателей подобием нас? Ты же всегда ратовал за то, что планетные творения должны быть равны с нами. Так почему бы этим тварям и физически не походить на Избранных?

Нескрываемый интерес вспыхнул в глазах Бари, но всё же он отмахнулся:

– Никто этого не поймет, особенно Род. Все ждут от меня чего-то небывалого, сверхъестественного.

– Хм! Род?! – усмехнулся Дон. – Во-первых, он всех любит. Всех считает своими детьми. Так что злиться не будет. А во-вторых, он не сильно парился с новой планетой для этого проекта: Голубой Марбл – точная копия уже существующего Антихтона, расположенного в акурат[20 - Точь-в-точь.] по другую сторону от Солнца. Ты сам видел параметры и характеристики. Возможно, это какой-то нам еще не известный замысел великого Родника Вселенной. А, возможно, у него просто иссякло вдохновение. Не знаю. Но, в любом случае, у тебя есть прекрасный шанс тоже ничего не выдумывать, а создать подобие того, что уже все видят.

Бари, явно поставленный братом в тупик, лишь неопределенно пожал плечами. Но мыслительное поле в голове получило рациональное зерно, которое запустило в мозгу генератор. Даже не зависимо от желания хозяина, он заработал на полную мощь для проращивания и доведения до восковой спелости этого семечка-идеи…

… По старинке в доме Бари было принято есть лёжа. В трапезной стояли три клинии[21 - Клине – ложе на высоких опорах с подушками, на которые можно облокотиться.], окружавшие с трёх сторон небольшой столик для блюд и напитков. Дон, входя в комнату, вытянул шею, словно гусь, стараясь рассмотреть яства. По мере приближения к столу лицо его становилось мрачным.

– Ты хочешь, чтобы я сдох с голоду, – наконец констатировал он, разваливаясь на ложе. – Всем на Тильбюри известно, что ты большой ценитель всякой низкокалорийной экзотики и экстравагантности, но я как-то предпочитаю пищу с хорошим содержанием питательных веществ.

– Во-первых, – начал объяснять Бари, накладывая в тарелку из красной глины кресс-салат, три улитки и два яйца, – я тебя не ждал сегодня, а во-вторых, это только закуска, позже подадут кашу из перловой крупы и спельты[22 - Зерновая культура, вид рода Пшеница.].

Дон, закатив глаза, опрокинулся на спину.

– Ну, я хоть надеюсь, танцовщицы будут?

Бари засмеялся.

– Ты не исправим, – и, обернувшись к двери, крикнул стоявшему у нее работнику кухни, – принеси для моего брата колбаски в белом соусе, бобы и вымя свиньи.

– И кашу не забудь, – весело добавил бородач, усаживаясь на ложе и беря в большие руки тарелку с закусками.

Где-то заиграла музыка, и в комнату словно бабочки впорхнули две танцовщицы, одетые лишь в короткие газовые юбки. Кожа одной из них была белая как, алебастр, другая же девушка была словно молочный шоколад. Высоко держа голову и расправив плечи, танцовщицы выставили грудь вперед, сделав розовые соски центром мужского внимания.

Алые губки были слегка приоткрыты, делая их обладательниц более страстными. Девушки медленно под музыку вращали бедрами, двигая их влево и вправо, водили руками вверх и вниз по телу, поглаживая бедра и живот. А затем, резко отвернувшись от мужчин, застыли на одном месте.

У Дона, поедавшего колбаски, на лице застыло недоумение и разочарование. Он только собирался открыть рот и выразить свое недовольство, как танцовщицы, немного нагнулись вперед, большими пальцами поддели свои юбки и, прогнувшись, позволили легкой ткани заструиться вниз на пол, оголяя упругие девичьи ягодицы. Дон удовлетворенно причмокнул.