А кроха уже активно развивала свою мысль. В дело пошли памперсы, игрушки.
– А если они слушаться не будут, ты их будешь наказывать? – поинтересовалась фантазерка.
– Нет, конечно.
– Почему?
– Ну, они-то меня не наказывали.
– Никогда – никогда?
– Никогда – никогда.
– Ты что никогда не баловалась?
– Баловалась, конечно, – засмеялась я, – но они терпеливые очень были, как-то без наказаний со мной договаривались.
– А какими словами? – недоверчиво поинтересовалась девчушка.
– Разными.
– Ну, какими именно, – настаивала она.
– Не помню я. А тебе зачем?
– А вот зачем. Я их маме с бабушкой скажу, чтобы он со мной договаривались, – победно заявила догада.
– Хорошо, я постараюсь вспомнить и в следующий раз тебе обязательно скажу.
– А ты не забудешь? Бабушка вот все забывает. Мне очень нужно. Ладно?
– Ладно.
И она побежала по своим важным, интересным делам, а я осталась со взрослыми, скучными.
Я всё ещё есть
– Ты что тут делаешь?
Две завернутые внутрь лапки, пуговка пупа на барабанчике живота, кнопка обгоревшего носика, васильковые любопытные глазенки, панамка набекрень.
– Слушаю.
– Кого?
– Всех.
– Тут же нет никого.
– А ты?
Задумался. Морщит пимпочку носа, чешет ободранную коленку.
– Без меня ты кого слушала?
– Море.
Замер.
– Оно же не разговаривает.
– Оно шумит.
Слушает.
– Как же оно шумит? Я когда шумлю, знаешь, как громко.
– Оно по-другому шумит. Послушай.
Слушает, приоткрыв от напряжения рот.
– Ф-ф-ф, плям, ш-ш-ш!
– Точно! Волны поднимаются и бегут к нам: «Ф-ф-ф-ф», ударяются о берег: «Плям!», откатываются назад, шуршат камешками: «Ш-ш-ш!».
«Васильки» цветут, сияют от восторга.
– А это что такое: «И-и-и»?
– Чайки кричат.
– Кому?
– Друг другу. Или от огорчения, когда рыбу упустят. Рыбачат.
– Как же они без удочек рыбачат?
– А у них клюв, вместо крючка, вместо удочки, вместо…
– … спинига.
– Вместо спиннинга.
– А ещё что слышно?
– Мама тебя зовет.
Вскидывает головенку: