Антисвинизм

-11-

Утром в хозяйство Стива прибыли от Соломона корма для животных и птиц.

Работникам, видящим апатию Стива ко всему происходящему, тем более было наплевать на происходящее. Чем меньше работы, тем лучше. Поэтому вместо того, чтобы выгонять животных и птиц на пастбища и во двор, они стали просто высыпать им привезенные корма.

И вот на следующее утро петух, взлетев на забор, начал как всегда свой утренний призыв и после второго «кукареку» вдруг неожиданно осекся, внимательно посмотрел по сторонам, прислушался и слетел вниз на землю.

«А зачем и кому я каждое утро кричу свое приветствие? – была первая человеческая мысль петуха. – Я встаю раньше всех, я первым вижу восход солнца, и я всю жизнь хотел, чтобы все любовались этим восходом. Но всем плевать! Все спят и только проклинают по утрам того, кто мешает им спать. Особенно люди. Сколько моих братьев досрочно закончили свое существование из-за того, что очень любили эту жизнь и старались пробудить к ней крепко спящих людей и животных. Суп – вот мой удел! А я красив и молод. У меня в собственности целый гарем молодых курочек. Почему я должен всем этим пожертвовать? Ради чего я каждый день, как дурак, взлетаю на этот забор и кричу свое приветствие восходящему солнцу? И вообще, что это со мной происходит? Откуда эти мысли? И почему я начал мыслить по-человечьи?».

Эти мысли привели его в явное замешательство. Он стоял посреди двора как вкопанный, и только голова его, с неимоверно вытаращенными для петуха глазами, крутилась в разные стороны.

И вдруг, неожиданно для себя, вместо положенного «кукареку» наш петух, вдруг во всю свою петушиную глотку прокричал: «Свобо–о–о–ду птицам!», а из курятника ему в ответ грянуло дружное куриное: «Ура-а!».

Так началось то последнее, обычное для хозяйства Стива, утро.

А дальше события развивались стремительно.

Петух не знал, что эта ночь была бессонной для всех животных. В коровнике и в овчарне, в птичнике и голубятне, в конюшне и в свинарнике, в будках сторожевых собак, и вообще везде, где жили домашние животные, наблюдалось непонятное движение и волнение.

И везде, то там, то здесь, можно было заметить появление наших давних знакомых – Пирата, Джесси и старого хряка.

Но вернемся к петуху.

Не успел он прокричать свой первый человеческий лозунг требования свободы, как что-то мощное придавило его к земле. Этим мощным было не что иное, как лапа Пирата.

– Заткнись идиот! – грозно, человеческим голосом прошипел Пират, оскалив для надежности свои клыки. – Ты погубишь все дело и обратно превратишься в глупую, никчемную птицу, годную лишь для супа!

– Как-кое д-дело? – с трудом спросил петух, не понимая, откуда взялся этот страшный, непонятный пес, из пасти которого на него падает слюна и, при этом, оттуда раздаются человеческие слова, которые он, петух, почему-то прекрасно понимает. А больше всего его поразило то, что он сам говорит со страшной собакой по-человечьи.

– Какое дело? Да, именно то, что ты, глупая птица, только что провозгласила вслух на всю округу. Ты, идиот, что – в суп захотел? Марш в курятник и успокаивай своих глупых кур! Еще не время! Вечером сбор всех животных! Скоро бог всех животных освободит вас окончательно, а пока терпите и молчите!

Сказанное петуху не надо было повторять дважды, и он исчез в своем курятнике буквально через секунду после того, как Пират поднял с него свою лапу. А через полминуты после этого все стихло уже в самом птичнике.

А Пират уже сломя голову несся по направлению к овчарне, где равенства требовали овцы.

К вечеру и Пират, и Джесси, и особенно старый хряк, валились с ног от усталости. Но служить Богу – работа хоть и сложная, но благодарная. Бог сам не знает, что такое усталость, но Он добр и предусмотрел, что все остальные ее испытывают. Поэтому Он создал такую вещь для своих созданий, как отдых. Но это настоящий Бог.

Пират же с сотоварищами служил богу не настоящему. Они служили проходимцу, который, в отличие от Бога настоящего, сам работать не хотел, а хотел жить за счет тяжкого труда других. Поэтому такое понятие, как усталость других, его мало интересовало. Бог-самозванец всегда требует результата здесь и сейчас. У него мало времени. Он не дает никому права на ошибку. Он всегда много обещает и при этом воздействует на самую низменную, алчную, порочную сторону души исполнителя.

А потом, после достижения своей цели он не собирается исполнять своих обещаний. Настоящий Бог или Боги всегда благодарят верно служащего Ему или Им здесь на Земле, в этой жизни, здесь и сейчас. У настоящего Бога нет цели, а у «бога–самозванца» она всегда есть. Настоящий Бог берет на себя ответственность, как за Свое добро, так и за Свое зло. Для него эти понятия едины, ибо они отсутствуют. Есть дела, творение, жизнь. Самозванец всегда разделяет эти понятия. И у него всегда есть ответственный за зло. У людей для этого придуман Дьявол. А у животных – это человек.

А еще у «бога–самозванца» для достижения этой цели всегда есть «богоизбранные» служаки, которые в своем рвении роют носом землю, как свиньи, перекапывая не только целинные, дикие земли, но и прекрасные сады, и плодородные поля.

Самозванец всегда откладывает исполнение своих обещаний под видом различных трудностей, которые призывает постоянно преодолевать и которые сам же и создает.

Из беседы Соломона с Пиратом мы уже видели, какие планы имел первый на дальнейшую судьбу животных и людей. Даже якобы «богоизбранным» свиньям суждено было впоследствии стать обычной свининой. Это удел любых «богоизбранных» тварей и народов, которые стали такими не благодаря упорному труду и благородству души, а вследствие пустых обещаний и ложных внушений обожествляемых ими мошенников. Но ни твари, ни народы, к сожалению, этого не осознают и периодически, как и планировал Соломон, идут на свою скотобойню. Ибо уже подрастает молодое поколение с таким же запрограммированным на «избранность» и поэтому пассионарным мозгом, которое равнодушно смотрит на то, как стариков увозят на бойню.

Они не ведают жалости к старшему поколению, ибо считают, что с ними все будет по-другому. Но и они стареют и новоявленный «бог-самозванец» устраивает им чужими руками очередной конец света. И этот ход событий становится уже традицией, устоем. Это принимает вид непреложной жизненной истины, даже сомнение в которой является покушением на народ, его устои, его Бога.

«Бог-самозванец» – это страшно. Это путь в никуда. Но это реальность, которая правит нами и сейчас. Нет большего греха, чем при настоящем Боге молиться и служить «богу–самозванцу».

Свиньи Стива присягнули «богу-самозванцу». Ослепленные чудесным фокусом с наделением их человеческими качествами, они, не видя и не зная того, кто за этим стоит, слепо уверовали в то, что это все деяния божественных сил.

Мне неведомо, есть ли у свиней душа, но мозг и ум у них явно есть. И вот этот мозг и ум явно грела корыстная, алчная мысль о том, что они лучше других животных, что они богоизбранные, что они могут управлять не только животными, но даже и человеком.

И эта мысль подавляла все остальные мысли и в конечном итоге делала их просто невозможными.

Это явление у людей называется благородным словом «вера», хотя на самом деле это обычный дешевый фанатизм.

Ни одно верующее существо не может и не хочет верить в то, что оно недостойно, жалко и ничтожно. Оно может это осознавать, но верит оно всегда в другое. Верит оно, как раз, в обратное. А тот факт, что это обратное для него недостижимо, имеет очень простое объяснение – в этом кто-то виноват. Поэтому надо просто устранить того, кто виноват и все само уладится. Надо только подождать и хорошо поработать. А отсюда появляется новое, якобы очень доброе и благородное понятие —«надежда», которое, в свою очередь, порождает другое качество – «терпение».

Развивать состояние веры до стадии «надежды» и «терпения» Соломон решил у других животных. Они не были движущей силой по захвату чужих хозяйств. Это – серая масса, исполнители. Они всегда покорно будут идти на свою бойню, надеясь на лучшую жизнь либо на небесах, либо на лучшую жизнь следующих поколений.

Другое дело – свиньи. Они достаточно умны, хитры и ленивы. Они хотят править здесь и сейчас. Поэтому, сразу после захвата власти им надо дать все блага, назначить их главными и тогда они будут просто жить и погибать только с верой в свою исключительность и несправедливость к ним других, более глупых и завистливых созданий. И будут преданы своему богу, даже на скотобойне.

Мы, люди, еще можем понять свиней и чувства, двигающие ими. Свиньи также стали жертвами обмана, как и большинство людей. Они поверили в «бога-самозванца», которого они никогда не видели, не знали, но который ловко воздействовал на их корысть, присущую и нам людям. Мы можем понять других животных, ибо сами в большинстве своем повторяем их судьбу, живя «верой, надеждой и любовью» к «богам-самозванцам», навязанных нам силой.

Большинство нас так же всегда ищет виноватого в своих бедах, и поэтому всегда находятся те Соломоны, которые находят среди нас человеко-свиней, а те, в свою очередь, поднимают нас на революции, а затем погружают в еще более беспросветное рабство, утешая при этом сладкими словами «вера, надежда, любовь», сводящимися к одному – терпению.

Мы всех можем понять и понимаем. Но как нам относиться к Пирату и таким как он? У людей они называются апостолами или пророками.

Эти существа прекрасно знают, что тот, кого они называют богом, есть обычный проходимец или «самозванец». Да, они были его псами и, будучи в этом состоянии, преданно служили ему. Но они при этом никогда ни во что не верили, и никогда ни на что не надеялись. Они ЗНАЛИ.

Они знали, что творят злое дело намеренно для того, чтобы, даже не они, а их хозяин, получил все дивиденды, кинув им со стола огрызок недоеденной колбасы. И если перед свиньями или перед другими животными маячила большая, глобальная, пусть и недосягаемая, идея, то за что трудился до изнеможения Пират?

Рабская, собачья преданность, так восхваляемая многими людьми в собаках, толкала Пирата на злодеяние.

И если другие животные, в том числе и свиньи, шли на это восстание ради себя, ради своей свободы или ради своей власти над другими существами, то Пират прекрасно понимал, что у него этой власти не будет никогда и, что, скорее всего, его любимый хозяин после достижения своей цели, в лучшем случае, просто сделает его снова обычной собакой.

То, что Пират выторговал для себя в разговоре с Соломоном, было слабым для него утешением. Он знал своего хозяина, своего «бога». Но, как и любой человеческий пророк или апостол, он утешал себя только одним – собачей преданностью своему хозяину, заключающейся в пяти словах: «На все воля ваша, хозяин!». Так инстинкт собачей преданности облачился в прекрасное понятие – любовь к богу.

Но, спросит меня читатель, у Стива тоже были собаки. Почему же они решили предать своего хозяина? Где же их собачья преданность?

К сожалению, об этом история умалчивает. С моей точки зрения, это объясняется просто. Собаки Стива были цепными псами. Всегда полуголодные, получающие свою скудную еду от разных людей, они даже толком и не знали, кто их хозяин. Они знали свою территорию и просто охраняли ее. Голодный, как правило, всегда продажен, будь то пес или человек.

Пират же был псом домашним, породистым. Он с детства жил в доме и получал прекрасное для собаки воспитание и содержание. Он был любимцем. А любимцы всегда хотят оставаться таковыми и готовы ради этого на все. Они любят себя только тогда, когда их любят, или делают вид, что любят, другие. И поэтому свое благополучие, свое счастье они видят только в служении тому, для кого они считают себя небезразличными. Это идеальные рабы. Рабы добровольные, готовые на любые жертвы, преступления и подлости ради своего хозяина. Это породистые собаки.

Среди людей есть тоже множество таких породистых псов, смысл жизни которых заключен только в служении. Сколько чужой крови и слез пролили они в своем рвении! И как они воспеты! А на самом деле, это просто породистые псы, не имеющие представления ни о собственной чести и самоуважении, ни, тем более, о таком понятии, как любовь к себе. Они заменили все это понятием «долг». Долг по отношению к хозяину, кем бы этот хозяин ни был. Любая организованная структура держится именно на этих псах и на этом понятии долга. Это может быть долг уголовному пахану, главе религиозной организации, государству, партии или Богу. Но этот долг должен быть превыше всего. И должен возвращаться неукоснительно. Потому что они думают: тот, кому они служат, любит их и нуждается именно в них.

Но самое потрясающее во всем этом то, что в долг этому псу никто, ничего и никогда не давал. Это фикция, облаченная в форму закона. Это психологический казус, позволяющий одним господствовать над другими, использовать их в своих целях. А другим оправдывать свои беззакония, преступления, подлости.

Сколько миллионов человек было истреблено на вполне законных основаниях! А сколько животных!

Понятия долга и верного служения помогают не только оправдывать себя. Это становиться смыслом их жизни. Это секрет чистой совести при совершении любых злодеяний, преступлений и подлостей. Лишь бы они не были направлены против объекта служения.

Но конец у каждого такого служаки, за редким исключением, после того как в его служении перестают нуждаться, один. Его просто списывают как расходный материал. Даже если его и оставляют в живых, он быстро гаснет и через короткое время исчезает навсегда. Поэтому для таких служак эшафот, крест или костер лучше, чем забвение. Это и объясняет противоестественное стремление многих человеческих апостолов или пророков к мученической смерти во имя «своего Бога».

Но вернемся к нашим животным.