Среда обитания

У Дмитрия Ильича было много наёмного люда.

Хозяйство было огромное. Бочки делали десятками. Огурцы солили, капусту квасили бочками…

Весь товар Нечаевы вывозили в город Пермь на продажу во время ярмарок. На городском рынке Нечаевы продавали свои изделия: бочки, саночки, валенки, сапоги, масло подсолнечное и льняное.

Продавали тулупы, шубы и полушубки для женщин, хомуты и сбрую для коней. Масло скоромное топлёное. А сметану продавали в туесочках из берёзовой коры, которые сами и изготавливали.

Там же на рынке принимали и заказы для изготовления карет, саней, сапог и валенок под размер. Размером служили толстые прутья из ивы. На каждой ивовой палочке писали химическим карандашом имя и наименование изделия (валенки, сапоги, варежки, перчатки).

Нечаевы поставляли на рынок и кухонную утварь: деревянные ложки, миски, бадьи, шайки. Выставляли на продажу различные клюшки, совки, ухваты, лопаты деревянные. Продавали шубы, полушубки, тулупы и половики, которые сами же плели и шили зимой при большой десятилинейной керосиновой лампе.

Зима, говорила мама, это было её любимое время года!

– Я любила зиму и сейчас люблю… Зимой мы, свои женщины, да и наёмные девчонки тоже – собирались в большой, хорошо натопленной зале. У нас было много льняной кудели. И мы все пряли из этой кудели льняные нити. За работой мы всегда пели песни на разные голоса. Все бабы, да и девчонки тоже, были такими голосистыми, что иной раз так распоёмся, что Тятя прибегал к нам в залу и кричал: «Вы что, девки, раскричались-то?! Вас ведь даже на мельнице слышно! Что кричать-то? Надо не кричать, а петь! Что горло-то зря драть?! Не велика премудрость! Женская-то песнь должна литься… Широко, привольно! Словно лебёдушка на пруду или по озеру плывёт… В женском-то пении самое главное ведь – задушевность и певучесть!»

Вокруг нечаевского хутора был большой смешанный лес, где с сосен собирали живицу и делали из неё скипидар, смолу и колёсную мазь.

В лесу собирали также ягоды, грибы, орехи. Из ягод варили варенье, грибы солили и сушили впрок и кушали аж до Рождества Христова, орехи использовали как приправу к сладким кулинарным изделиям. Толчёными орехами всегда посыпали праздничные куличи, булочки с вареньем и, конечно же, чудо кулинарии – разборный пирог, который доверяли испечь только Клавушке!

На дальних заброшенных лугах хутора нечаевского росла хорошая, высокая, сочная трава, и её косили рано утром по росе. Заготавливали сено на корм скоту и лошадям и частенько даже вывозили на рынок для скота горожанам, которые в своём приусадебном хозяйстве держали коров, коз, кур и даже поросят.

Климат в предгорьях западного Урала был холодным, и холода наступали в конце августа, и поэтому из хлебных злаковых сеяли в основном рожь. Рожь сеяли под зиму, и она хорошо успевала вызревать к концу лета. А вот пшеницу вырастить было трудновато. И, как правило, урожай пшеницы был почти всегда не очень-то высоким. Но пшеницу тем не менее продолжали выращивать, добиваясь получить морозоустойчивые семена. И не напрасно! Через три-четыре года удавалось получить устойчивые семена и урожайность достигала девять-десять центнеров с гектара пашни. При этом рожь всегда была прибыльным делом и её урожайность никогда не была ниже пятнадцати центнеров с гектара. Вторым зерновым продуктом был овёс. И это понятно! Ведь во всех деревнях, сёлах да и городах – гужевой транспорт всегда был основным транспортным средством с использованием лошадей. А основным продуктом питания для лошадей был, конечно же, овёс. Далее шли такие продукты, как ячмень, гречка, просо, тыква…

У Нечаевых живности-то было много. Я и до сих пор никак не могу понять: а зачем же им надо было такую обузу на себя взваливать? Да и что они хотели сделать, или показать, или кому-то доказать на этом пустыре, где стоял хутор, всё время расширяя и расширяя своё хозяйство?!

Ведь, по сути-то дела, это был уже и не хутор, а какое-то сельхозпроизводство. И народ к ним валом валил. Кто хотел научиться валенки валять, другой сапоги шить, третий хотел кузнецом стать, кареты, сани делать, а другие (большинство) – учились крестьянскому сельхозпроизводству.

У старших Нечаевых: Дмитрия, Петра и Ивана – внутри сидела какая-то неведомая пружина, которая им спокойно жить не давала. У них была какая-то неуёмная широкая натура. Они как будто бы куда-то спешили и всё время от зари до зари всё колотили и колотили молотками, долотами, топорами и всё время что-то делали, и строили, и строили без остановки и без конца!

Они жили так, как будто бы живут последний день и всё надо успеть сделать ещё до заката солнца. И так каждый день – от зари до заката. И я тоже стала такой же заводной. С утра встаёшь и сразу печь растапливаешь, воду таскаешь, чугуны с водой в печь ставишь. А там и завтрак надо приготовить, пока остальные ещё спят. Квашенку разводишь, тесто месишь, жар в печи подгребаешь, хлеба в печь кладёшь, кашу в чугунах эмалированных варишь. И всё бегом да бегом, будто бы кто-то за мной гонится. Вот ведь в кого я превратилась. Того, кто мешкал, не любила! Ты что стоишь? Не знаешь, что надо делать! Вон бери вёдра в руки да таскай воду в баню. Таскай так, чтобы в бане всегда было полно воды! В бане воды – всегда не хватает!

И всё надо, надо и надо… И по нужде даже иногда выскочить некогда… А когда весь остальной-то народ проснётся – шум, гам, дети под ногами путаются… Одного на горшок надо посадить, другому молока налить… Такая кутерьма, круговерть… Народ схлынет на работу, а тут посуду надо перемыть, полы вымыть и опять к обеду надо подготовиться… А там и время ужина незаметно подойдёт со своими заботами… Вечером-то часов в десять плюхнешься в кровать, что называется, без задних ног, а мужик-то ведь рядом… И только сейчас! Спустя уже много-много лет я понимаю, что это была самая прекрасная пора в моей счастливой крестьянской жизни! Кажущаяся усталость постепенно переходила в опыт, а с опытом появлялась и радость, и понимание, и внутреннее ощущение необходимости твоего труда, твоей помощи.

Понимаешь, Боря, со временем, когда ты уже набираешься опыта и понимания всего того, что нужно делать по жизни – приходит какое-то совсем другое мироощущение, миропонимание и даже как-то по-другому начинаешь понимать и ощущаешь необходимость твоего труда, творения рук твоих для твоих же родных, да и не только родных. Ведь это только так кажется, что один день похож на другой. А в действительности-то это ведь совсем не так! И чем больше у тебя опыта, навыка и в твоей работе, и в общении с разными людьми (особенно в общении с людьми), тем ты явственнее начинаешь видеть, чувствовать и осязать какие-то совершенно новые оттенки и новое понимание и своего труда, и своего тонкого понимания людей в общении с ними. Создаётся такое впечатление, что ты, слушая людей, начинаешь их читать! А работу, свой труд начинаешь чувствовать как своего ребёнка! И это новое ощущение и понимание начинает тебя как-то подпитывать изнутри. И ты, просыпаясь по утрам, чувствуешь новый прилив сил, бодрости, уверенности и ясного понимания всех предстоящих дел!

Вот тогда, когда тебе действительно покажется, что каждый твой день похож на другой – беги с этой работы! Это не твоя работа! Это не твоё место в этой работе, это не твоё место в этом коллективе! Это не твоя среда!

Но прежде чем бежать – подумай! А может быть, тебе не хватает знаний! Что очень часто так случается! Так берись! И ликвидируй свой ЛИКБЕЗ!

И ещё всегда помни! Ты – один в коллективе!

А людей-то в коллективе – всегда больше одного! Один есть один! А если один плюс один, это уже коллектив, хотя и самый малочисленный! Но не путай малочисленный коллектив с группой людей из двух человек! И никогда не поощряй ни ханжество, ни брюзжание! А таких людей, к сожалению, в природе предостаточно, да и в нашей жизни – тоже! По сути-то дела, они никому и не нужны! Разве что для неблаговидных дел каким-нибудь отморозкам!

Одно могу сказать тебе, Боря! Я ведь за свою жизнь многое повидала и многим перестрадала! И твёрдо говорю тебе: в любой работе есть интерес! Другое дело, когда работа – изнурительна, вредна для здоровья! На таких работах надо держать только арестантов, колонистов. А остальной народ, любящий свою Родину, должен работать с любовью и радостью – на пример своим близким и родным! Вот, к примеру, нечаевские хуторяне! Они ведь не чурались никакой работы. Для них не было грязной или чистой работы! Работу они распределяли по времени, по необходимости выполнения той или иной работы! Одна работа – на полях. Там свой порядок! Другая работа – в домашних условиях (готовка, стирка, уборка, с детишками заниматься). Тут свой уклад! Вывоз продукции на ярмарки и распродажа, как по осени, так и по весне – там совсем другой распорядок! Там ведь тоже не с бухты-барахты приехал со своим товаром, и вам – здравствуйте! Товар-то ведь привозят возами! Надо и коней куда-то пристроить, и товар разложить! Значит, надо с местными властями уметь договариваться. Постоянные поставщики товаров любят иметь постоянное место поближе к входу на базарную площадь…

Бывало, на ярмарках, а особенно в первый день, кричат: «А Нечаевы-то где стоят?!»

Очень высоко ценились тонкие льняные нечаевские блузки, вышитые цветными нитями – мулине.

Большим спросом пользовались и хромовые сапоги, и женские кожаные перчатки. Женские перчатки были двух типов – короткие и длинные. Короткие были красного и синего цвета, а длинные – только молочного цвета. Модницы их скупали в первый же день распродажи.

Огурцы покупали у Нечаевых вёдрами, а однажды какой-то закамский купец купил целую бочку! Говорит, скоро у него свадьба намечается, так надобно поболее закупить. Говорят, что у Нечаевых огурцы были всегда в большом спросе! У Нечаевых и огурцы, и квашеная капуста – всегда были, что называется, нарасхват!

На третий день у Нечаевых уже все телеги были пустыми. Да! Год работы – в два-три дня всё уходит, расходится по рукам! Приходит время подвести итоги и продумать, как жизнь обустроить в следующем году! И так – из года в год!

С ярмарки всегда привозили детям игрушки и гостинцы. Для детей это всегда был праздник! Да и для взрослых тоже праздник! Детям особенно нравились красные леденцы на палочке (петушки) и печатные пряники с глазурью. Для взрослых ярмарка – это оценка своей работы, итог всего годового труда! Оценка годового труда в барышах! Оценить свои возможности на перспективу! Как дальше развиваться или повременить! А, возможно, и развернуться пошире! Оценить, какой товар больше пользуется спросом. При хороших-то барышах и настроение поднимается, и укрепляется уверенность в своём деле! Накапливается смекалка, появляется опыт! Мужики между собой обмениваются опытом!

На заготовку продуктов Тятя (Дмитрий Ильич) всегда приглашал мужиков и баб из близлежащих деревень. И, как правило, приходили одни и те же люди, и Дмитрий Ильич всегда настойчиво, учтиво и с большим уважением говаривал наёмным рабочим:

– Мужики, вы собирайте вокруг себя таких же работящих, как и вы сами. Работы всегда всем найдётся. Пока я жив, и вы, и ваши дети, и ваши жёны никогда голодными не останутся. Здесь вы всегда найдёте и обувку, и одежку. Да, может быть, и какая-нибудь молодушка кому-то приглянется! А в будущем, может быть, и такое случится, что и ВЫ сами такое же дело обустроите! И ко мне за советом, а может быть, и за помощью обратитесь! А я ВАМ, мужики мои трудолюбивые, и сам подмогу да и подскажу, как следует обустраивать нужное ремесло! Чем больше будет в нашем краю таких тружеников, тем богаче будет наш край, да и уважения пребудет множество! Вы только посмотрите, какие дороги у нас в деревнях, что весной, что осенью – сплошная грязища! А ведь у нас вдоль реки Камы сколько камней-валунов лежит – не пересчитать! А ведь из них можно и мостовую сделать в каждой деревне! После уборки урожая, по осени, можно ведь подводы собрать и организовать сбор валунов!

Жили Нечаевы очень дружно. Работали слаженно. Каждый хорошо знал своё, порученное ему дело. Конечно, были и перебранки, но до серьёзных разборок дело никогда не доходило. Сложные вопросы решали на совете. Руководил семейным советом Дмитрий Ильич. У Дмитрия Ильича был отдельный шкафчик-конторка, в котором он хранил две домовые книги. В одной книге он вёл учёт – кто, где и сколько времени проработал. А в другой – когда, где, что и сколько продал и по какой цене.

Расчёт с наёмными работниками Дмитрий Ильич производил натурой по предварительной договорённости: зерном, овощами, мясом, яйцами и другими продуктами питания. Иногда Дмитрий Ильич рассчитывался валенками и полушубками.

По предварительному уговору рассчитывался только с теми крестьянами, которые работали с ним более года. Шубами, полушубками, сапогами и сапожками рассчитывался только с теми, кто приходил на работу с сыном или с дочерью.

Каждый день за ужином вели разговор, что уже сделали и что надо ещё сделать назавтра, а кому-то и взбучка была за плохую работу. А работали-то ведь от зари до зари. Вставали рано, хлеба пекли много! Новую квашенку заводили через каждые три дня. В еде никогда недостатка не было. Много было овощей и мяса, яиц, варенья, соленья и других разных вкусностей от пирогов, шанежек до ватрушек и крендельков.

Ни в одной деревне такого разнообразного хозяйства не было. Я и до сих пор удивляюсь. Да и сейчас ещё нигде не видала и не слыхала, чтобы где-то у кого-то такое разнообразное хозяйство было бы, как у Нечаевых.

Вот у нас на Дзержинском заводе сейчас открыли ремесленное училище. Там парни на слесарей, токарей учатся… А девчонок-то где учить домашнему хозяйству? Кто их научит ткать, прясть, вышивать, шить, фасон подобрать, как квасить капусту, солить огурцы, как щи, борщ сварить…

Ты вот послушай-ка меня: на нечаевском-то хуторе всегда было оживлённо, как в улье, и всем находилась работа. Молодых – в ученики, мастеровых – по ремеслу. Кто плотничает, кто столярничает. А с овощами-то тоже ведь надо догляд иметь, а не то совсем пропадут – напрасный труд получится. Овощи-то ведь тоже вовремя перебирать надо.

У Нечаевых-то любому пришельцу работа находилась. Южные ворота целый день были открыты настежь – и народ на площади постоянно толпился! То одно просят, спрашивают, то другое… И всех они привечают и улыбаются… Два ведерных самовара всегда стояли, как говорится, под парами с крендельками и наколотым сахаром. Всякого приезжего прежде всего приглашали на чашку чая. За столом с крендельком расспрашивали, какая нужда привела гостя на нечаевский двор. Дмитрий Ильич все данные гостя записывал в гостевую книгу и спрашивал и как зовут, и откуда, и какую специальность имеет или хочет получить. Если была какая-то необходимость в ночёвке – определял гостю время и стоимость пребывания.

К Нечаевым и за скипидаром шли, и за клеем, и за колесной мазью, и за сапогами, и за валенками (они ведь и валенки сами валяли), а кто-то приезжал отремонтировать телегу или повозку или коня подковать. Кто-то приходил подработать. А кто-то приходил и учиться. А бывало и так, что кто-то даже находил для себя и вторую половинку. Там и женихались и свадьбы играли. Особенно много было пришлого народу во время страды и во время посадки овощей.

Ой, Боря, откуда появились эти Нечаевы, я не понимаю и не знаю, но думаю, что все Нечаевы произошли от казаков – это точно! У меня на этот счёт никакого сомнения нет! Они ведь все были какие-то рукастые и всё умеющие делать люди. Они и избы, и мосты строили, и мельницу поставили на речушке. И железо ковали, и дуги гнули, и коней подковывали, и масло сбивали, и сыр варили, и лён выращивали, ткали льняные ткани, а из тканей рубашки-вышиванки и женские кофточки делали, зерно своё и деревенским мололи, сапоги шили, сбрую, сёдла для коней шили, сани, кареты, сундуки, шкафы выделывали! Любо-дорого посмотреть! И чего-чего только они ни делали, эти Нечаевы!.. Все нечаевские ребята были лихими наездниками, и почти у каждого была своя гармошка. На любом празднике, на любой пирушке, где бы только ни появлялись братья Нечаевы, всегда было весело. Играла гармонь, а то и две-три, звенели и лились песни. А ты бы только знал, как они умели плясать! Они выделывали такие коленца, что никто не мог усидеть на своём месте! Все пускались в пляс. Кто не умел – учился, а кто был уже бывалым – придумывал какие-то новые выкрутасы с покачиванием ног вправо-влево на внешних сторонах ступни!

Заводные, игровые, весёлые – Нечаевы всех девок как магнитом к себе притягивали. И девчата отвечали им тоже своим весельем да прибаутками.

А деревенские парни им завидовали и не любили их за удаль молодецкую, ловкость, красоту и часто устраивали им разные пакости и потасовки.

Но драки-то как таковой и не получалось. Они быстро заканчивались. Кто-то быстренько успевал сообщить остальным Нечаевым, что кого-то бьют, так они, как ветер, на своих конях врывались в деревню, и любая потасовка тут же прекращалась. Зачинщики быстро убегали, а кто не успевал – тому здорово доставалось нагайкой, чтоб другим было неповадно ссориться с братьями Нечаевыми. С одной стороны, их боялись, а с другой – уважали за сплочённость, за крепкие кулаки и украдкой их называли – «банда нечаевская».

Они не раз постреливали в воздух из своих ружей, чтобы остепенить наиболее горячие головы! Но в разборках непосредственно ни ружей, ни ножей в ход не пускали. Они знали о своём превосходстве и деревенских шалунов приструнивали: «Вы тут смотрите! Ведите себя благородно! Меньших – не обижать! К девочкам – только с уважением и любовью! Иначе смотрите! Всем уши надерём! На всех хулиганчиков кнут или нагайка найдётся!»

И моя мама частенько в своём разговоре о Нечаевых приговаривала:

– Нечаевские-то все были красавцами удалыми, весёлыми. Мне ведь кудри Николая очень даже понравились при первом же знакомстве, когда сваты приезжали к нам. Можно сказать, что из-за них-то я и сразу полюбила своего Николая, будущего мужа. А поначалу мне нравился наш же деревенский весёлый парень Васятка. Васятка всегда крутился возле меня и всё время улыбался. Но мой отец, как только услышал, что мне нравится наш деревенский Васятка, так он так стукнул кулаком по столу и так строго сказал:

– Я в своём доме никогда не потерплю тут никаких босоногих, беспортошных! И чтоб я больше никакого разговора не слышал о каком-то Васятке! За Николая хуторского замуж пойдёшь, и молчи тут у меня! Я сказал, что за Николая замуж пойдёшь, и точка! И разговор окончен!

Я убежала в горницу и залилась горючими слезами. За какого ещё Николая? Мне Васятка нравится. Он весёлый и всегда улыбается, когда меня завидит. Он добрый и не задиристый!

Но получилось так, как сказал отец! А когда пришла революция, то всех Нечаевых разорили дотла. Многие из завидовавших – радовались…