Среда обитания

– Вот, видишь, Боря! Всегда следи за собой, за одеждой и обувью! И никогда не позволяй себе опускаться до такого неряшливого состояния!

Да! Это были люди разных социальных слоёв! С таким чувственным воспитанием тёте Зое трудно было выйти замуж. В ту пору и в том месте ей не было равных! А выходить за полуграмотных ей просто не позволяла её же собственная гордость и достоинство! Грустно, конечно, но тётя Зоя так и не вышла замуж и прожила старой девой до восьмидесяти лет. А её мама дожила до девяноста лет.

Алексея Петровича Ширинкина, мужа и отца моих тётушек, я помню только по фотографиям и портрету, которые стояли на комоде рядом со слониками и огромным зеркалом в большой гостиной комнате второго этажа. Мой отец считал, что эти слоники и прочее убранство особняка – мещанство! Может быть, и так, но с глубокой перспективой слоники-то были из гипса, а химически чистый гипс хорош и при залечивании ран и нечаянных порезов. А огромное зеркало, выполненное из венецианского стекла и в багете, было настоящим украшением большой гостиной комнаты.

На фотографии Алексей Петрович выглядел молодо с гордо поднятой головой с короткими усиками, в костюме-тройке, с бабочкой, с часами, с золотой цепочкой на груди, которая волнами свешивалась с одного бока на другой бок его бархатной жилетки. Эту золотую цепочку и золотые часы, которые уже не ходили, тётя Зоя подарила мне на день моего двадцатипятилетия. Я глубоко признателен моим тётушкам и бабушкам за их поддержку, которую они оказывали мне на протяжении всей своей жизни. И, конечно же, эта поддержка особенно была нужна в наше тяжёлое полуголодное военное время. С самого раннего детства мои тётушки особое внимание обращали на личную гигиену человека. Они рассказывали мне о болезнях, как их следует предотвращать. Какие лекарства в первую очередь надо принимать в тех или иных случаях. Что нужно делать при ушибах и порезах или при отравлении…

Рассказывали, как следует хранить бельё и как стирать. Мои тётушки были моей дополнительной широкой школой по многим жизненным вопросам. Мои бабушка Тася и тётя Зоя очень повлияли на моё воспитание и поддержку моего здоровья в голодное военное и послевоенное время. Будучи уже взрослым, я частенько навещал Зою Алексеевну, и мы с ней просиживали допоздна, вспоминая наши добрые и заботливые отношения. После войны тётя Зоя свой особняк «разобрала и перевезла» на правый берег Камы, но чтобы снова выстроить из разобранного материала дом, не хватило ни сил, ни средств. Все предпринятые ими усилия были напрасной тратой средств. Сруб огромной кучей лежал прямо на земле, открытый всем ветрам, дождям и снегу и потихоньку из года в год начал подгнивать и в конце концов, почернев, потерял свою былую цену и впоследствии был распродан по бросовой цене – на дрова. К моему глубокому сожалению, у этих женщин не было в семье настоящих мужчин. Сашка, воспитанный женщинами, не остался жить в доме Ширинкиных, а уехал в Ленинград. Уходил надолго в плавание и навещал дом своих приёмных милых родителей очень редко, да и на очень короткое время.

Я тоже, пока учился на геофаке, летом каждый год уезжал в какую-нибудь геолого-разведочную экспедицию и на практике изучал и познавал азы строения нашей Земли – земной коры, методы определения возраста и места образования различных слоёв и пород, выходящих на поверхность земной коры в результате тектонических преобразований, проходящих на земном шаре. Изучал и познавал контрастные отличительные признаки различных пород. И, конечно же, возрастные категории слоёв Земли, которые в первую очередь определяются по окаменевшим формам фауны и флоры. С фауной, как я понимаю, это не так уж и сложно разобраться! Что ни фауна – то свой возрастной период! А вот как с окаменевшей флорой, которая даже по прошествии нескольких миллионов лет остаётся неизменной как по форме, так и по содержанию. Например, в приволжской кварцитовой горе Ослиные уши, находящейся между городами Саратов и Волгоград по правому берегу реки Волга, при разработке (дроблении) кварцита, а я бы даже сказал чистого кварца, используемого для производства стеклянной тары, я находил куски кварца, которые содержали внутри себя зелёные листья, идентичные с листьями липы, осины, как будто бы только что сорвавшиеся с дерева. Какие катаклизмы происходили в то время с земной корой, трудно себе представить, но живые, нежные, зелёные листья деревьев далёких времён, чистенькие, ровные, без каких-либо следов деформации, находились внутри этого твёрдого кварца. Кварц – это минерал с твёрдостью семь по шкале Мооса. И как это можно себе представить такую тонкую живую субстанцию, как лист, и твёрдый-твёрдый минерал кварц? Казалось бы, это две совершенно несовместимые субстанции?! А как же тогда мы не удивляемся такому явлению, как нахождение насекомых внутри янтаря. Янтарь ведь тоже твёрдое вещество, но нам известно, что янтарь окаменел в результате тектонических подвижек земной коры. Так, может быть, и кварц в своей далёкой молодости мог быть таким же подвижным, как и смола будущего янтаря? Правда, янтарная смола не опускалась на большие глубины Земли, а вот кварц, вероятно, приближался к верхней мантии земной коры (верхней части магмы) и из кристаллической формы в результате воздействия температуры и давления, возможно, переходил в псевдоаморфную форму и в виде тягучей подвижной массы выливался, как магма при извержении вулканов, на поверхность земной коры, в которую и попадали листья от близнаходящихся деревьев. Но ведь магма – горячий расплав минералов, и живые листья деревьев должны были бы хотя бы обуглиться, а они в этом твёрдом кварце находятся как живые, ярко-зелёные!

Но эти гипотетические предположения не выдерживают никакой критики. Ведь в этом случае горячий кварц, поглощающий листья, мгновенно должен бы их превратить в обуглившуюся структуру с явными признаками только формы листа, но никак не сохраняющую живую зелёную субстанцию свежего, только что сорвавшегося с ветки листа. Но факт полиморфной и полукристаллической формой кварцита горы Ослиные уши – был налицо! И имеющиеся зелёные листья без признаков какого-либо повреждения – тоже были налицо! Если с условиями формирования янтаря нет никаких сомнений, то в случае с кварцем пока существуют только одни предположения и нет никакой теоретической базы существования подвижной фазы кварца и живого листа! Если в основе янтаря с мушками присутствует в первоначальном виде живая подвижная смола, существующая при нормальной температуре, и насекомые, как естественное обитаемое существо, то появление живого листа в кварците пока не находит своего объяснения.

Конечно, для меня любая геологоразведочная экспедиция была очень-очень интересна и в плане расширения знаний, и в плане приобретения практического опыта! Первичным материалом в определении тектонической структуры той или иной площади, участка земли – являются обнажения (раскрытия), которые в большинстве случаев находятся вдоль правого берега рек, текущих в северном направлении, или вдоль левого берега рек, текущих в южном направлении. При наличии каких-либо сомнений (для более точного определения структуры площади) дополнительно проводят картировочное (до ста метров) бурение земной коры или ведут сейсморазведку с помощью электрокаротажного зондирования или методом небольших точечных взрывов вдоль поперечного профиля предполагаемой тектонической структуры исследуемой площади земли.

Находясь практически в постоянном приобретении различных и очень интересных теоретических и практических знаний, я никак не мог вырвать себя из этой увлекательной пучины и погрузиться в разрешение проблем своих тётушек Зои и её мамы Таисии по части разрушенного ими же дома. Они (мои тётушки) без всякого совета со своими родственниками, вместо того чтобы продать этот особняк или отдать его в аренду какого-нибудь предприятия (под контору) – решили разобрать весь особняк и разобранный материал складировать на площади перед особняком. Там, конечно же, надо было бы привлечь к этому делу дядю Ваню с его мастерами, но это уже совершенно другое дело, за которое, возможно, и не взялся бы даже и дядя Ваня! Уж слишком большими вырисовывались такелажные расходы по перевозке материала на другой (противоположный) берег реки Камы. А затем сборки особняка, где и строительства-то в то время никакого не было. И света там тоже никакого не было! И кому нужен такой особняк в этом пустом захолустном месте? Кто его купит? И эти расходы по разборке, складированию, перевозке на другой берег реки и опять сборке – в двукратном размере перекрывали все доходы, предполагаемые от продажи этого когда-то прекрасного особняка.

Мой отец Николай Дмитриевич, как финансист, предлагал моим тётушкам сдать особняк в аренду под финансовую контору, которая бы выплачивала тётушкам ежемесячно небольшую сумму с правом выкупа всей стоимости особняка в течение десяти лет. Но мои тётушки недооценили предложение моего отца и приняли, как им казалось, предложение какого-то адвоката – возвести особняк на правом берегу реки Камы, пока там ещё никто не застолбил самое прекрасное место для такого прекрасного строения, как двухэтажный особняк Ширинкина! Тётушки приняли такое заманчивое иллюзорное предложение, но свою мечту осуществить так и не смогли из-за очень больших сложностей как в получении разрешения от архитектурного ведомства города Перми, так и ведомства градостроения. И мои тётушки в результате длительных мытарств поимели только большие расходы и денежную компенсацию от продажи дома – на дрова. Да! Вот такова жизнь! Конечно же, безусловно, собственный особняк в своём первоначальном виде выглядел великолепно! Но во время разборки особняка, да и во время складирования разобранных частей дома в одну общую кучу, отдельные части дома получили повреждения, а слабенькие отдельные части когда-то великолепного особняка вообще сломались. О штукатурке и об окраске изделий, не говоря уже и о прекрасной прежде голландской печке – и говорить нечего! Всё превратилось со временем в какую-то груду никому ненужного хлама! Окраска осыпалась. Штукатурка полопалась. Крыша вообще пришла в полную негодность при разборке двухэтажного особняка.

Да! Этим женщинам трудно было расстаться с былой красотой бывшего любимого особняка. Но что тут возможно было придумать?! Борясь за сохранение былой красоты, эти хрупкие женщины сами же и разрушили то, что когда-то имело красоту и большую цену.

Валентина Петровна Горохова

Весной 1942 года, на второй год войны с фашистами, моя мама, Клавдия Андреевна, отправила меня (а мне уже было восемь лет) на пароходе в деревню Першино к моей бабушке (маминой маме) и сказала, что сама она приедет к нам через неделю и привезёт хлеба.

В Таборах, где обычно приставал пароход, откуда до деревни рукой подать, пароход не смог причалить к пристани из-за низкой воды, и мы смогли сойти на берег только в городе Оханске – километрах в десяти от Першино. Но я уже к девяти часам вечера благополучно прибежал к дому своей бабушки – маминой мамы! Я весь был в приподнятом настроении, ведь в деревне есть лес, грибы, ягоды, а на полях – съедобные пестики, а иногда на колхозных полях даже можно было и картошку найти, особенно после хорошего проливного весеннего дождя…

Вбежав во двор, я закричал:

– Бабушка! Бабушка! Ты где? Это я к тебе приехал в гости на целую неделю!

Но моя бабушка Валя моему появлению почему-то не очень-то обрадовалась… Бабушка начала говорить, что я приехал невовремя, что у неё из еды ничего нет и она не знает, чем же она будет меня кормить, своего дорогого и любимого внука…

Однако в это время у бабушки была корова, десяток кур, три овцы, поросёнок и три гуся. У бабушки единственной в деревне был сепаратор по переработке молока, и она сепарировала не только своё молоко, но и молоко других жителей деревни Першино – за десятину и через день возила сметану на продажу в районный город Оханск. Часть молока она томила в русской печке, и это томлёное молоко было просто объедением – жёлтое молоко с пеночкой в глиняной крынке с тёмной корочкой по краям. И в избе, когда бабушка готовила яичницу, очень, ну очень вкусно пахло!

Надо признаться, что бабушка не очень-то меня любила и всегда ставила мне в пример моего старшего брата Анатолия.

– Борис! – говорила она. – Ты только посмотри-ка на своего старшего брата! Он ведь не успел в лес войти, как уже набрал и грибов, и разных ягод… Посмотри-ка, почти целую корзину принёс, а ты и пол-лукошка не набрал – полдня прошлёндал по лесу, а какой толк-то от тебя – всего-то пол-лукошка, на один раз покушать…

Мы с братом в лес ходили всегда вместе… Анатолий был очень, ну очень хитрым… Вот один пример нашего похода в лес… Время было уже к обеду, и в такое короткое время, до обеда, много ли можно было бы набрать грибов и ягод? Конечно же, ни о какой корзине, наполненной доверху грибами и ягодами, не могло быть и речи! Но Анатолий знал – он же был на целых три года старше меня, – что к этому времени как раз местные мальчишки, рано утром уходившие в лес за грибами и ягодами, к обеду набрав грибов и ягод, возвращались шумной гурьбой домой. И таким образом пополняли скудные деревенские запасы еды своими свежими грибами, ягодами, собранными в соседних лесах и перелесках. Так и случилось в этот раз… Едва мы приблизились к лесу, как навстречу нам вышли двое довольных и весёлых деревенских ребятишек. Мой брат Анатолий подошёл к ним и спрашивает:

– Ну что, ребята, богатый улов собрали?

Ребятишки показали ему свои корзинки…

– Ну вы и лодыри! – строго сказал Анатолий. – Разве так грибы собирают? Набрали одних поганок! А ягоды-то где? Что, и ягод не увидели! Эх вы, собиральщики!.. Надо было идти вон туда – поближе к берёзам, там за полчаса можно набрать по целой корзине! Эх вы, местные знатоки, а не знаете, где грибы в лесу растут! Ну ладно! Я вам рассказал, где надо собирать настоящие грибы и ягоды, вот туда и идите! Времени-то у вас до обеда ещё предостаточно… А ваши жалкие грибочки и ягодки, ладно уж, высыпайте мне в корзину! А я вам за это перочинный ножичек дам! Вот, пожалуйста, пользуйтесь моей щедростью! Только, чур, об этом никому ни слова! Поняли? А если вы или кто-нибудь из вас расскажет кому-нибудь об этом, ножичек обязательно потеряете…

Ребятишки высыпали свои грибы и ягодки в корзину брата и, развернувшись, побежали в перелесок снова искать грибы в надежде, что до обеда они наберут грибов по целой корзине…

Анатолий, этот фантазёр и обманщик, всегда выходил из воды сухим. На его фоне я всегда выглядел недотёпой и несмышлёнышем. Я понимал, что я вот так никогда не смогу поступить, потому что это лживо, гадко и непорядочно! Он, такой большой и сильный, а эти дети – они и так перед ним тряслись, как зайцы перед волком – шпаны разной кругом было предостаточно. Они и без ножичка всё отдали бы ему… А этот ножичек – просто издевательство какое-то. Придумал какую-то тайну… Смотрите! Никому ни слова! А то ножичек-то вмиг потеряете!.. Этот ножичек не простой – он знает, где грибы растут и ягодные места! И смотрите! Грибочки ножичком срезайте осторожно – под самый корешок! А то грибницу можно повредить, и грибы тогда этом месте вообще перестанут расти!

Зато перед бабушкой он ходил гоголем, любимым племянником, и она его всячески поощряла и ставила мне в пример!

Ябедничать на брата я никогда и не собирался, да и никогда даже и не помышлял! Это совершенно не в моём духе! Опускаться до такой мерзости, до такой низости я никак позволить себе не мог и даже в мыслях этого себе не позволял! Я считал это позорным явлением и совершенным позором в отношении самого себя!

А раз бабушка плохо соображает, то пусть так и думает, что за полчаса можно целую корзину грибов набрать, при этом не заходя даже в лес. А подойти к бабушке или ещё к кому-нибудь и на кого-то накляузничать – это невыносимо! Это просто гадкое дело! И это – не для меня!

А сейчас в доме бабушки я был один, и радоваться нелюбимому внуку у бабушки Валентины не было никакого желания.

Живя у бабушки и дожидаясь своей мамы, я каждое утро ходил и в лес, и в поле, и всегда что-нибудь да приносил к обеду. А бабушка, встречая меня с грибами и ягодами, каждый раз жаловалась, что нет хлеба, а без хлеба стол не стол, и всё время приговаривала:

– Ну когда же мать-то твоя приедет и хлеба привезёт! Ведь в деревне-то хлеба нет! А в городе хлеб-то всегда есть!.. В городе-то всё есть, а в деревне-то – поди ж ты! Выживай как хочешь!

Я всё время говорил, что надо подождать всего одну неделю, и мама приедет и хлеба привезёт! Но на пятый день ожидания бабушка не выдержала и отправила меня обратно в Пермь – за хлебом.

Разбудив меня рано утром, бабушка сказала:

– Матери твоей не дождёшься… Вот тебе пять рублей на пароход и две лепёшки на дорогу. Без хлеба не приезжай! Нечего тебе тут делать, коли хлеба нет! Иди в Таборы – там сегодня к обеду пароход будет!

Я хотел было спрятаться, залезть на сеновал и там, укрывшись сеном, дождаться своей мамы. Ведь до приезда мамы остался всего только один день или максимум два! А ехать за хлебом в город – это два-три дня надо потратить, да ещё и за дорогу надо заплатить! Но, подумав и представив, как это будет некрасиво с моей стороны, если бабушка вдруг найдёт меня на сеновале при сборе куриных яиц… Я подумал, подумал и, повернувшись к выходу, медленно пошёл в Таборы. Да и куда спешить-то? До пристани – не больше часа, а до обеда, когда придёт пароход, целых пять часов. И я в солнечное приятное утро, когда ещё и роса не поднялась с зелёной травы, медленным шагом побрёл в направлении к деревне Таборы, где, как сказала бабушка, меня будет ждать мой всегда любимый пароход.

Придя на пристань, я уселся в тенёчек на брёвнышке и начал кидать камушки в чистую воду реки Камы. Солнце уже клонилось к закату, а пароходы шли и шли, и всё мимо и мимо! Так было и в пятницу, и в субботу, и в воскресенье – была слишком низкая (мелкая) вода.

Свои лепёшки я съел ещё в пятницу. А в субботу сижу я на сходнях у причала, перебираю речные камушки, складывая наиболее красивые себе в карман, как вдруг одна из молодых женщин, проходящих мимо причала, говорит своей подруге:

– Валька, Валька! Посмотри-ка на причал! Посмотри, как этот мальчишка похож на Клавку! Смотри! Смотри! Ну прямо вылитая Клавка!

Валентина, взглянув на меня, подошла ко мне почти вплотную и, заглядывая мне прямо в глаза, спросила улыбаясь:

– А ты, мальчик, чей будешь-то? А как твою маму зовут?

Я гордо поднялся, встал совершенно прямо, как уже взрослый мальчик, и ответил Валентине, что мою маму зовут Клавдия Андреевна!

– Ну вот! Что я тебе говорила, – весело сказала подружка. – Какой интересный мальчишка! Ну прямо вылитая Клавка!

Валентина радостно всплеснула руками, и на её лице появилась такая счастливая улыбка, словно она встретила своего родного сына!

– А тебя, наверное, зовут Борис?

– Да! – подтвердил я. – Меня зовут Борис!

– Ну надо же, надо же! Прямо вылитая Клавка! – радостно повторяла Валентина. – А что ты тут делаешь? Откуда ты появился? А где твоя мама?.. И давно ли ты тут сидишь?..

Она всё расспрашивала и расспрашивала, и мне казалось, что этим расспросам не будет и конца…

– Ну, что мы тут стоим-то? Пойдём ко мне домой – вон второй дом, это мой!

Я сказал, что я не могу уйти, ведь я жду уже давно парохода, а если он придёт без меня, то я тогда уже не смогу добраться до города!