Лето печали

– Прошу прощения за вторжение, – он достал письмо Брауна. – Меня зовут мистер Гренвилл. Я консультирую Скотланд-Ярд. Я имею честь говорить с мистером Генри Джеймсом, литератором?

Заспанное мягкое лицо парня озарилось недоумением.

– Да, – он отступил в сторону. – Что случилось?

Сабуров ловко проник в заставленную холстами переднюю.

–Я все объясню в более приватной обстановке, – заметил он. – Вы занимаетесь и живописью, мистер Джеймс?

Парень впустил его в забитую книгами гостиную, где на подоконнике грелся полосатый котик. Низкий столик маркетри украшала спиртовка с кофейником. Потертая тарелка веджвудского фарфора хранила надкусанный гренок и следы джема. В резной пепельнице дымилась папироса.

– Я только поднялся, мистер Гренвилл, – парень почесал всклокоченные темные волосы. – Я всегда пишу за полночь. Картины моего соседа, он устроил мастерскую на чердаке.

В гостиной мистера Джеймса, впрочем, тоже нашлась картина. Холст прислонили к кабинетному роялю черного дерева с выцветшей позолотой и поцарапанными ножками. Очень красивая девушка в платье темного шелка меланхолично смотрела вдаль, удерживая цветок.

Сабуров отыскал местечко на заваленном бумагами бархатном диване.

– Садитесь, мистер Джеймс, – парень покорно опустился в кресло. – Я пришел поговорить о вашей знакомой, мисс Маргарет Перегрин.

Максим Михайлович вытащил записную книжку.

– Маргарет в Америке, – растерянно сказал парень. – Пятнадцатого марта она отплыла из Ливерпуля в Нью-Йорк. Она обещала писать, но Маргарет никогда не славилась аккуратностью в исполнении обещаний.

Уловив в его голосе оттенок горечи, Сабуров откашлялся.

– Вынужден вам сообщить, что восемнадцатого марта труп мисс Перегрин обнаружили в пруду Серпентайн.

Мистер Джеймс мертвенно побледнел.

– Расскажите мне о вашем знакомстве с самого начала, – потребовал Сабуров.

В умывальной комнате мистера Джеймса царил беспорядок. Споткнувшись о загремевший таз, шуганув любопытного кота, Максим Михайлович от души чертыхнулся. В дубовом шкафчике на стене он отыскал склянки темного стекла. Аптекарские ярлычки сообщали, что перед ним опиумная эссенция, кокаин и лавровишневые капли.

Последние употребляла супруга Ивана Дмитриевича Путилина, жалующаяся на нервы. Сабуров решил ограничиться именно ими.

Он оставил мистера Джеймса бессильно раскинувшимся в кресле. Парень с присвистом дышал.

– У меня неврастения и астма, – жалобно сказал он. – В ванной комнате есть лекарства. Помогите мне, мистер Гренвилл.

Сабуров мимолетно взглянул на изящные ухоженные руки писателя. На шее и плечах мужских трупах обнаружили синяки. Жертвы могли удерживать под водой, не давая им вырваться, хотя судебные медики считали, что следы оставили камни на дне пруда и канала.

Максим Михайлович взглянул на старомодную медную ванну с торчащим краном. Мистер Джеймс не выглядел убийцей, однако Сабуров велел себе не забегать вперед.

Убийцей не выглядел и невинного вида паренек, арестованный после его расследования полицией великого княжества Баденского. Юноша заколотил в глотку подельнику серебряный столовый нож. Пара итальянских воров, работающая в дорогих европейских отелях, облапошивала богатых дам, приезжающих на воды в поисках развлечений.

Представившись полиции мистером Гренвиллом, лондонским сыщиком, Сабуров избежал ненужных вопросов о его возможном знакомстве с безвременно ушедшим из жизни фюрстом Литовцевым, о гибели которого написали все немецкие газеты.

На допросе итальянец презрительно сказал:

– Я делал всю работу, терпя приставания мерзких старух, а мерзавец Антонио вздумал крысятничать. Он утаил мою долю прибыли и поплатился за это. Жаль, что не подвернулось под руку золотого ножа, – парень усмехнулся. – Хотя и серебряный пришелся ко двору. Я собирался залить металл в глотку жадине, но не успел.

Сабуров застыл, держа склянку. Он решил проверить горла трупов. Инквизиция пытала жертвы, заливая им воду в рот через воронку. Такое убийство не оставляло следов снаружи.

Итальянский мошенник напоминал ангелочка с картин маэстро Рафаэля Санти. Сабуров не мог позволить себе обмануться невинным видом мистера Джеймса и его литанией болезней. Вчера, борясь со сном, он пролистал «Роман Де Грея». Герой повести, жертва родового проклятия, умирал за несколько дней до свадьбы с прекрасной Маргарет.

– Я связан неумолимыми узами с тьмой, смертью и небытием, – пробормотал Сабуров. – Кто мог бы подумать, что автор таких строк завтракает тостами с клубничным джемом?

Он подозревал, что мистер Джеймс изобразил в Де Грее себя. Сочинитель явно питал нежные чувства к покойной мисс Перегрин.

– Сейчас я его расспрошу, – Сабуров двинулся к гостиной. – Надеюсь, что приступ не затянется.

Получив стакан воды с резко пахнущими каплями, мистер Джеймс приободрился.

–Простите, – парень покраснел. – Я был потрясен вашими словами. Я не мог представить, что Маргарет…

Он закашлялся, но Сабуров ловко подсунул ему чашку со свежим кофе.

– Где и когда вы познакомились с мисс Перегрин?.

Американец вздохнул.

– В прошлом году, приехав в Лондон из Рима, я увидел Маргарет на публичном чтении мистера Диккенса. Это была любовь с первого взгляда, мистер Гренвилл, но что я мог предложить девушке, которая жила в «Тополях», выезжала в ландо и носила бриллианты?

Мистер Джеймс шумно высморкался. Сабуров поднял бровь.

– Мисс Перегрин родилась вне брака, а ее мать жила в трущобах. Семейных денег у нее нет, а ее отец завещал картины Британии. Откуда у нее такие средства, мистер Джеймс?

Парень неловко взглянул в сторону.

– История стара, как мир, мистер Гренвилл. Маргарет пользовалась покровительством высокопоставленной особы, а меня держала при себе для развлечения. Трубадур не может претендовать на благосклонность прекрасной дамы, жены сеньора.

Сабуров помахал папироской.

– Очень поэтично, мистер Джеймс. Кто покровительствовал мисс Перегрин?

Литератор покусал губы.

– Точно никто ничего не знал, – он обреченно вздохнул. – Кажется, речь идет об особе монаршей крови, мистер Гренвилл.

Изящные желтые нарциссы поднимались из заросшей сорняками клумбы. Речной ветер гонял лепестки вишни по усыпанной мраморной крошкой дорожке. За тополями слышался заливистый лай и плеск воды. Оказавшись в саду виллы, Тоби ринулся к Темзе.

– Я прогуляюсь с ним, мистер Гренвилл, – сказал Грин. – Вы пока осмотрите дом. В пабе я ничего интересного не услышал. Мисс Перегрин, разумеется, туда не заглядывала, а ее слуги держались отдельно.

Сабуров не сомневался в таком исходе дела. Неизвестный покровитель покойной Маргарет явно не был заинтересован в огласке их связи, а мистер Джеймс больше ничего не мог вспомнить. В последний раз американец видел мисс Перегрин в середине марта.

Литератор наморщил высокий лоб.

– Числа десятого или двенадцатого, – он задумался. – Мы встретились в Национальной галерее. Маргарет хорошо разбиралась в живописи.