Лето печали

– Просты. И маньяк действовал бы целенаправленно, по часовой стрелке или против нее, но он либо начал бы в центре, либо закончил им. Более того, маньяки обычно выбирают женщин и детей, а мы имеем дело с молодыми здоровыми мужчинами.

Браун остановился в выстланном персидскими коврами коридоре.

– И не менее здоровой мисс Перегрин. Мне кажется, что вы правы насчет синяков, мистер Гренвилл. Это не обыкновенные убийства, а…

– Казни, – мрачно подытожил Сабуров.

Фрачный лакей предупредительно наклонил над чашкой Максима Михайловича серебряный кофейник. Бархатные гардины задернули. С шумной послеполуденной Пэлл-Мэлл в комнату не проникало ни единого звука. Мягко ступая, слуга задержался у двери.

– Не беспокойтесь за собаку, сэр, – корректно сказал он. – С ней погуляет кто-то из младшего персонала.

Мистер Браун махнул сухой рукой. Лакей словно испарился, неслышно закрыв резную дубовую дверь. Обитые гобеленом золоченые кресла расположились у камина серого мрамора. Полки гостевой комнаты Клуба Путешественников заставили томами трудов Королевского Географического общества.

Выцветшие шелковые обои в простенках украсили пожелтевшими обрамленными картами, нарисованными от руки во времена, когда путешественники ожидали встретить на морях змеев и драконов. Над головой Сабурова висела уродливая маска, напоминавшая идола, осеняющего его собственную гостиную.

Перехватив его взгляд, Браун заметил:

– Подарок несчастного доктора Гендерсона. Талантливый был человек, а теперь ожерелье из его зубов носит какой-нибудь вождь племени на Новой Гвинее. О вашей маске я знаю, – Сабуров поднял бровь. – Не смотрите на меня так, мистер Гренвилл.

Браун скрипуче рассмеялся.

– Хорош бы я был на своей должности, не наведи я о вас предварительных справок. Тем не менее, частное жилище неприкосновенно,– он поднял палец. – Мистер Грин наведался в местные лавочки, а миссис Сэвилл известна длинным языком.

Сабуров невольно улыбнулся. Кофе в Клубе Путешественников варили отменный. Чашка Сабурова источала ароматы восточных специй.

– Такого вы не получите даже в турецких банях, – сказал Браун. – Туда вы ходите за неимением в Лондоне русских.

Сабуров что-то пробормотал.

– Пока я сижу в правлении клуба, с кофе все останется в порядке, – добавил государственный муж. – Я бывал в Оттоманской империи и знаю, что такое настоящий кофе.

– В этих креслах пил чай мой дед, основавший клуб семьдесят лет назад, – Браун коснулся гобелена.– Ваш покойный дядюшка и отец тоже были членами. Что касается вас, то правила клуба предписывают принимать в него джентльменов, совершивших путешествие в места, отстоящие в по меньшей мере пять сотен миль по прямой от Лондона. Вы можете подать заявление, мистер Гренвилл.

Сабуров усмехнулся.

– И ждать по меньшей мере семь лет. Мне хватает Реформ-клуба, – он протянул ноги к огню. – Что касается ваших справок, то…

Браун обрезал серебряным ножичком сигару.

–То мне стало бы легче, расскажи вы всю историю с самого начала, – задумчиво ответил чиновник. – Однако я вас не виню. Мы знакомы едва больше суток, а уже влезли в осиное гнездо, согласно вашему выражению.

Источник его недовольства лежал на столике маркетри рядом с тарелкой, где золотились свежие сконы. Максим Михайлович избегал смотреть на обрывок дорогой бумаги, исписанный хорошо знакомым ему почерком.

Они отыскали улику в изящно обставленной спальне мисс Перегрин. Антикварную кровать времен галантной эпохи снабдили кружевным балдахином. Подушки пурпурного шелка пахли французской лавандой.

– Она предпочитала пурпур, словно особа королевской крови, – заметил Браун. – Хотя в античности красота ценилась наравне с благородным происхождением или ученостью.

Он кивнул на академическую картину в тяжелой бронзовой раме.

Мисс Перегрин, в одних греческих сандалиях на безукоризненных ногах, спускалась к морю в окружении восхищенной толпы.

– Хозяйка виллы любила себя, пытаясь восполнить любовь, которой она не получила в детстве, – Браун помолчал. – По моему опыту, такие люди часто прибиваются к различным сомнительным группам.

Сабуров осторожно ступил на персидский ковер.

– Вы думаете, что речь идет о радикалах, – он повернулся к Брауну. – Версия имеет право на существование, учитывая связи мисс Перегрин.

Браун сварливо сказал:

– Именно. Кстати говоря, мать мисс Перегрин, некая Лили, была то ли ирландкой, то ли тамошней цыганкой и явилась в Лондон прямиком из Дублина.

Сабуров аккуратно простукивал стены спальни.

– Все может быть, – он замер. – Погодите, здесь есть какая-то пустота.

Браун присоединился к нему. Вдвоем ощупав простенок, они отыскали что-то вроде двери. Чиновник пошарил рукой у себя над головой.

– Это не просто шнурок для вызова слуг.

Искусно вделанная в стену дверь распахнулась. Шагнув в темноту, Браун чиркнул спичкой. Яркий фосфорный огонь осветил металлический лоток со стеклянными пластинами и стоящий в углу штатив.

– Оказывается, мисс Перегрин увлекалась фотографией, – заметил чиновник. – Интересно, зачем она прятала ателье от глаз людских?

Сабуров наклонился.

– Перед нами не просто ателье, а лаборатория, но здесь есть что-то более интересное, мистер Браун.

Подхваченный им с пола клочок бумаги неотвратимо притягивал взгляд Максима Михайловича.

Повертев чашку, Браун поинтересовался:

– Вы знаете, чья это рука?

Сабуров с тяжелым вздохом взял записку.

– Словно в романе мсье Верна, – он вспомнил прошлогоднюю новинку. – Половина слов стерлась, но подпись понятна. Она вернулась к родовой фамилии, если можно так сказать.

Рядом со знаком Люцифера сплетались в искусную монограмму буквы С и Д.

– Да, мистер Браун, – ответил Сабуров. – Очень хорошо знаю.

В подвалах Литовского замка чадили старомодные фонари с восковыми свечами, но в Лондоне полиция шла в ногу со временем. Здешний морг оснастили новым газовым освещением. Синеватые лучи превращали лица мертвецов в зловещие маски. Сабуров незаметно поежился. Труп мисс Перегрин опознавали днем, но сейчас настали сумерки.

Мистер Браун, пользуясь русским выражением, предпочитал ковать железо, пока оно горячо.

– Запиской вы займетесь завтра, – заявил он в Клубе путешественников. – Мы отправимся в морг. Учитывая новые сведения, надо взглянуть на тела более внимательно. Собаку доставит домой мистер Грин, – распорядился чиновник. – Мы можем пробыть в морге до ночи, а то и долее.

Тоби уехал в Блумсбери в сопровождении напарника Сабурова, терпеливо ожидающего его с экипажем.