нет, не станет твоим расстрелом.
провожаю тебя до улицы, где задел
бритвой вместо щетины – тело.
убеждаюсь, что снег, разрывая весну,
тает на щёки обычным крысиным ядом.
написав завещание, почти отхожу ко сну,
когда нахожу тебя неизменно рядом.
пасую. до края – два метра пути.
а дальше – доплыть и раздеться,
глотать аспирин. если можешь – прости,
я где-то забыл своё сердце.
до и после
чем черти не шутят, когда Боги спят,
а небо сдвигаемо разве что ветром?
третья от солнца планета повёрнута вспять.
вот эта история. версия бета.
пока мегаполис на время оставлен один,
я не узнаваем ни зеркалом, ни ищейкой.
и даже ни яндексом. в армии спин
в баре на третьей какой-то придавленный шейком,
урезанный хлеще «архипелага гулаг»,
я дожидаюсь кайфа и зрелищ. точнее, драк.
домой не спешу, ибо некуда очень давно.
бармен ворует, бариста не лечит ринит,
маклер в разводе. такое немое кино
я наблюдаю, а ангел на облаке снит:
вот я предыдущий, с понятным и светлым лицом,
на чьих-то уютных коленях в каком-то авто
болтаю про «вечное вместе», смотря на кольцо,
сегодня надетое в знак абсолютного… стоп!
вот я ещё раньше: натянут на день как чулок,
неловко побритый, бегущий к тебе на обед.
с обширным количеством правил приличий и слов,
со скудным запасом терпенья и прожитых лет.
с понятием дома и радости в нём ночевать.
мы слушаем регги, мы не застилаем кровать.
свой нос не суём никуда, никому не давая совать…
тем временем бар закрывается в пять.
жаль, в этом подонке из бара нет ничего от меня,
счастливого прежде каждой секундой пути.
как будто за нитку кто-то великий держал,
а потом отпустил.
без нас
от смеси причиноследствий в глазах темно,
ножи предсказывают беду.
ищу тебя в алфавите, семействе нот.
и очень боюсь, что найду.
весна бракует мои слова.
нам с тобой на руку дождь.
если спешу, то едва-едва,