Лазурный Берег: Игра теней

Лазурный Берег: Игра теней
Ник Винсент

Сен-Тропе – олицетворение роскоши и богатства. Под блеском яхт, дорогих автомобилей и великолепных вилл скрывается мир тайн, где богатые и могущественные плетут свои интриги. Жюли Ламбер, талантливая журналистка, случайно оказывается втянутой в смертельно опасную игру, где правда может стоить жизни.

Расследуя загадочные связи между элитой французской Ривьеры и могущественным преступным магнатом Виктором Моро, Жюли сталкивается с предательствами, убийствами и ложью, которые пронизывают самые высшие слои общества. Оказавшись в центре теневой войны, она понимает, что борьба за справедливость не так проста – каждый шаг может оказаться последним.

Теперь, когда правда выходит на свет, враги не остановятся ни перед чем, чтобы уничтожить её. Жюли должна сделать выбор: продолжать борьбу и разрушить империю Моро или сдаться и спасти свою жизнь. Но она уже слишком далеко зашла, чтобы повернуть назад.

Ник Винсент

Лазурный Берег: Игра теней

Пролог

Мягкий утренний свет заливал побережье Сен-Тропе, отражаясь от стеклянной глади моря, которое выглядело таким безмятежным и спокойным, словно шторм, который бушевал прошлой ночью его не коснулся. Волны лениво накатывались на золотистый песок, оставляя за собой ряды тонкой пены. В воздухе витал свежий солёный аромат моря, который мягко смешивался с запахом скошенной травы, доносящимся из ухоженных садов. Этот тонкий коктейль создавал ощущение безупречной гармонии, где природа и роскошь сливались воедино, подчёркивая совершенство окружающего мира.

На этом фоне резким контрастом смотрелась фигура, качающаяся на волнах у самого берега – тело мужчины в тёмном дорогом костюме. Оно напоминало большую рыбу, выброшенную на берег. Набегающие волны прибоя качали тело, словно безжизненную и лишённую собственного движения лодку. Пьер Ренар – известный бизнесмен, человек, чьё имя часто мелькало в местных новостях о крупных сделках и инвестициях. Но сейчас он был всего лишь тенью своей прежней жизни.

Первым его заметил местный рыбак, бросивший свои сети, как только понял, что перед ним не выброшенная на берег рыба, а утопленник. Его взгляд на мгновение остановился, затем последовало непроизвольное дрожание рук и быстрое движение в карман за телефоном. Пара минут – и пляж уже оградили полицейские ленты, которые резко контрастировали с красивыми декорациями моря и шикарными видами уединённых вилл.

Жюли Ламбер, стоящая среди местных репортёров, невольно отвела взгляд от трупа. Всё выглядело слишком неправдоподобно. Несчастный случай? Пьер Ренар, Она совсем недавно видела его на вечеринке, это было всего несколько дней назад – ухоженного, уверенного в себе, окружённого богатыми и влиятельными людьми. вечно всё контролирующий, всегда уверенный, не мог просто взять и уйти из жизни так случайно. Особенно здесь, на Лазурном берегу, где его всегда окружали охрана, деньги и роскошь.

Её мысли прервал тихий звук шагов позади. Она обернулась и увидела Анн-Софи Ренар, вдову Пьера. Её высокая фигура выделялась на фоне утреннего света, как строгий силуэт – вся в белом, в тёмных солнцезащитных очках, скрывающих её глаза. В одной руке – элегантная сумочка от Herm?s, в другой – шёлковый платок, тоже от известного модельного дома, который она прижимала к губам, но ни слез, ни вздохов не последовало.

Жюли невольно ощутила холодок. В этом идеальном облике вдовы было что-то неестественное. Не то чтобы она ожидала увидеть истерику или срывы, но эта женщина была слишком спокойна для человека, чьего мужа только что нашли мёртвым на пляже.

"Она что-то скрывает…" – подумала Жюли, быстро переводя взгляд на волны, словно пытаясь найти в них ответ на собственные подозрения. – "И не только горе."

Полиция, казалось, не собиралась долго задерживаться. Несколько дежурных вопросов, сухие протоколы, и вот они уже свернули свои ленты, освободив пляж, который снова превратился в открытку из мира роскоши. Роскошные яхты, пришвартованные у пирса, покачивались на волнах, готовясь к новому дню. В воздухе витал аромат утреннего кофе, и первые отдыхающие начали выходить на террасы своих вилл.

Жюли прошла мимо одного из кафе, всё ещё погружённая в собственные мысли, и почувствовала лёгкий озноб – тот самый, когда знаешь, что в тебя кто-то пристально смотрит. Она обернулась и заметила мужчину за столиком, сидящего на краю террасы, его взгляд был устремлён прямо на неё. Тео Дюмон, знаменитый художник, чьи картины давно уже разошлись по самым дорогим галереям Франции и Европы. Но сейчас его лицо выражало не что иное, как лёгкий интерес – он поднял бокал с вином, приветствуя её коротким кивком.

Жюли невольно остановилась, чувствуя, как её сердце забилось чуть быстрее. Было что-то в его манере, в его невозмутимости, что заставило её замереть. Лёгкий, почти небрежный жест рукой, короткий, но глубокий взгляд – всё это говорило об уверенности. Его спокойствие казалось неестественным, как и утренний пейзаж, который старательно маскировал произошедшее. Она кивнула в ответ, но не смогла сдержать внутреннее беспокойство. Они виделись всего-то несколько раз, на мероприятиях, странно что Тео запомнил её.

"Почему он здесь? Почему он так смотрит на меня?"

Пройдя ещё несколько шагов, Жюли остановилась у причала. Мимо неё медленно проплывали яхты, сверкающие под лучами солнца, их белоснежные корпуса резко выделялись на фоне кобальтово-синей воды. Эти люди, окружённые невероятным богатством, жили в другом мире – мире, где трагедии могли растворяться среди роскоши. Место, где деньги и статус всегда делали любую правду податливой.

Но всё это казалось ей теперь иллюзией. Ложной картинкой, скрывающей настоящую суть.

Она бросила последний взгляд на горизонт, где море сливалось с небом, и не могла избавиться от странного ощущения, что этот день станет началом чего-то опасного. Сен-Тропе, с его яхтами, роскошными машинами, блистающими виллами и живописными садами, скрывал свои тайны за ослепительной витриной. И она готовилась окунуться в его тёмные воды.

Глава первая – Обычный день в Сен-Тропе

Жюли сидела на террасе маленького кафе на набережной Сен-Тропе, наблюдая за утренней суетой города. Перед ней стояла чашка кофе, испускавшая мягкий аромат, и только что купленный свежий круассан, который она, несмотря на аппетитный вид, почти не трогала. Её мысли были где-то далеко. Люди проходили мимо, модные пары, семьи с детьми, дамы в огромных солнцезащитных очках и идеальных платьях от Chanel, как будто каждый из них жил в своём собственном блестящем мире. Здесь жизнь всегда была такой – роскошной, беззаботной, почти оторванной от реальности.

Но не для неё.

Сегодня был тот день, когда ей не давали покоя мысли о вчерашнем. О теле Пьера Ренара, найденном на пляже. О его вдове, которая казалась настолько бесчувственной. О том странном взгляде, которым смотрел на неё Тео Дюмон. Жюли пыталась собрать воедино кусочки головоломки, но пока всё расплывалось, как туман на горизонте.

– Жюли, ты над чем-то задумалась? – раздался знакомый голос.

Она подняла глаза и увидела Софи Дюран, свою подругу и редактора журнала, в котором работала Жюли, приближающуюся к её столику. Софи, как всегда, выглядела безупречно: её каштановые волосы были уложены в идеальную волну, а шёлковое платье с легкостью подчёркивало её спортивную фигуру. Она села напротив Жюли и улыбнулась.

– Знаю этот взгляд, – сказала Софи, делая глоток эспрессо, который она заказала, едва сев за столик. – Ты что-то придумала.

– Что-то вроде того, – ответила Жюли, скользнув взглядом по набережной. – Я не могу перестать думать о смерти Ренара. Это кажется таким странным… И его жена, она вела себя вчера так, как будто это не касалось её.

– Она всегда такая, – равнодушно пожала плечами Софи. – Анн-Софи – человек из мира денег и власти. Они живут в своём пузыре. Но давай не будем делать из этого драму. Может, это действительно просто несчастный случай.

Жюли кивнула, но внутри всё сжалось. Для неё было очевидно, что случайностью это не было, но доказательств не хватало. Может быть, она просто слишком зациклилась на подозрениях.

– Послушай, давай лучше поговорим о чём-то более приятном, – продолжила Софи, доставая из сумки свой планшет. – У меня здесь список мероприятий на неделю. Я думала, тебе стоит побывать на парочке из них. Чисто для вдохновения и освежения впечатлений. Например, у Анн-Софи на вилле в эти выходные будет ужин для избранных гостей. Ты как раз могла бы больше узнать о ней, раз уж она тебя так заинтересовала.

Жюли вздохнула. Последнее, чего ей хотелось, – это притворяться, что она часть этого мира. Мира, где деньги решают всё, и люди играют роли, которые были им написаны задолго до того, как они сами смогли что-то изменить. И всё же, отказать Софи было сложно – это была возможность не только поработать, но и почувствовать пульс этого закрытого общества, которое скрывало свои тайны за красивыми фасадами вилл и бриллиантовыми украшениями.

– Ладно, я пойду на это мероприятие, – согласилась Жюли с неохотой. – Может, что-то интересное и выясню.

Софи улыбнулась.

– Вот и прекрасно! Ты знаешь, как это работает. Чем ближе ты к этим людям, тем больше понимаешь, как сильно они боятся потерять то, что имеют.

Жюли хотела ответить, но её взгляд снова зацепился за фигуру, сидящую на противоположной стороне улицы, в другом кафе. Это был Тео Дюмон – тот самый мужчина, которого она встретила вчера. Сейчас он сидел в тени пальм, небрежно склонившись к маленькому столику с чашкой кофе и блокнотом. Он рисовал, не замечая окружающих.

– Это Тео Дюмон? – не смогла сдержать вопроса Жюли, жестом указывая на него.

Софи бросила быстрый взгляд и кивнула.

– Да, он часто здесь бывает. Художник, отшельник. Живёт один в роскошной вилле на холме, редко посещает тусовки, предпочитая уединение. Всё в нём – загадка. Местные любят его картины, а туристы скупают их за баснословные деньги.

– Ты его знаешь?

– Лично – нет. Но кто не слышал о Тео Дюмоне? Он известен своими картинами. Говорят, он был близким другом Ренара, но они разорвали отношения несколько лет назад. Причины никто не знает.

Жюли на мгновение задумалась. Почему этот человек, такой загадочный и замкнутый, вчера казался ей настолько спокойным на фоне всего происходящего? Возможно, в его жизни было нечто большее, чем просто творчество и художественные выставки. Он явно что-то скрывал, но что именно?

– Ты планируешь о нём написать статью? – спросила Софи, прервав её размышления.

– Пока нет, – ответила Жюли, медленно поворачивая голову обратно к подруге. – Но думаю, что скоро начну.

Тео сидел в тени пальм, наблюдая за людьми, проходящими мимо него, но его мысли были далеко от всей этой городской суеты. Он любил утро в Сен-Тропе – это было то редкое время, когда даже этот город, привыкший жить на скорости, среди денег, роскоши и сделок, на мгновение затихал. Шум яхт и автомобилей был приглушён, и он мог сосредоточиться на своих мыслях, на своих воспоминаниях.

Ручка его легко скользила по бумаге блокнота, создавая быстрые наброски будущей картины. Но его внимание время от времени возвращалось к женщине на другом конце террасы. Её звали Жюли. Вчера он впервые обратил на неё внимание, и с тех пор она не выходила у него из головы. В её глазах была решимость, которая отличала её от других. Она не просто жила в этом мире – она искала ответы. Тео это настораживало и влекло одновременно.

Он знал, что её интерес к смерти Пьера мог привести к вещам, которые лучше оставить в прошлом. Но для него прошлое никогда не исчезало, сколько бы он ни старался его забыть. Его связь с Пьером давно оборвалась, но события последних лет всё равно возвращались, как призрак, преследуя его незримой тенью своего присутствия. Он был свидетелем слишком многого и уже давно перестал верить в случайности.

Видя, как Жюли обсуждает что-то с подругой, он задумался: нужно ли ему вмешаться, прежде чем она приблизится к истине слишком близко?

Тем временем, на своей вилле Анн-Софи сидела на террасе, откуда открывался великолепный вид на море. Солнце мягко ласкало её лицо, а утренний бриз колебал занавеси на огромных окнах гостиной. В руках она держала бокал с апельсиновым соком, но его вкус не приносил удовольствия. Всё, что окружало её, казалось пустым – дорогие картины, мебель, утончённые детали интерьера. Когда-то они были её гордостью, её миром. Но теперь всё это теряло смысл.