Лишь мгновения

Лишь мгновения
Ника Лемад

Отражения #2
Эмпат возвращается не один, в мир он приводит свое отражение. Проводника, данного ему забвением. Могущего быть другом, братом. Семьей. Либо кем-то другим. Имеющим свои чувства и желания, отдельные от возвращенного. И в то время как одна тень желает стать братом, вторая стремится получить своего эмпата в полном объеме. Занятые настоящими мгновениями, слишком рано предают забвению забытых и исчезнувших.Обложка нарисована автором.

Ника Лемад

Лишь мгновения

Основы

Боль. Кто-то ее страшится. Кто-то ею наслаждается. Кого-то она приводит в ярость.

Страдание. Физическое, душевное – не столь важно. Люди умышленно травмируют свою психику, выбирают это чувство, чтобы познать яркие эмоции. Чужие.

Отчаяние. Стремятся погрузиться в него целиком, осознать свою беспомощность, потерять жажду к жизни. На время.

Ужас, одна из сильнейших эмоций. Порыв, сносящий напрочь рассудок и вгоняющий субъекта в аффект. За выключением рубильника сознания иногда любопытно понаблюдать.

Бессилие. Субъект сломан, как и должно быть. И тогда он принимает смерть. С одним лишь отличием от донора – после он откроет глаза и поймет, что все еще жив.

Среди посредников такую связку предоставить могут единицы. И они не имеют имен. Не существуют на бумаге. У них нет адресов и номеров телефонов, их никто не видел в лицо.

Им лишь оставляют запрос. На агонию. Изведать мучительную кончину, чтобы ярче прочувствовать жизнь.

Кто-то после этого начинает ее ценить, агония выступает как лечение, терапия; хорошо работает со спонтанными суицидниками. Но в большинстве случаев мозги субъектов не включаются, лишь разгорается абсурдное желание знать, что смерть над ними не властна. Эти желают только ярких эмоций, и у них, по большей части, все хорошо в их жизни.

Объединив в себе касты убийц, эросов, гурманов и палачей, Альянс собрал посредников, способных предоставить то, что люди боятся получить напрямую. Из страха быть осужденными, порицаемыми либо брошенными. В темноте комнат, за закрытыми дверями, никем не видимые и не слышимые, кроме эмпата, держащего их за руку, они проживают чужую боль и восторг, измены и изощренные пытки. Расплачиваясь за это своей кровью, что позволяет эмпатам оставаться в зримом мире. И жить.

В ином случае эмпатов ждет забвение. Пойманные в ловушку собственных чувств и воспоминаний, они обречены проживать по кругу то, что передавали людям – страсть ли это либо обжорство. Или бесконечные пытки. Персональный ад каждого стремится к их способностям, стоит лишь раз вытащить их на поверхность и применить к человеку, осознанно или случайно.

И если три касты не слишком скрываются друг от друга, то убийц в лицо можно увидеть лишь на пороге их смерти, когда они в полном беспамятстве угасают на больничных койках.

Глава 1

Шейд быстрым шагом прошел по залу, едва обращая внимание на шепот, все еще сопровождающий его. Неизвестного эмпата, палача, возглавившего Химеру после скоропостижной смерти одного мастера и бесследного исчезновения второго. Тело Пауля предали земле, его брата Амана так и не нашли. Ни полиция, ни частный розыск, в который обратился мэр Нуувешта, не обнаружили даже следа.

Против воли Шейд прислушивался. Все три месяца, что разбирался в записях Амана, катался по соседним городам в клубы Альянса вместе с Сайгеном и перенимал с ним на пару опыт работы у знающих все тонкости управления клубами мастеров, он слушал, что говорят за его спиной. И так же, как и эмпаты, не понимал, как так быстро оказался за барной стойкой клуба – на следующий день после ухода Пауля он уже созвал общее собрание клуба и успокаивал людей, отвечал на вопросы, психовал и пытался выглядеть при этом уверенно. Сайген, сидя рядом, спиной к залу, изучал записи Амана, вытащенные из ящика его стола в хранилище. Телефон с контактами заказчиков, с актуальными запросами не отыскался, как и его хозяин, поэтому они вдвоем вынуждены были сочинять на ходу сценарий дальнейшей взаимопомощи.

Атари, Теуш, Даичи и Зоя без сомнений приняли новое руководство, облегчив муки выбора для остальных эмпатов. Знание, что он уже не первый, а аж пятый или того дальше из вверившихся чужаку, вроде как снимало ответственность за выбор. И все же они шептались, эти эмпаты, которые, в принципе, и сами не знали, что им делать дальше.

Воспоминания о первых днях без мастеров Шейд старался не ворошить, особенно набег четырех стариков, именуемых советом глав каст. Седые, бородатые пенсионеры, в модных костюмах и блестящих туфлях утром чуть не вынесли парадную дверь клуба, заняли каждый по целому дивану и выжидательно уставились на Сайгена и Шейда, поднявших головы от бумаг.

– Вы кто? – совсем не любезно осведомился Сайген, в то время как Шейд откровенно зевал. С отдыхом у них было напряженно, в сторону кровати только поглядывали, перебиваясь быстрым сном на стуле, головой на барной стойке. – Закрыто у нас. Кафе чуть дальше, по улице пройдите.

Один из стариков усмехнулся, потом второй. Третий потребовал кофе в этом заведении, а четвертый пристально глядел на Сайгена, рука которого сжалась на стойке в кулак. На лбу выступил пот, он заморгал и шепнул Шейду, чтобы тот занялся заказом: старик оказался эросом. Первый из гостей заинтересовался вторым барменом.

– Палач? – полюбопытствовал. Тогда только Сайген очнулся от своего сонного оцепенения и начал соображать не в пример быстрее, чем минуту назад. Видеть совет ему не доводилось, но слышал о них не раз. И принимать их в клубе стало сродни ведру льда на голову. Еще и Шейд не отзовется на эмоции…

Шейд как по команде втянул в себя воздух и сжал зубы, схватившись за столешницу. Клонился вниз, шипя, пока не улегся лицом на дерево. Удовлетворенная улыбка появилась и тут же пропала на морщинистом лице гостя, заставив Сайгена заволноваться еще сильнее.

– Что это было? – краем губ спросил, торопливо доставая четыре чашки.

– Понятия не имею, – шепнул Шейд. – Подумал, что когда больно, всегда падаешь вниз. Этот дед доволен? Мне можно встать?

Скрывать от совета свою полную некомпетентность они не стали. Как и готовность впрячься в процесс, аргументировав свое прошение тем, что мастерами не рождаются. Банально, но зато честно. Совет оценил и дал им испытательный срок, хотя Сайген склонялся к мысли, что большую заслугу в решении сыграл факт дарения ему Аманом и Паулем клуба и особняка за ним. То, что это провернул отец, знал, но никаких возражений не было, ведь теперь у него имелось солидное приданное для совета.

Сайгену и Шейду дали телефоны, с кем связаться для начала работы, после чего оставили в покое. Для видимости, наверное – они оба были уверены, что дедушки глаз с них не спустят, и будут вести учет каждой ошибки.

Оглядываясь назад, Шейд поражался, что еще не бросили все и не сдались. Возможно, поддержка Зои сыграла свою роль, ее уверенность, что ему и Сайгену под силу совладать с кучкой скептически настроенных эмпатов. Или желание жить не в тени, а среди людей. Добавить туда же еще одно обстоятельство…

Превозмогая желание побежать, Шейд взял с вешалки свою куртку, протиснулся между гурманами, застрявшими в дверях. Вспомнил, что оставляет клуб без присмотра, и крикнул недовольному Данте, что тот назначен барменом на вечер. В отличие от Амана ни Шейд, ни Сайген никогда не выгоняли никого на улицу, если покидали клуб сами. Рассудив, что пусть лучше сидят в куче, чем ищут приключений по городу, где наткнуться можно на любой сюрприз, назначали следящих за порядком. Дежурные без особого восторга перебирались к чайникам, бутылкам и кружкам, но спорить не спешили, помня еще топтание под закрытой дверью клуба.

Тиин и Олив, два палача, встретились ему уже в особняке.

– Сайген будет? – спросила Олив. Затянутая в кожу с ног до головы, темные волосы стянуты в хвост длиной до поясницы. Серые глаза холодны, губы сжаты в ровную линию. То ли образ жизни накладывает свой отпечаток, то ли вид Шейда был ей не по нутру.

– Будет. Жди его, если за инъекцией, – ответил Шейд на ходу. Олив удержала его локоть. Крепко сжала, еще немного – и подумал бы, что в планах сломать ему руку. Подавил инстинктивный порыв ответить силой на силу, вместо этого мягко высвободился, напомнив себе, что он вроде как мастер. Странный, правда, но все же не должен избивать своих подопечных.

– Ты мне не нравишься, – прямо сказала ему девушка. Тиин почесал макушку. Скорее всего, ему тоже не нравился следователь, курирующий Химеру.

– Я и не обязан это делать, – заметил Шейд, поглядывая на часы. – Мое дело простое: свести вас с донорами, потом с субъектами и сложить вашу плату в холодильник. Может, кофе еще сварить, но это не точно. Могу и не варить, если я кому не нравлюсь, ведь все с руками, все знают, где зерна лежат.

Мелкая подковырка, от которой серые глаза чуть расширились, а Шейд с трудом удержал ровное выражение на лице и вышел на улицу. Только закрыв дверь особняка и на время оставив за ней клубные проблемы, окинул взглядом улицу, по обеим сторонам которой шли люди, о чьих заботах мог не размышлять, подставил лицо солнечным лучам, которые еще не грели, но уже заставляли щуриться. И понял, что устал до безобразия. От подозрений и обсуждений, которые лишь единицы вроде Олив могли высказать в лицо и на которые мог ответить. Остальные затаились, тихо ждали возвращения Амана. Сайгена еще приняли, но чужака не желали видеть.

Его черный мотоцикл стоял в тени деревьев, росших вдоль улицы, и его уже окружили парни, студенты или старшеклассники, с рюкзаками за спинами. Шейд наблюдал эту картину всякий раз, как выходил из особняка, и уже начал некоторых ребят узнавать.

– Привет фанатам Kawasaki, – поднял руку, подходя к группке. Парни ему заулыбались и отодвинулись. – Сегодня никого не катаю, опаздываю.

Иногда сажал назад пассажира, чтобы прокатить по городу, но сейчас его ждали. Зоя.

При мысли о ней весь сжался, до сих пор не веря. Что у него есть дом, в котором его ждут. Не для того, чтобы осмотреть, допросить и приказать сидеть тихо, а чтобы обнять. Спросить, как прошел день, накормить и без конца целовать. Машинально Шейд проверил внутренний карман куртки, убедился, что там лежат несколько пластиковых пакетов с трубками. И в квартире Зои, где они жили, он забил целый ящик такими упаковками на всякий случай.

Сайген понимал ситуацию без дополнительных объяснений и больше обращался к стандартным инъекциям, как и все эмпаты в клубе. О чем его отец не знал, Тиль Вилеш отдал Шейда под присмотр Сайгена, который заверил отца, что глаз не спустит с тени. И даже снял квартиру рядом с ним, только поселил там других жильцов. К ним-то Шейд и направлялся.

Его встретили внизу, у подъезда. Остановив своего зверя, Шейд спрыгнул с сиденья, одной рукой снимая шлем. Ветер тут же подхватил его волосы, отбросил назад, и он смотрел, как Зоя придерживает свои волосы, летящие, наоборот, ей в лицо. И улыбается ему, почти незаметно оглядывая с ног до головы. Она боялась за него, этот страх постоянно отражался в ее глазах. Но при этом не стремилась привязать к себе и посадить под замок в отличие от мэра.

– Все хорошо, – подошел и протянул руку, которую Зоя сразу же взяла. – А у вас?

– Так же. Ты не нашел ничего подходящего?

Как нарочно ни одного запроса на агонию. И это было плохо.

– Я договорился с больницей, там есть один пациент, который вряд ли ночь протянет, – Шейд поймал прядь взлетевших волос Зои и спрятал их под воротник куртки. – Пойдем, скажем Даичи, а то он уже теряет надежду и вполне может что-нибудь натворить. Сайген здесь?

– Он уехал на станцию переливания крови, – ответила Зоя. А Шейд мысленно пожелал ему удачи – он уже был в том месте и знал, что выпросить что-либо за услуги или за плату практически невозможно.

Наладить бесперебойные поставки у них с Сайгеном все никак не выходило, идти на контакт с новыми людьми заказчики не торопились, присматриваясь и опасаясь. Гурманы и эросы еще пользовались осторожным спросом, но вот двум пограничным кастам приходилось сложно, Сайген вынужден был возить их в соседние города, где мастера Жианёва, Мелешки и Бегрансе подыскивали субъектов для передачи. Шейд, отчаявшийся уже, в одну из таких поездок предложил посетить тюрьму и одарить убийц, на что Даичи медленно покачал головой и проговорил, что нужно перетерпеть смену руководства. Лукас, его собрат, не спешивший показывать лицо, согласно кивнул.