Вечность на кончиках пальцев. Жизнь первая. Вырывая страницы

Через минуту она, миновав строгую Дороти, вошла в кабинет Сказочника.

– Есть новости. Питер уедет до четверга вечера в Бостон. По работе.

– Это кстати. Я скажу адвокату, чтобы готовил документы.

– Это кстати… – Лидия с подозрением посмотрела на босса. – Вы случайно…

– Что? – Джеймс поднял на нее глаза.

– Нет, ничего… – она вышла из кабинета.

Теперь все было решено. Назначено время. Осталось только подобрать слова. Лидия автоматически складывала бумаги в папку, а в голове между тем крутились слова прощаний, объяснений, признаний, но как бы она ни складывала их в предложения, какими бы чувствами ни старалась наполнить эти фразы, они по-прежнему не несли в себе ничего, кроме одного неотвратимого факта – она уходит от него, потому что сделала выбор. И этот выбор – ее карьера, а не Питер.

Дорога домой заняла у Лидии почти полтора часа. Это был рекорд. Вечером Питер позвонил из аэропорта, чтобы поболтать перед вылетом, но она просто не могла заставить себя продолжать непринужденную беседу, каждый раз чувствуя, что обманывает и предает его. Муж, конечно, не мог этого знать, и ей хотелось думать, что он на самом деле поверил в проблемы со связью. Войдя в квартиру, Лидия окинула взглядом ставшую для нее такой привычной обстановку. Большую часть мебели и разных мелочей они выбирали вместе, прогуливаясь по лондонским магазинам и придирчиво осматривая то, что им нравилось. Вот этот столик и два кресла в гостиной они привезли из поездки по Италии год назад. Картина на стене в спальне – маленький кусочек Французской Полинезии, а два ночника из цветного стекла они привезли из Бельгии. Это был их дом, их быт, их жизнь. И это уютное гнездышко, которое они уже несколько лет так усердно обустраивали вместе, Лидия собиралась безвозвратно покинуть. Никто не был виноват в происходящем, кроме нее. Она приняла опрометчивое решение, слишком рано отчаявшись найти свое простое женское счастье в окружающей ее действительности. И не придумала ничего лучше, чем сбежать от нее в другой мир, показавшийся ей, на первый взгляд, таким заманчивым и привлекательным. Теперь же ее будущее казалось весьма туманным и даже пугающим. А как только она осознала, что в нем нет места для Питера, оно и вовсе погрузилось во тьму неопределенности и одиночества. Лидия глубоко вздохнула и принялась складывать одежду в два больших чемодана на колесиках. Оказалось, ее личных вещей в этом доме не так уж и много, почти все вокруг было общее, и девушка не представляла себе, как это можно отделять одно от другого. В какой-то момент ей захотелось заплакать, пожалеть себя, но вместо этого она лишь на мгновение замерла перед дверями спальни и, глубоко вздохнув, присела на кровать с ручкой и блокнотом. За весь день, практически полностью посвященный сочинению прощальных слов, она не смогла придумать ничего лучше следующего:

Дорогой Питер, ты должен знать, как много значишь для меня, так много, что я не могу передать это словами. Но я долго думала над нашим с тобой последним разговором о детях и поняла, что я не знаю, когда буду готова к тому, что для тебя кажется таким естественным. Возможно, карьера слишком долго играла в моей жизни ведущую роль, и теперь я не готова от нее отказаться. Но я не вправе лишать тебя возможности реализовать твое желание. Я не прошу меня простить за то, что делаю. Просто позволь нам обоим быть счастливыми каждому в своем мире.

Лидия придирчиво пробежалась глазами по тексту.

– Неужели это я написала такую, мягко говоря, гадость? – спросила она у забавной фигурки обезьянки, полулежа развалившейся на комоде. – Хочется верить, что в подобной ситуации даже Шекспиру с трудом бы удалось подобрать слова для своей жены…

Она заказала такси, и уже через полчаса услужливый водитель грузил ее вещи в машину.

– Очередная командировка? – вежливо осведомился консьерж, сканируя взглядом внушительный багаж и торопливо спускающуюся вниз девушку.

– Да, опять, – Лидия натянуто улыбнулась в ответ.

– Тогда удачной поездки, миссис Томпсон.

Эти слова как током ударили Лидию. Ее больше не будут так называть. Она перестанет быть частью жизни Питера. Навсегда. И снова станет Лидией Листьевой. Одинокой, потерянной во времени и пространстве, бесцельно бродящей по улицам все еще плохо знакомого города, лишенной надежды и веры в то, что все еще может быть хорошо. А рядом уже не будет того, чей взгляд и прикосновение способны разогнать любые тучи над головой и усмирить любую бурю в сердце. Девушка юркнула в машину, надеясь, что никто не заметил горестного выражения на ее лице.

Она поехала в тот же отель, где останавливалась, когда впервые приехала в Лондон пять лет назад. Стоило ей бросить вещи в номере, как на мобильный позвонил Джеймс.

– Уже устроились? – осведомился босс.

– Спасибо, устроилась, – уставшим голосом отозвалась девушка, окидывая взглядом нетронутый багаж, стоящий на полу у двери.

– Как смотрите на то, чтобы поужинать? Я у входа в вашу гостиницу.

– Как вы узнали?.. Ах, да, маячок…

– Нет, все намного проще, – ответил Сказочник.

Лидия не хотела знать подробностей его дедуктивного метода.

– Я спущусь через пять минут, – ответила она.

Быстро сменив рабочий костюм на джинсы и легкий свитер, она вышла на улицу.

– Вы пешком? – Лидия окинула взглядом полупустую улицу и не увидела знакомого автомобиля.

– Да, Роджер высадил меня здесь, я решил, что нам будет полезно прогуляться.

Девушка кивнула.

– Чем обусловлен ваш выбор? – Сказочник жестом показал на здание отеля.

– Ничего лучше в голову не пришло. Пять лет назад мне именно здесь впервые стало легче дышать после длительного кислородного голодания в течение трех месяцев, – попыталась отшутиться она.

Сказочник скривил губы в некое подобие улыбки. Аккурат под стать шутке.

– Забавно.

Они медленно пошли вниз по улице. Джеймс молчал, как будто ожидая, что девушка начнет говорить первой, но она тоже сохраняла тишину. Пауза затянулась до самого бара со знакомой неоновой вывеской.

– Еще есть время, – произнес Джеймс. – Можем перекусить.

Лидия кивнула. Она чувствовала себя маленьким надувным шариком, который кто-то тащит за собой на веревочке. У нее как будто не было собственных желаний и права голоса, но даже если бы кто-то наделил шарик этим правом, он бы, в лице Лидии, вряд ли им воспользовался. Сказочник и его спутница прошли в зал и сели за столик. Девушка огляделась. Она не слишком подробно рассматривала бар в прошлый раз, но, на первый взгляд, здесь ничего не изменилось.

– Джеймс, – Лидия серьезно посмотрела на мужчину, который только что сделал ответственный выбор, определившись с сортом вина. – А вы когда-нибудь были женаты?

Мужчина поднял на нее полный спокойствия взгляд.

– Я не сомневался, что вы меня об этом спросите, – он грустно улыбнулся. – Я был женат однажды. Еще в той жизни, где был смертен. Тогда брак значил для человека намного больше, чем сейчас. Он наделял людей определенным статусом. Я женился почти сразу после окончания школы в Барселоне. Мне было двадцать пять, самый что ни на есть подходящий по тем меркам возраст. Она была очень милой девушкой. Но моя работа всегда увлекала меня значительно больше, чем жизнь простого обывателя. Я оставил жену, уехав в Китай, а после возвращения все больше и больше времени проводил в лаборатории, в поездках по разным странам, встречаясь с другими специалистами.

– А дети? – спросила Лидия, выпив залпом почти полбокала.

– Нет. Моя жена оказалась бесплодна. Она умерла после очередного выкидыша, и я не смог ее спасти, даже обладая отличными для того времени знаниями в медицине.

– Вы так говорите о ней, как будто вас не связывали никакие сильные чувства или просто время стерло их из вашей памяти? – девушка с интересом слушала историю трехсотлетней давности.

Джеймс немного нахмурился. Очевидно, ему было намного легче говорить о хронологической последовательности исторических фактов, нежели о своих переживаниях.

– Это была выгодная партия для наших семей. Для меня же, скорее, просто привязанность после десяти лет совместной жизни.

Лидия задумчиво склонилась над бокалом с вином и, глядя в прозрачную желтоватую жидкость, тихо произнесла:

– Звучит печально. Я думала, вы поведаете мне историю любви, полную непередаваемых душевных переживаний, пылких встреч и тяжелых прощаний. Неужели за триста лет своей жизни вы ничего такого не испытывали? Ведь во времена вашей молодости, лет сто пятьдесят назад, у каждого джентльмена была дама сердца, разве нет?

– Ваши представления о временах моей молодости весьма абстрактны. К тому же я и сейчас не считаю себя стариком.

– Вы уходите от прямого вопроса, – пожурила его девушка, допивая вино и жестом попросив своего собеседника наполнить бокал снова.

– Я пришел к выводу, что жизнь без столь ярких чувств, может, и не столь насыщена, но зато намного менее травматична. Я имею в виду душевные раны, конечно.

– Я пока не готова с вами согласиться, – Лидия чувствовала, как алкоголь начинает постепенно затуманивать ее сознание. – Если бы мне сейчас предложили отмотать время назад, кстати, у вас нет такого изобретения?

Джеймс со снисходительной улыбкой покачал головой.