Сумеречный Фронтир

Жена не спала. Она лежала на просторной кровати, укутавшись в тёплый плед, читая при тусклом свете свечи Абра’Фальские сказки, вошедшие в моду как у детей, так и у взрослых ещё несколько лет назад. Увидев меня, она демонстративно фыркнула и уткнулась носом в желтоватые страницы, явно не желая со мной разговаривать. Я присел на противоположный край кровати, долго собираясь с мыслями и силами, чтобы сказать хоть что-нибудь. Поведение Лоры выбивало меня из колеи, и я, чёрт возьми, не понимал, какого хрена вообще происходит! Я мог бы начать ей объяснять всю важность моего выбора, от которого, возможно, зависят судьбы и жизни многих людей. Мог бы вымаливать её прощения, сидя на коленях, и в очередной раз признаваясь в вечной любви. Мог бы врать о том, что всё это несерьёзно, что на самом-то деле никакой опасности нет, и я совсем скоро к ней вернусь, и тогда уже мы воссоединимся до конца наших жизней. А, может, и дольше.

Но вместо этого мне на ум не пришло ничего лучше, чем просто положить ладонь на её выступающую из-под пледа крохотную ступню, гладить и… молчать. Я просто молчал, глядя на фигурку под одеялом, в которой уже явно проглядывались очертания живота, находящегося «в положении». Когда-то Лора свела своей красотой меня с ума, и продолжает сводить меня каждый раз, когда я её вижу. Но это её поведение… в конце концов мне удалось заставить себя поверить в то, что это всё из-за беременности. Ведь на сколько мне известно, женщины порой ведут себя очень странно, когда вынашивают под сердцем своё будущее дитя. Их даже не судят так строго, если они совершат какое-нибудь преступление: если человека убил мужчина, то его посадят в темницу на долгие годы или даже казнят, а если убийство совершит беременная девушка, то наказание будет, вероятнее всего, условным, или, по крайней мере, далеко не таким жестоким.

Так мы и просидели молча с четверть часа, пока за дверью демонстративно не начал откашливаться мой братец. Я всё так же молча встал, окинул Лору прощальным взглядом и направился к двери, но перед самым выходом жена меня всё-таки окликнула:

– Клод, – почти без эмоций произнесла она.

– Да, любовь моя? – стараясь сдержать бурю в груди ответил я.

– Я тебя ненавижу, – тихо прошипела Лора. – Можешь сдохнуть на своей войне, мне плевать.

Сказать, что я впал в ступор – ничего не сказать. Мои ноги словно вросли в пол, глаза превратились в калёное стекло, в груди стало горячо, как в костре Инквизиции, а всё тело пробила ужасная, почти лишающая сознания дрожь. Не сразу я заметил, что челюсть моя отвисла настолько, что ещё немного – и её можно было пнуть носком ботинка, даже не отрывая от пола ноги.

– Будет даже лучше, если ты сдохнешь, – сказала моя жена без особых эмоций. Как будто констатировала факт, что сегодня скверная погода или что ужин оказался слегка пересоленным. И голос был словно не её, а кого-то другого, кого-то, кто скрывался в теле моей возлюбленной, но о ком я никогда не догадывался.

Ладони сами собой сжались в кулаки, да так, что побелели костяшки пальцев. Думаю, ещё немного – и я набросился бы на Лору, осыпав её градом ударов, но из оцепенения меня снова вывел кашель брата. Собравшись с силами и до боли стиснув зубы, я пнул дверь и решительным шагом отправился от этого места прочь. Громмер, недоумевая, бросился следом, но вопросов не задавал. Всё и так было ясно без слов.

С Лорой я познакомился ещё будучи ребёнком. Она была соседской девчонкой, такой забавной пацанкой, всегда гулявшей в компании мальчишек. С куклами не игралась, платья не носила, а если её родители заставляли надеть какой-нибудь элемент женского гардероба, то через пару часов он оказывался весь изодранным, измазанным грязью и усеянным листьями, травой и мелкими ветками. Но боевой нрав Лоры вскоре был укрощён: в двенадцать лет родители отправили её в светскую школу для «маленьких леди», из которой моя будущая жена вышла уже совсем другим человеком. И если задолго до этого она казалась мне хорошим другом и отменным приятелем по уличным игрищам, то теперь я видел в ней прекрасную женщину, красавицу, скромницу, прекрасную кандидатку на роль супруги и матери наших общих детей. Лора больше не общалась с парнями, а пропадала в основном в обществах, куда представителям мужского пола доступ был закрыт. Родители очень хотели поскорее выдать её замуж, даже назначили солидное приданое, но «юная леди» всё никак не могла определиться с избранником. Примерно в то же время я и начал ухлёстывать за той, кто только что пожелала мне сдохнуть. И ухлёстывал достаточно долго, на это ушло приличное количество лет. Любой другой на моём месте давно бы отступился, но только не я. Год назад я сделал ей предложение, и Лора согласилась. Свадьбу откладывать не стали, женились практически сразу же. Приданое меня особо не волновало, я просто был счастлив связать свою жизнь с такой прекрасной, как мне тогда казалось, девушкой.

Я нисколько не жалею о том, что потратил на Лору столько времени. Но боюсь лишь одного – что она лишит меня моего ребёнка. Уйдёт от меня в порыве гнева и злости, найдёт другого отца для моего отпрыска, который родится, пока я буду пропадать на севере, воюя за Ахариам. Собственно, мне не сложно простить Лоре любую её выходку, лишь бы это не касалось ребёнка. И именно от этой мысли меня так трясло. Не потому, что мне только что пожелали смерти, нет, а из-за гипотетической возможности потери того, чего я пока ещё не имею – наследника.

Сам не знаю как, но я оказался около двери Джоанны – моей младшей сестры. Злые языки поговаривали, что все официальные дети Эодара Веллера – ваш покорный слуга, Громмер и малютка Джоанна – все от разных отцов, и крови Веллеров в них нет ни капли. Мол, мать наша гулящая, и это известно каждой собаке в светском обществе Лувенора, а, дескать, отец ей всё прощает, потому что безмерно любит. Не знаю, так это или нет, но и Джоанна и Гром для меня родные люди. И даже если мама нас всех действительно нагуляла, я всё равно буду любить брата и сестрёнку как своих родных.

Громмер подоспел за мной и, тяжело дыша, положил руку мне на плечо:

– Куда ты так рванул? Весь дом разбудил своим топотом.

Я лишь отмахнулся и зашёл в комнату Джоанны, а братец на этот раз не стал ждать снаружи и проследовал за мной.

Комната сестрёнки выглядела довольно аскетично, и в ней не наблюдалось ничего лишнего, что, в принципе, отражало характер Джоанны. Небольшое квадратное помещение вмещало в себя лишь односпальную кровать около небольшого зашторенного окна, гардероб, утопленный в стену, книжный шкаф и письменный стол с табуретом без спинки. Сама же сестрица, как оказалось, уже давно не спала, ожидая возможности выбраться из своей кельи, чтобы пообщаться со мной. Именно со мной, потому что вторжение Громмера она никак не ожидала.

– Привет, ранняя пташка, – улыбнулся я, крепко обнимая малютку Джоанну. – Кхм. Это Гром, наш с тобой брат. Он тоже идёт со мной на войну.

Девчушка уставилась испуганными глазами на Громмера и даже слегка попятилась, чуть не споткнувшись о собственную кровать.

– Здравствуй, – кивнул Гром, не рискуя подходить ближе. – Я, эм… рад тебя видеть. Ты, наверное, меня не помнишь, потому что в последний раз мы с тобой виделись, когда ты была совсем ещё крохой.

– Мама рассказывала, что ты очень плохой, – с опаской заявила Джоанна. – Что ты бандит, душегуб, грабитель, и сидишь сейчас в тюрьме…

– Наша мама любит преувеличивать, – усмехнулся я. – Громмер совершал в своей жизни ошибки, никто от этого не застрахован, но теперь он вместе со мной отправляется защищать родину. Благодаря нам и таким как мы северяне не смогут подойти к нашему городу, взять его в осаду и разрушить до основания.

Видимо, сестрёнка мне не очень-то поверила, потому что продолжала смотреть на всё ещё нетрезвого брата с опаской. Не зная, что ещё можно сказать или сделать, я снова обнял Джоанну, потрепал её волосы и сказал:

– Всё будет хорошо, малыш. Я привезу тебе с севера сувенир, идёт?

– Идёт, – с натянутой улыбкой ответила она.

– Ну, тогда мы пойдём, – промямлил Гром, покидая комнату.

Я подождал, пока брат закроет за собой дверь, усадил Джоанну на кровать, присел с ней рядом и прямо спросил:

– Малышка, ты не замечала в поведении Лоры ничего странного в последнее время?

– Да, замечала. С ней что-то странное творится. После того, как ты уехал, она сама не своя: почти никуда из комнаты не выходит, требует Амелиту приносить еду прямо в спальню. Окна зашторивает, даже днём сидит там с зажжёнными свечами, и либо читает, либо спит. Мама говорит, что это из-за беременности, но мне кажется, что это не совсем нормально.

– Ты права, – кивнул я. – Не совсем нормально. Послушай, сестрёнка, я буду периодически писать вам с фронта, и буду с нетерпением ждать от вас ответных писем. Ты можешь мне хотя бы в общих чертах описывать то, что творится дома? Отец всё равно правды не скажет, чтобы я ни на что не отвлекался, а мама этой правды не увидит. Только на тебя можно рассчитывать.

– Хорошо, – согласилась Джоанна, уткнувшись лицом в моё плечо. – Только, пожалуйста, будь там осторожен. И возвращайся поскорее.

– Как только – так сразу, кроха. А ты будь тут умницей, оставляю тебя за старшую, ясно?

– Ясно! – сестрица чуть повеселела, даже слегка рассмеялась. Затем мы встали, в последний раз обнялись, и я направился к двери. Перед выходом она меня остановила: – Подожди! Вот, возьми это с собой.

Джоанна бросилась к своему гардеробу и достала из небольшой шкатулки с украшениями открывающийся бронзовый медальон на цепочке. Знакомая вещь – ведь я сам когда-то ей его подарил. Тогда ещё пустой, разумеется. Сестрёнка решила, что вставит внутрь свой портрет, чтобы когда-нибудь в будущем отправить его с гонцом какому-нибудь заморскому принцу, чтобы тот, увидев такую красавицу, тотчас захотел бы на ней жениться.

Джоанна протянула мне украшение, и я сразу же надел его себе на шею.

– Когда будешь скучать, – сказала она. – Просто открывай медальон и смотри на меня. И помни, что я тебя жду.

– Не сомневайся, моя душа всегда будет рядом с тобой. Ну, всё, мне пора бежать.

Пышные проводы не устраивали. Мы с Громмером спустились в гостиную, где нас ожидал отец. Он провёл нас через весь участок до самых ворот, где стоял на посту добрый старик Хорхе, где попрощался с нами, а затем долго смотрел нам вслед, пока мы не скрылись из виду. Когда мы остались с братом вдвоём, он пробурчал нечто, похожее на извинение. Я молча похлопал его по плечу, чтобы тот не раскисал, и уверенным шагом мы отправились обратно в наш лагерь, который, к моему удивлению, казался мне сейчас куда более родным, чем дом, который остался у нас за спинами.

Глава 7

Сержант много раз говорил нам, что мы – пехота, и только пехота, а за обучением конному бою нам следовало обратиться в иную часть. Тем не менее, знать хотя бы основы управления скакуном должны были все, как минимум потому, что передвигаться на большие расстояния нам предстояло именно на лошадях. И, в целом, каждый член нашего отряда уверенно держался в седле, а кое-кто даже в своё время воевал на территории Абра’фальского халифата, умело чередуя сражения как верховые, так и пешие. Речь идёт, разумеется, не только о самом Кроули, но и о капрале Алексе Оруэлле, который, со слов сержанта, мог прекрасно стрелять из длинного пехотного лука (не короткого кавалерийского!), находясь на несущемся во весь опор коне, и при этом эффективно поражать огневой мощью движущиеся цели. Не знаю, удастся ли нам когда-нибудь выяснить, насколько это заявление правдиво, но почему-то у меня никаких сомнений по этому поводу не возникало.

За час до отправления из лагеря нас познакомили с нашими личными скакунами, которых Кроули подобрал для каждого индивидуально, исходя из множества факторов. На самом деле, как мне показалось, особой разницы между этими красивыми животными не было. Кто-то чуть выше, кто-то чуть массивнее, у кого-то уши завёрнуты иначе, но не более того. Да и по окрасу они мало отличались друг от друга – почти все жеребцы были гнедыми, кроме моего и коня единственной девушки в отряде – Сомны Аринем. Мне по непонятным причинам достался тёмно-серый, я бы даже сказал пепельный рысак с пышным белым хвостом и светлыми крапинками на морде, а Сомна стала обладательницей единственного вороного, словно сама ночь, скакуна. Вдобавок к транспорту все мы получили в подарок комплект обмундирования для конной езды: сёдла, стремена, сбрую и внушительных размеров сёдельные сумки.

Итого – девять жеребцов. Девять всадников: я, мой братец Гром, боец арены Мэйнард Гук, юноша с воровским прошлым Вистрам Шилем, бывший раб Ахрам Бакир, слепой на один глаз гениальный хирург и полевой медик Дукарий Оверсон, бритоголовая мстительница Сомна Аринем, капрал Алекс Оруэлл и, собственно, лидер всей нашей разношерстной братии – сержант Адреас Кроули. Кроме жеребцов к нам приписали четыре кобылы-тяжеловоза, все в яблоках, как на подбор, на которых мы погрузили наш провиант и прочую поклажу.

Уходили без пышных проводов. Лагерь и без того был похож сейчас на самую настоящую ярмарку. Командиры других частей строили свои отряды, гоняли их в разные стороны, чтобы те не мешали друг другу, и поспешно выводили их на тракт. Атмосфера была наполнена шумом топающих шеренг, бряцающего металла и пронзительного рёва командующего состава. Туда-сюда сновали снабженческие обозы, что ещё больше увеличивало давку.

И это всё несмотря на то, что исход начался сразу после того злосчастного клеймения. Людей выводили порционно, но на полное выведение всех рекрутов потребуется после нашего отбытия ещё, пожалуй, не меньше нескольких дней.

Пока выходили из лагеря, капрал держал в руках наш боевой штандарт – чёрное полотно с золотой окантовкой и изображением совы, сжимающей в когтистых лапах извивающуюся змею. Но как только мы вышли на главный тракт и прошли с десяток километров – он снял знамя, аккуратно свернул его, спрятал в дорожную сумку, а шест для него выбросил в ближайшие кусты. На мой вопрос, зачем он это сделал, Алекс ответил, что лишнее внимание нам сейчас совершенно ни к чему.

План, как заявил нам Кроули, был следующий: в срочном порядке добраться до плантации со странным названием Заречный Плуг, что в сорока двух километрах от Лувенора, забрать с собой ожидающего нас на той плантации инквизитора, затем выдвинуться на север в сторону Опасного треугольника, где нас будет ожидать отряд строителей и разнорабочих. Встретив этот отряд, необходимо продолжать двигаться на север сперва по берегу моря Лоррея, что уже на территории враждебного нам государства Дерветил, а затем ещё дальше – к границе северных княжеств Вейхума, прямо в Ковенбург.

Первое примечание – это так называемый Опасный треугольник. Опасным его называют по той причине, что находится это место на пересечении границ трёх королевств – Ахариама, Дерветила и Кафуори, хотя последнее на самом деле официальным государством и не является. Кафуори – или Дикие земли кафу – это огромная лесная территория, где проживает загадочная раса кафу, которая не подпускает к своим поселениям никого из людей. Они почти такие же дикие, как и их земли, но чужие границы чтят и никогда не переходят реки, за которыми уже виднеются наши дозорные башни. Тем не менее, стычки на границах с Кафуори – дело вполне обычное, и далеко не всегда они заканчиваются в пользу людей, будь то солдаты Дерветила или нашего Ахариама.

Второе примечание – Ковенбург. По сути своей, Ковенбург – это бывшее владение Вейхума, которое во время прошлой войны мы сумели отбить для себя, чему местные жители были очень рады, хоть они со временем и сменились на ахариамских верноподданных. Долгие годы это был наш анклав, причём не просто анклав, а производственный – там добывался обладающий практически волшебными свойствами Вейхумский уголь, а также заготавливалась древесина очень прочных сосен, которые не росли нигде, кроме как в тех краях. В мирное время был проложен тракт, проходящий через Вейхум и Дерветил, а затем и через Ахариам до самой нашей столицы – Лувенора, так что поставки угля и древесины велись круглогодично. За время, что Ковенбург стал нашей территорией, он разросся от небольшого постоянного лагеря лесорубов до организованного посёлка, в котором даже появился для защиты небольшой гарнизон.

И сейчас это место находилось под угрозой. Ковенбург, как я сказал, уже имел свой гарнизон, но некие обстоятельства, о которых знает лишь Кроули, вынудили жителей северного анклава обратиться за помощью к ударному отряду. И, кроме этого, потребовалась помощь строителей под управлением хорошего, я бы даже сказал знаменитого зодчего, чтобы те занялись улучшением фортификации поселения. Более того, зачем-то в тех краях потребовался представитель церкви, то есть инквизитор, которого мы должны встретить на плантации Заречный Плуг. И нужен он, вроде как, далеко не только для того, чтобы проверить меня на… связь, о боги, с тёмными силами.

Когда мы вышли из лагеря, меня охватило совершенно незнакомое мне до этого чувство единства, чувства того, что я являюсь частью чего-то большего, чем просто человек или компания. Не было никаких сомнений: наш отряд – мощная боевая единица, и вместе мы действительно представляем большую угрозу для любого, с кем нам придётся столкнуться. Лишь бы числом не превосходили больше чем в три-четыре раза.