Сумеречный Фронтир

Я тряхнул головой, сморщился от обилия очень неприятных ощущений и оглядел всех вокруг. Все молча смотрели на меня, и на лицах каждого застыло то ли недоумение, то ли страх, то ли что-то среднее между этими двумя эмоциями. Даже обычно незыблемый и беспристрастный Кроули, казалось, по-настоящему испугался. Никто не двигался ещё несколько секунд, после чего некоторые отступили на пару шагов назад, не желая продолжать ритуал клеймения.

Человек в чёрной мантии отбросил инструмент и медленно подошёл ко мне. Присел рядом и взглянул на ожог на моей груди. Затем скинул с себя капюшон, взглянул мне в лицо, и, проведя ладонью перед моими глазами, произнёс лишь одно слово:

– Усни.

* * *

Из Вечной пустоты первым появился Афинор – отец небесный, вездесущий перворождённый из ничего. Жрецы в храмах умалчивают о том, как именно произошло рождение Афинора и предшествовало ли этому событию хоть что-нибудь, да и вряд ли они об этом вообще знают. Так или иначе, небесный отец начал своё существование и многие тысячи лет медитировал, осознавая себя и думая над тем, что ему предстоит совершить. По преданиям, первым делом Афинор создал Зерно – мельчайшую крупицу всей материи, из которой сейчас состоит наша вселенная, и долго наполнял её энергией, пока та не взорвалась, образовав пространство, время и самый первый строительный материал, из которого он потом, словно из глины, лепил весь мир. После взрыва Зерна бог решил обзавестись детьми, чтобы возложить на их плечи часть своих обязанностей Творца. Звали их Дхали, Орфина, Лоррей, Шадра и Мариус. Три дочери и два сына помогли своему отцу заполнить пустоту звёздами и планетами, и отдельное внимание уделили нашей твердыне. Махнул Афинор рукой – и заполнилась наша планета водою; топнул по ней – поднялись из глубин материки и острова. Взглянули боги на самую большую сушу и увидели в ней очертания оскалившегося медведя, да так и назвали этот мир – Урса, а сам материк – Урсарио. Сперва это было негостеприимное место, где царили пылающие жаром недр земли вулканы, не было ни животных, ни растений, а сквозь толстый слой чёрных туч не пробивался ни один лучик солнечного света. И разогнал Афинор мглу, и усеял Урсу зеленью всякою, и заселил её живностью разнообразною, среди коих оказались и первые люди.

Общепринято считать, что человечество зародилось сразу в двух местах: в тропическом раю, который ныне превратился в жаркие пески Абра'Фальского халифата, и в умеренном климате, где сейчас находится заснеженное королевство Вейхум, с которым мы сейчас, так сказать, на ножах. Люди начали свою первобытную экспансию около семи тысяч лет назад, постепенно расселяясь по всему материку. В этот момент дети Ахариама спустились с небес, чтобы стать к своим подопечным ближе по духу. Они взяли себе в жёны и мужья лучших из лучших, достойнейших из достойнейших, и появилось у них почти сорок детей, также наделённых божественным даром. Пятеро первенцев Афинора стали могучими первородными покровителями: Дхали – благодетельницей человечества, богиней любви, семейного очага и продолжения рода. Орфина – богиней плодородия, природы, также покровительницей всех женщин. Лоррей стал богом войны, покровителей царей и королей, по совместительству богом мужчин. Шадра взяла в свои руки власть над магией и знаниями, не только магическими, а также покровительница науки. Мариус по каким-то причинам довольствовался лишь ролью покровителя всех сухопутных животных и тварей морских. Дети этой пятёрки первенцев тоже имели какое-то предназначение, каждый – своё. Большинство людей выбирают в качестве своего личного покровителя только одного и все молитвы посвящают именно ему, но совместно с этим каждый почитает и Афинора, отдавая ему большую часть своего уважения.

Но люди не оправдали надежд богов. Они убивали друг друга за презренный металл, стали злыми, коварными, лицемерными и охочими до земных благостей, в то время как служение Афинору сулило гораздо большее богатство в виде вечной благодати. И боги со своими детьми и семьями ушли из мира, оставив человечество вариться в собственном соку.

Почти пять тысяч лет люди кочевали и воевали, проливали кровь себе подобных во славу ложных богов или своих собственных низменных интересов. Государств как таковых не существовало, были лишь небольшие княжества, которые постоянно переходили из рук в руки. Но всё изменилось, когда в наш мир пришли братья-пророки Ахарий и Омбий. Они выяснили, что за всеми человеческими злодеяниями стоит никто иной как Хаотик – порождение тьмы, тёмная половина небесного отца. Когда Афинор создавал вселенную из зерна, свет от взрыва быль столь ярким, что загнал все тени в одно-единственное место, до которого было не дотянуться даже вездесущему творцу. И из этих теней появилось абсолютное зло, воплотившееся в Хаотика – чудовище, живущее тысячелетия, странствующего по миру и подбивающего всех вокруг творить лишь плохие деяния. Хаотик был ростом в два человека, имел голову медведя и массивные лосиные рога. Но Ахарий и Омбий сразили ужасную тварь, и, хоть убить окончательно её не смогли, зато низвергнули обратно в Вечную пустоту. Хаотик выбраться оттуда не может, но его тёмные щупальца дотягиваются и до нашего мира, куда он посылает страшных монстров, порождений самых страшных кошмаров.

Братья-пророки навели во всём мире порядок. Они основали два самых узнаваемых королевства на нашем материке – Ахариам и Омбиан, а также помогли иным властным людям создать другие государства. И жили все в мире долгие годы, почитая своих покровителей, пока мрачная рука Хаотика не дотянулась до мыслей Омбия и не извратила его разум. Подвергнутый скверне брат пошёл на соседнее королевство войной и лично убил Ахария, после чего воздев его голову на пику. Богам это страшно не понравилось: они поразили предателя молнией, а душу его отправили прямо в Вечную пустоту, где её пожрал Хаотик.

После этих событий историки для удобства закрыли целую эру, длившуюся четыре тысячи девятьсот лет, назвав её Эрой Хаоса (для записи Э.Х), а наступившую нарекли Эрой Ахария, что продолжается и по сей день. Я, к примеру, родился в тысяча шестьсот девяносто восьмом году Э.А., пятнадцатого числа месяца Тёплых ветров – второго месяца лета.

Пока я лежал с закрытыми глазами, не осознавая, где нахожусь и что вообще происходит, на ум приходили мысли только об истории. Точнее, не то что об истории, а, скорее, о мифах, но иных предположений относительно нашего прошлого у нас нет. Многие учёные, историки и археологи пытаются выстроить свою картину того, что происходило последние несколько тысяч лет, но все их предположения разбиваются о незыблемую веру людей в своих богов и их существование. Поэтому для всех нас мифы и история – это одно и тоже. Порой у меня, конечно, возникают определённые вопросы относительно того или иного спорного момента в Книге Бытия, но более просвещенные сановники обычно говорят, мол, не принимай на веру сразу всё, многое в мифах необходимо считать за аллегорию. Вот я и считаю.

Через некоторое время – может, через час или два – сквозь пелену сна мне удалось разобрать чьи-то голоса. Они были приглушёнными, но большую часть слов я понимал прекрасно.

– …оставь это, сержант, и не пудри мне мозги! Скажи мне спасибо, что твой любимый подопечный всё ещё живой, а не болтающийся в петле. Ему да и тебе очень сильно повезло, что я не успел покинуть лагерь. А ещё спасибо нужно сказать господину Этиолю, который первым делом усыпил этого… этого…

– Ваше величество, при всём моём уважении, – тут я узнал голос Кроули. Сержант явно был то ли сильно взволнован, то ли очень зол. – Этот юноша – всего лишь рекрут, сын известного в Лувеноре ростовщика и крупного землевладельца Эодара Веллера. И не забывайте, что Клод прошёл все тайные проверки Инквизиции, пока находился в лагере. Вы ведь прекрасно знаете, что под личиной некоторых офицеров скрываются ваши шпионы из храма, проверяющие, нет ли среди новобранцев любителей наколдовать из деревяшки золотой слиток. Да и я сам готов жизнью своею поклясться, что Клод – самый обычный парень, которому просто-напросто не повезло. Понимаю, что не имею права требовать многого, но, всё же, надеюсь на вашу благосклонность и благоразумность. По всем правилам его дело необходимо передать совету старейшин, да так, чтобы Инквизиторы разобрались во всём с максимальной дотошностью.

– Адреас, – вздохнул, по всей видимости, король. – Ты ведь неглупый мужик. Почто тебе рисковать своей карьерой, своим благополучием и даже жизнью из-за какого-то жалкого пехотинца, которого ты знаешь от силы два-три месяца?

Ну и грубиян наш король. Это я-то жалкий?

– Полноте, ваше величество. Мой ударный отряд уже готов, завтра с утра отправление в Ковенбург. У меня слишком мало людей, чтобы иметь возможность урезать отряд ещё сильнее. Вам прекрасно известно обо всех моих заслугах. Вы знаете обо всех победах, которые я принёс во славу Ахариамского королевства и лично вас. Доверьтесь мне – это всё, чего я прошу. Отправьте его дело совету старейшин, а мы пока поскачем на север. К тому времени как вернёмся – старейшины вынесут приговор. Можете даже приставить к нашему отряду одного из Инквизиторов для большего контроля.

– Я знаю, что я могу, не надо мне об этом напоминать! – повысил тон король, но затем, успокоившись, продолжил. – Совет уже позаботился об этом, час назад мне пришло донесение и я подписал приказ. С вами отправится дознаватель Джозеф Йонстеф. И приписан он к вам совсем не из-за этого, демоны его задери, рекрута и… клейма. Того требует ваше задание. И, богами клянусь, не будь оно столь важным…

– Мы вас не подведём, ваше величество, – перебил его Кроули. – Я лично прослежу, чтобы у господина Йонстефа было всё, что ему нужно, и, в первую очередь, защита. Также я, несомненно, буду приглядывать за новобранцем Веллером. Клянусь каждую неделю писать полный рапорт и передавать его вам через дознавателя. Он ведь будет отправлять почту в Лувенор?

– Несомненно, связь будет поддерживаться постоянно на протяжении всей миссии. Также под вашим эскортом в Ковенбург отправятся два десятка рабочих под управлением одного из самых знатных зодчих по эту сторону залива Орфины. Все инструкции ты, сержант, получишь от дознавателя Йонстефа. И помни, что от этого задания, возможно, зависит судьба всей северо-восточной границы нашего королевства.

– Судьба целой границы? – удивлённо переспросил Кроули. – Ваше величество, вы уверены, что ни с кем нас не перепутали? Ковенбург – всего лишь небольшая деревня лесорубов да каменщиков. Там нет ничего критически важного.

– Как я уже сказал, все необходимые лично тебе и твоему отряду инструкции выдаст сопровождающий вас дознаватель. Остальное – не твоя забота. Просто сделай свою работу, и сделай её так, как умеешь – то есть, идеально.

– Будет исполнено, – коротко ответил сержант.

Прошла ещё пара минут, прежде чем мне удалось разлепить казавшиеся свинцовыми веки. По всей видимости, я находился в лагерном лазарете на жёсткой кровати: надо мной колыхалась от ветра ткань крупной палатки, вокруг в два ряда стояли пустые заправленные койки, а рядом со мной на табурете сидел Кроули, смотря куда-то в пустоту. Собрав все силы, я кашлянул, привлекая к себе внимание. Сержант от неожиданности чуть дёрнулся и, переведя взгляд на меня, тепло улыбнулся:

– Всё-таки очнулся, рекрут. То есть, уже рядовой. – произнёс он и сделал долгую паузу, после чего добавил лишь один многозначный возглас. – Да уж…

– Сэр, мне очень жаль, – начал я. – Но я нехотя подслушал ваш с королём разговор несколько минут назад.

– Минут? – усмехнулся Кроули. – Его величество король Йозеф Дарф отбыл из лагеря по своим королевским делам четыре дня назад. Мы должны были отправиться на задание сразу после вашего посвящения. Но из-за того… инцидента мы вынуждены были задержаться. Я хотел уже собраться в путь, но кое-кто решил, что нам необходимо дождаться тебя.

– Что происходит? – задал я прямой вопрос. – Последнее, что я помню – как раскалённый металл прикасается к моей груди и отталкивает меня в поленницу, а Инквизитор мановением руки меня усыпляет. Затем припоминаю вашу беседу с королём, и всё.

Сержант медленно встал, подошёл к выходу из палатки и опасливо выглянул наружу. Затем вернулся, присел на табурет и, положив руку на моё плечо, сказал:

– Я тебе верю. Но гораздо больше тех людей, кто считает тебя каким-то предателем или преступником. А посему я просто обязан спросить, и, клянусь, это останется только между нами. Мне надо знать. В случае чего – защищать тебя придётся именно мне.

– Спросить о чём? – недоумевал я.

– Ты… владеешь какой-нибудь магией? Ну, скрываешь от государства, что имеешь колдовские способности?

– Нет, разумеется! – меня такой вопрос даже несколько оскорбил. – Клянусь богами, сэр, я чародейства в жизни не видал, только слышал и знаю то, что слышат и знают все вокруг. Клянусь! А в чём, собственно, дело?

– Пойми, – замялся сержант. – Всё это выглядит очень странно. Настолько странно, что ты привлёк к себе внимание всех вплоть до совета старейшин и самого нашего повелителя. Вот, посмотри…

Кроули стянул с себя рубаху и указал на герб Ахариамского королевства, выжженный у него на груди. Выглядело внушительно: на меня смотрел величественный крылатый лев, от вида которого в душе немного потеплело.

– Видишь эту пернатую кошку? – спросил сержант. – А теперь взгляни-ка на своё клеймо.

Я недоверчиво посмотрел на свой голый торс, чуть приподнял голову для лучшего обзора и открыл от изумления рот: вместо гордого льва на моей коже ещё не зажило изображение скалящейся медвежьей головы с огромными лосиными рогами и глазами с горизонтальными, как у козла, зрачками. От этой картины мне стало совсем не по себе. По телу пробежали мурашки, меня бросило в дрожь, а лёгкая испарина на лбу стремительно переросла в настоящий ливень.

– Ч-то… что это?! – едва вымолвил я.

– Это, рядовой, лик тёмного бога. Хаотика, которого когда-то отправили в Вечную пустоту братья-пророки Ахарий и Омбий. На тебе клеймо самой тьмы, такое частенько делают те, кто втайне молятся своему падшему богу и приносят ему на своих кровавых алтарях человеческие жертвы, чтобы взамен получить малую частичку той силы, что ещё хранит в своём духе Хаотик. И, честно говоря, я всё ещё не до конца понимаю, как мне удалось отговорить его величество от немедленного твоего умерщвления. По каким-то неведомым мне причинам он, совет старейшин и все сановники храма Ахариама решили оставить тебя в живых и даже позволить тебе отправиться на твоё первое задание в составе моего отряда. Не знаешь, отчего тебе так повезло? Ты точно не колдун, а?

– Сэр, прошу, не оскорбляйте меня такими предположениями. Можете использовать любые методы дознания, и я всё равно скажу вам то же самое.

– О, не волнуйся на этот счёт. Дознаватель в нашем отряде будет. И он однозначно станет проверять тебя на каждом шагу. Чуть что – сразу убьёт на месте, а нас всех потом подведёт к плахе якобы за содействие тёмному культу. Поэтому ты должен знать, Клод, что от твоей честности зависят жизни всех твоих боевых товарищей.

Я положил сжатый кулак на сердце и твёрдо произнёс:

– Клянусь в своей честности, сэр.

– Ладно, я тебе верю, – кивнул Кроули. – А теперь скажи мне: ты встать-то вообще можешь?

Мне удалось приподняться на локтях без особых усилий, но когда я опустил ноги на землю и решил попробовать устоять только на них, очень противно заныла поясница. Не заболела, а именно заныла. Но больше никаких неприятных ощущений, кроме общей слабости, конечно, не было.

– Со спиной что-то, – заметил я. – Но всё в порядке, ходить смогу. Через пару дней оклемаюсь и смогу таскать на своём горбу любой груз.

– Естественно, со спиной что-то не так, – в палатку вошёл наш полуслепой медик Дукарий. – Я лично шесть швов накладывал. Знатно тебе поленья кожу разодрали!

– Рядовой Оверсон, разве ты не должен сейчас быть в Лувеноре и в последний раз как следует напиваться с остальными членами отряда? – спросил сержант.

– Никак нет, сэр. Я не прочь иногда опрокинуть кружку-другую, но напиваться до такого состояния, как это делает Громмер, например, мне совсем неинтересно. А там сейчас все вдрызг, так что мне захотелось вернуться в лагерь и проверить нашего ужасного сектанта.

– Не надо так меня называть, – пробурчал я.