Выжить любой ценой. Часть вторая

– Ничего страшного. В случае с инфекцией – я буду являться иммунной системой.

– Это понятно, – согласился я. – Но у иммунной системы есть лимфоциты и фагоциты, которые борются с инфекцией. Так сказать, ее солдаты, а кто будет твоими солдатами? И как бороться с такой инфекцией?

– Шухов, все не так просто, я попробую связаться с тобой там, в реальности. Здесь связь слишком неустойчивая, боюсь у нас просто не хватит времени…

– Это возможно? – спросил я.

– Отчасти да. Все сложно. Мои ресурсы ограниченны. Я практически уничтожен. Но все еще можно исправить…

Кастро замер, не успев договорить. Небо созданного мной пейзажа вдруг пошло трещинами, и начало рассыпаться на части.

– Воин, ты просыпаешься, ничего страшного, мы еще встретимся…

Голос прозвучал в голове, а затем все померкло…

– Шухов, просыпайся!

Я открыл глаза и увидел стоящего рядом со мной Матвея Савельева. Заметив, что я проснулся, он сказал:

– Ну наконец-то очнулся. Ты уже больше суток спишь.

– Могли и не будить… – пробормотал я. – С удовольствием проспал бы еще столько-же…

С трудом удалось сесть, чудом не зацепив головой верхнюю нару. Тело мгновенно отозвалось болью. Но больше всего болит ссадина на голове. Дотронувшись до нее я обнаружил, что рана зашита.

– Подшаманили пока спал, – сказал Матвей. – Михаил Филиппыч постарался. У него есть все необходимое.

– Кто? – удивился я.

– Филиппыч, – ответил Матвей.

– Вроде Иван Петрович, нет?

– Вроде Михаил Филиппыч.

– Ладно, – пробормотал я, – разберемся…

Пару минут сидел не двигаясь, и приходил в себя, прокручивая в голове увиденный сон.

– Матвей, тебе сны сняться? – спросил я.

– Редко. Почему спрашиваешь?

– Да сон один постоянно снится. Бред какой-то.

– Такого насмотришься, и не то присниться, – безразлично ответил Матвей.

– Это точно. Походу конкретно головой приложился… – пробормотал я. – Где находиться умывальник? Хочу освежиться.

– На улице. Пойдем, лучше из ведра полью, – сказал Матвей, и направился к выходу, прихватив с собой стоящее в углу ведро с водою.

На улице темно. Лунный свет лениво пробивается через кроны березового леса, немного рассеивая мрак. Матвей включил диодный светильник и стало гораздо лучше. Раздевшись, я наклонился и стал балдеть от полившейся на голову прохладной воды. Энергично работая руками, сумел отмыть испачканные кровью и грязью волосы. Стало легче.

– Спасибо! – поблагодарил я Матвея.

Кивнув, он молча вернулся в избу. Я сел на лавочку, и попытался переварить услышанное. Творец. Иммунная система. Вирус. Много вопросов и никаких ответов. Это повторяется неоднократно. Как бывший боец спецподразделения я слишком недоверчив. Никогда не был суеверным, но факты указывают обратное. Сперва апокалипсис. Потом Наташа, которая умет читать мысли и проявляет ко мне явную симпатию, хотя последнее не так важно. Странные сны, которых было три штуки. Сейчас бы залезть в интернет. Может в сети удастся что-нибудь узнать, но интернета теперь не существует. С пропажей электричества заглохли все сервера. Может спросить у Матвея? Наверное не стоит. Не поймет он. Скажет, что все это последствия катастрофы. Рвач и Тарас! Как же мне вас не хватает. И Алексея. Я вспомнил его улыбку. Лучший друг, с которым не виделись очень давно. Эх Леха, Леха… Ты всегда был бесстрашным. И возможно это тебя и сгубило.

Выругавшись вслух, я встал с лавки и вошел в избу. Довольно просторное помещение встретило полумраком. Около тридцати квадратных метров. Вход расположен посередине. Слева от входа стоит добротная кирпичная печь, которая обогревает помещенье зимой. В метре от печи квадратный стол с двумя скамейками, рассчитанный на шесть человек. Помещение не имеет окон, а только дверь и два люка, один из которых ведет на крышу, а второй под пол. Справа от входа, вдоль стены располагаются четыре дощатых настила, шириной чуть больше метра. Они выполняют роль кроватей. Первый настил, на котором спал я – свободен, а второй, находящийся прямо над первым, занят хозяином избы. Михаил Филиппыч сопит, отвернувшись к стене. Чарли Тейлор спит лежа на спине, на третьей кровати, а четвертая пуста. Избу освещает двенадцативольтовая лампа, запитанная от большого автомобильного аккумулятора, стоящего под скамейкой. Матвей Савельев сидит на сундуке, рядом со стеллажом у противоположной стены и при помощи фонарика читает лежащую на ногах карту.

– Пришел в себя? – негромко спросил он, не отрываясь от занятия.

– Да. Гораздо легче стало. Тут есть что-нибудь поесть? Мне кажется я готов съесть целого теленка.

– Не удивительно, больше суток в отключке. Сейчас накрою на стол и с тобой перекушу. У лесника отличная еда, – ответил Матвей, и выключив фонарик, направился к столу.

За пять минут он собрал довольно неплохой, по спартанским меркам, ужин. Из котелка, стоящего на печи, Матвей достал вареную в «мундире» картошку. А из люка, сделанного в полу, извлек соленое и копченое сало, банку тушенки, горчицу и сыр, несколько вареных яиц, банку кабачковой икры и банку соленых огурцов. В довесок ко всему достал из сундука булку круглого хлеба и бутылку холодного травяного чая.

Я был удивлен такому количеству продуктов, и шепотом проговорил:

– А лесник-то не так прост. Походу досконально ко всему подготовился.

– Не то слово. Он из этих, как их там, выживальщиков. Тут под избой вырыт здоровенный погреб, а в нем продуктов… нам вчетвером за пару лет не съесть. Ты заметил? У него даже хлеб свежий, он сам печёт. Но это еще не все. Глубже погреба построено бомбоубежище, которое полностью автономно. Говорит, что тридцать лет строил… – рассказав, Матвей начал уплетать сало с хлебом.

– С одной стороны таким выживальщикам повезло больше чем обычным людям. Они оказались хоть к чему-то подготовленными, – подумал вслух я, прожевавшись, – хотя, наверное, не всем удалось добраться до убежищ. Все-таки не ядерная война… Впрочем, при ядерном ударе шансов добраться до убежища еще меньше…

Я наелся до отвала. Живот готов лопнуть. Потяжелел минимум на полтора кило.

– Ну ты и жрешь Игнат, – подколол Матвей, заметив, что мне тяжело встать из-за стола.

– Мне простительно, – буркнул я в ответ, и начал помогать убирать со стола.

Закончив, мы вышли на улицу и сели на лавку. Полторашку вкуснейшего травяного чая, приготовленного Михаилом Филипповичем по особому рецепту прихватили с собой. Напиток очень хорошо утоляет жажду и приятен на вкус.

– Как нога? – спросил я, наслаждаясь теплой летней ночью. Фонарь выключать не стали, дабы успеть вовремя заметить зараженных в случае их появления.

– Гораздо легче. Лесник промыл рану, а затем зашил. Скоро буду как новенький, – ответил Матвей, и сделав еще пару глотков напитка, передал бутылку мне. – Игнат, ты знаешь, если все когда-нибудь кончиться, и я останусь живым… вернусь в это место, и проведу здесь остаток дней. Тем более за Тейлором нужно кому-то ухаживать. Даже как-то обидно… сорок с лишним лет прожил, а семьи не заимел. Всю жизнь работе посвятил.

– Такова судьба. Я тоже не женатый. Но сейчас о другом. Мне не терпится лишить жизни одного человека.

– Ты о Шерстневе? – спросил Матвей. – Совсем скоро… Но сначала провернем одно дельце. Лесник сказал, что в десяти километрах отсюда находится большая военная часть. Проведем зачистку и раздобудем все необходимое. Потом будем думать, что сделаем с Шерстневым. Кстати, заодно с лесником рассчитаемся. Оружием. За проявленное гостеприимство и за то, что согласился присмотреть за Тейлором.

Я не стал возражать. Мы проговорили еще около получаса, а затем Матвей отправился спать. Я сидел до самого утра…

Рассвело. На улицу вышел лесник. Не говоря ни слова он направился к бочке до половины наполненной водой. Сняв рубашку, Михаил Филиппыч принялся умываться. Когда покончил с водными процедурам, стал делать зарядку.

Просидев всю ночь на улице, я полностью пришел в себя. В мышцах осталась незначительная усталость, но она должна в скором времени пройти. Тренированное тело быстро восстанавливается.

Теперь, когда я нахожусь в более адекватном состоянии, удалось как следует разглядеть Михаила Филиппыча. Не высокий ростом, где-то метр семьдесят пять, но очень широкий в плечах. Про таких говорят – сам себя поперек шире. Очень развитая мускулатура с небольшим количеством жира. На вскидку определил в нем не меньше ста двадцати килограмм. Волосы на голове отсутствуют, а на лице солидная борода. Но больше всего в его внешнем облике удивляют руки. Большие ладони и мощные толстые пальцы. Такой рукой можно с легкостью схватить человека за шею и в один миг лишить жизни. Назвать его дедом не поворачивается язык. Мужик! Самый настоящий русский мужик! И зовут его Михаил… Точно! Миша. Медведь. Вот на кого он похож. Сравнение самое подходящее.