Очищение духом

– Конечно, конечно! – точно таким же тоном воскликнул Дейвис. – Я сам каждый день не устаю ими любоваться, но и мне, и мне хотелось бы очень и желательно было знать, чем конкретно занимается в Анрельте девушка по имени Ривелсея.

Ривелсея вздохнула.

– Дейвис, – спросила она, – скажите, сколько стоит эта чашечка?

– Какая? Эта? – Дейвис тут же переключился на торговлю. – Две монеты, две монеты.

– Пожалуйста, – сказала девушка, доставая вместо золотых две голубых монеты. – За эту прекрасную чашку, а также для того, чтобы вы не разорялись и не беднели.

– О, да, конечно! Как же это хорошо, что хоть один человек решил наконец позаботиться о том, чтобы лавочка с посудой не закрылась навсегда от безденежья! – произнеся это, Стекольщик резко сменил тон, перейдя на полушёпот с восторженных восклицаний и уже спрятав в карман две печально напоследок блеснувшие монетки с родиной в этом городе. – Я не знаю, Ривелсея, зачем тебе Посольство, и потому скажу только вот что: Посольство очень широко сейчас распространилось, Анрельт – его центр, но существует оно не только здесь. Всё, что есть преступного в Анрельте, имеет с ним пересечения, можно в этом не сомневаться. В настоящее время его предводителем является Терон, человек достаточно жестокий и твёрдый, который очень уверенно и жёстко управляет своей организацией и ведёт её к цели.

– А какие цели? – спросила Ривелсея.

– Целей у них много, в первую очередь, им нужна власть, поэтому проблем с властями всегда очень и очень много было.

– Власть в Анрельте?

– Вообще. Только в Анрельте вдвойне тяжело сделать что-то им будет. Градоправителя убить, если хочешь знать, несложно было бы, но если это случится, то придётся ведь и от Наследников отбиваться, они тоже бы очень хотели прорваться к управлению городом, но за сто лет всё никак сделать этого они не могут.

– Интересно, почему? – спросила Ривелсея.

– А что «почему»? Потому что люди им не доверяют нисколько и считают их просто сумасшедшими, а Градоправителя уважают всё же. Ну пусть не все, но уважают.

– А к Посольству как у вас относятся?

– Про Посольство мало кто знает, а кто знает – боятся. А вот ты, Ривелсея, какое к нему отношение имеешь?

– Понимаете, Дейвис, в мире нашем, – ответила девушка, – так всё запутано и связано, что порой совсем непросто понять и сказать, тем более, кто и каким образом может быть связан…

– Скажи одно, – прервал Стекольщик, – Ты собираешься ему помогать или нет?

– Я? Я имела уже честь помогать Ночному Посольству. Это доставило мне много новых ощущений, но среди них совсем не было приятных, – тихо проговорила она.

Стекольщик прищурился и хитро посмотрел на неё.

– Вот как? Не знаю даже почему, но я тебе верю. И вот что скажу. Ночное Посольство, едва только появилось, делами своими сразу себе врагов много приобрело. Те из них, кто были сами по себе и мудры не слишком, сразу почти погибли. Посольство особой щепетильностью в выборе методов борьбы совсем не отличается, даже меньше чем Венец. А вот те, кто помудрее, сплотились и ведут борьбу до сих пор. С переменным, правда, успехом, – Дейвис хмыкнул. – Они, знаешь, на Западной улице базируются, в доме четыре. Если у тебя с Посольством отношения хуже некуда, то тогда тебе к ним. А если хуже есть куда, тогда ещё рано, они тебя не поймут.

Стекольщик замолчал, Ривелсея ждала.

– Ох, – сказал он. – Разболтался я что-то с тобой, Ривелсея, с чего бы это, не пойму. По поводу одной чашки проданной так много обычно я не болтаю. И чашечка к тому же недорогая совсем, симпатична ты мне просто чем-то. Даже и не знаю, почему.

– Спасибо, большое вам спасибо, – сказала девушка. – Я, пожалуй, пойду.

– Удачи тебе, – ответил Дейвис. – И, кстати, запомни: соберёшься на Западную улицу – знай: двойная игра, которую ты так любишь вести, с ними вряд ли пройдёт. Поэтому, – он снова прищурился, – демонстрируй свою искренность почаще. А впрочем, ты не глупее меня. В чём-то определённом. Опыта только маловато. Всё таки двадцать лет надо посудой торговать, чтобы стекло хорошее от плохого и нестоящего отличить…

– Да, конечно же, – сказала Ривелсея. – Увидимся, – бросила она через дверь, хотя и не факт, что Хитрый Стекольщик это услышал.

Глава 18

Ривелсея, выйдя из магазина с посудой, некоторое время гуляла по городу и о чём-то думала. Она прошла Золотую площадь, а затем направилась к реке, по направлению к дому Адеста. Однако мост переходить она не стала, а завернула совсем в другую сторону. Память у Ривелсеи была хорошая, и она быстро нашла ту улицу, с которой началось не так давно её знакомство с прекрасным городом Анрельтом. Поиски дома номер восемь тоже заняли не слишком много времени. Этот район города построен был более просто, чем даже тот, где жил Адест, не говоря уже о центре: домики были поменьше и не из гранита, а деревянные, зато и выглядели они более весело, чем суровые и монументальные здания вблизи Золотой площади.

Ривелсея поднялась на две небольшие ступенечки и постучала в деревянную же дверь. Ей пришлось сделать это несколько раз, прежде чем послышались шаги и голос: «Сейчас, сейчас». Дверь открыл человек весьма молодых лет, примерно ровесник самой Ривелсеи. Его взгляд скользнул снизу вверх по ногам, по кофточке и остановился на лице.

– Приветствую, – сказал он. – Ты ко мне? Я буду очень рад, если это так.

– Доброе утро, – ответила Ривелсея. – Мне хотелось бы видеть Рилана. Он ведь здесь живёт?

– Рилан? Нет, здесь он не живёт, – сказал парень. – Он живёт в деревне неподалёку от Невильна. Ну, Невильн, знаешь, город такой есть?

Ривелсея засмеялась.

– Можешь не сомневаться, Невильн я знаю. И даже была там один раз. Но мне Рилан нужен, ты, я поняла, знаешь его, а мы с ним зерно вместе в прошлый раз везли, – сказала она, – в Анрельт. Знаешь, наверно, город такой есть?

Парень прыснул.

– Да, слышал пару раз. На язык ты остра, конечно. Так вот, Рилан здесь хоть и не живёт, но временно проживает, пока он в Анрельте. Я, конечно, не прочь, чтобы он жил у меня, с ним веселее намного. А ты сама здесь живёшь или нет? И как тебя зовут? И заходи, заходи! Рилана пока нет, он ушёл на время, на базар за продуктами и ещё зайти лошадку проведать.

Попутно ответив на комплекс ставших уже привычными вопросов, Ривелсея прошла вслед за парнем в дом. Домик был аккуратен внутри в той же степени, что и снаружи, и выглядел уютным, несмотря на то что на столе стояло большое количество немытой посуды, а кровать в комнате, мимо которой они проследовали, была до сих пор не убрана.

Хозяин оказался человеком весьма гостеприимным. То ли это являлось его природным качеством, то ли ему просто понравилась Ривелсея, но не прошло и двадцати минут, а она уже сидела за столом, грязная посуда с которого поспешно была унесена в другую комнату, и пила заваренный в большой кружке сладкий-сладкий чай с абсолютно таким же вареньем из клубники, которое парень щедро намазывал на куски белого пшеничного хлеба и клал их на тарелку своей гостье. Ривелсея ела и благодарила, он сидел напротив неё и рассказывал всякие истории. Как узнала девушка, в Анрельт он приехал жить четыре года назад, дом этот ему от дяди в наследство достался, работал он каменщиком, их отряд из шести человек постоянно кидали то в одну, то в другую часть Анрельта ремонтировать старые дома и изредка, если что обрушится, разбирать по камешку завалы, или строить новые дома. И наконец, то, что звали его Бе?лтон. К его несомненному достоинству Ривелсея отнесла и то, что он гораздо больше говорил сам, чем задавал вопросы, и это давало ей возможность расслабиться и отдохнуть.

Через некоторое время, измеряемое тридцатью минутами на висевших на стене часах или четырьмя кусками хлеба с вареньем для Ривелсеи, они услышали барабанный стук в дверь. «А вот и он, полагаю, подожди!» – воскликнул Белтон и отправился открывать.

Дверь Ривелсея наблюдать со своего стула не могла, но знакомый уже голос услышала сразу же после звука замка, возвещавшего, что дверь открыта.

– Ну вот я и вернулся! Я всё купил, что надо. Надеюсь, ты уже успел помыть всю посуду? Да ты, я вижу, даже не начинал, вообще ничего не сделал, кроме того, что перенёс её сюда! Мы, кажется, договорились: один из нас пойдёт на базар, а другой наведёт порядок в доме. И что я вижу? Вот скажи: что вообще ты делал всё это время, пока я за едой ходил? Просто на кровати наверняка валялся, знаю я тебя!

– Нет, Рилан, – ответил Белтон. – На кровати я совсем почти не валялся, я гостей принимаю всё это время. Твоих, между прочим, гостей. Так что проходи давай, тебя заждались уже.

– Да? И кто же, мне интересно? Наверное, старина Ниршел? Неужели он вернулся со своей работы так рано? – было слышно, как Рилан снимает башмаки и надевает другую обувь, чтобы ходить дома. Когда он возник в дверях, одетый в ярко-красную рубаху и в белых брюках, с встопорщенными волосами, на которых от жары блестели капельки пота, и увидел Ривелсею, которая как раз отправляла в рот кусок хлеба с вареньем, он даже замер от неожиданности и, возможно, от счастья.

– Не может быть! – закричал он. – Ривелсея! Ну вот честно, я даже и не надеялся уже, что ты когда-нибудь про меня вспомнишь. А я ведь про тебя вспоминал, каждый день почти вспоминал. Ну что, как у тебя дела? Как жизнь в Анрельте, нравится?

Ривелсея отпила чай, подняла на Рилана взгляд с мелькнувшей в нём вдруг какой-то новой искоркой и посмотрела как-то странно и очень хорошо.

– Привет, Рилан, – ответила она. – Ты садись, я полагаю, тебе Белтон тоже чаю нальёт. Ведь даже для незваных гостей он весьма и весьма гостеприимен.

– Сейчас, сейчас, – раздался голос Белтона, а Рилан присел рядом с ней.

– Как дела, Рилан? – спросила Ривелсея с улыбкой. – Как зерно, продал? Как Рябинка поживает?

– Дела хорошо, – жизнерадостно сказал Рилан. – Зерно-то я не продаю совсем, мне просто за перевозку платят. Если за двое суток успею, двадцать, если не успею, семнадцать. Ну, это когда из Невильна в Анрельт и из Анрельта в Невильн. А так-то время не очень важно, главное, чтобы привёз в сохранности и столько же, сколько погружено было, – Рилан хохотнул. – С Рябинкой всё хорошо, она в конюшне неподалёку, за эти дни отъелась немного, да и повеселела. Конечно, хорошо целый день ничего не делать и овёс поедать, но только чтобы он в кормушке-то был, ездить приходится. Мне кажется, это она не хуже моего понимает.

Солнце пробивалось сквозь неплотно закрытые занавески, и каждый его луч был просто немилосерден. Оранжевые полосы и светлые блики наполняли всю комнату и давали ясно понять, что от лета, пышно уже расцветшего во всей своей красе, невозможно никаким образом и ещё долго будет невозможно ни укрыться, ни спастись. Затылок Ривелсеи тоже обжигал яркий беспощадный луч, но она сидела и не шевелилась. То ли не чувствовала этого, то ли не придавала значения.

Белтон меж тем управлялся с чайником, разливал чай по чашкам и нарезал только что купленный Риланом большой пирог с яблочной начинкой. Рилан раскладывал сахар и размешивал его маленькой ложечкой.

– Несмотря на всё прекрасное и великое, что есть в вашем городе, – задумчиво сказала Ривелсея, – очень мало в нём домов, где принимают так же радушно и по-хорошему, как здесь.