Паулина

Очереди было две, и сейчас перед нашей командой путешественников встал довольно серьёзный вопрос: к какой нам нужно присоединиться? Поскольку раньше почти всегда делал выбор я, сейчас предоставил выбирать родителям.

– Так… Людей много и там, и там, поэтому нам – в эту очередь, – указывая пальцем, решил отец.

Понятия не имею, из каких таких соображений он сделал свой выбор, но спорить не стал. Мама тоже молча согласилась.

Очереди вели к кассам и располагались прямо под башней. Стоя, пару раз взглянул наверх, поражаясь увиденному. Кажется, у этого сооружения нет конца. Справа и слева от меня стояли две массивные ноги, если можно так их назвать. Впереди было ещё две. Не то что бы Эйфелева башня была важнее Диснейленда, но побывать на вершине Парижа тоже безумно хотелось.

Всё ужасно долго. Словно люди замерли на месте. А ещё эта жара! Когда мы шли, был хоть какой-то ветер, а сейчас нет даже лёгкого дуновения. Я стоял, потом ещё стоял, и стоял позже и, честно сказать, уже устал стоять, как вдруг прямо перед собой увидел такую же семью, как и наша. Единственное отличие от нас – это маленькая девочка, сидящая на плечах своего отца. Она ела банан, и мне тут же тоже захотелось. И как раз недалеко от очереди была палатка, где можно купить и мороженное, и воду, а может, и бананы.

– Я сейчас! – убегая к палатке, крикнул я родителям.

Подойдя к ней вплотную, заметил, что и здесь очередь!

«Хоть где-нибудь в Париже есть места без очереди?!»

Ожидая своей очереди, я щупал в кармане монетку в один евро. Переводя на наши рубли, я ужаснулся, поэтому все мысли сфокусировал на Диснейленде. Как там должно быть классно, невероятно и радостно! Наверно, это мой рай.

– Добрый день! – сказал чернокожий продавец по-французски.

– Привет! – ответил я по-английски. – У вас есть бананы? – немного смущено спросил я.

– Да, конечно! Два евро за банан.

«Офигеть! Целых два евро за какой-то банан!» – попросив подождать, я вернулся к семье.

– Дай мне ещё одну монету! – скорее утвердительно, чем просительно сказал папе.

– Зачем тебе? – тоже, видимо, подумав о курсе валюты, ответил он.

– Надо, – и я уставился на него, не позволяя себе моргнуть.

Видно, это сработало: он протянул мне монету, как кажется, смирившись. Через минуту я снова стоял с ними в очереди, с аппетитом поедая банан.

У меня была абсолютная уверенность, что все продукты во Франции точно другого вкуса, нежели дома. Это же другая страна, словно другой мир! Но нет. Банан точно такой же, как в России.

Доев дорогущее чудо, я увидел, что родители о чём-то шепчутся и смеются.

«Так здорово, когда у этих двоих всё хорошо. Повезло мне с ними!»

Тем временем наша очередь значительно сократилась, и вот касса оказалась перед нами. Мой папа не владел французским, но, готовясь к путешествию, не приобрел ни словаря, ни разговорника. Зато он знает английский, как и мама. Может быть, им обоим далеко до моего уровня, который есть уже в 10 лет, но всё же и с их английским тоже не пропадёшь.

Он подошёл к кассе, чтобы пробить нам дорогу на вершину Парижа.

Я не слышал, что он сказал кассирше, потому что с сочувствием смотрел на стоящих в конце очереди.

«Да, ребята, это вы забудете нескоро!»

Посмотрев на папу, я увидел у него в руках три билета. И я взглядом постарался передать всё своё к нему уважение.

Мы пошли туда, где сверху было написано «Северный вход». Там нас встретил чернокожий работник, который в этот до безумия жаркий день одет парадно. Что поделать, такая работа.

Оказывается, в Эйфелевой башне есть лифт! Это вообще неожиданно. Но поскольку желающих подняться на нём ну очень много, в первую очередь мы не попали. Пока ждали, я внимательно изучал людей вокруг. Больше всего поразило огромное количество людей разных рас и восторг французов, для которых эта башни сродни Кремлю для меня в Москве.

Когда лифт открылся и улыбающийся мужчина пригласил нас войти, я забежал первым. А вот когда мы оказались наверху, появилось огромное сожаление по поводу того, что мы втроём так долго стояли… не в той очереди! Мы приехали на второй этаж, в то время как их тут три и ещё ресторан. Но мы тут впервые, поэтому имеем право на ошибку. Ни мама, ни папа ничего не стали возражать, они, как и я, стали смотреть по сторонам и счастливо улыбаться.

Второй этаж представляет собой прямоугольную смотровую с железной оградой для безопасности, а ещё – причудливые бинокли, которые всего за один евро дают возможность рассматривать Париж в деталях. Это удовольствие длится ровно две минуты, после чего глазок закрывается. Никогда ещё фраза «За удовольствие надо платить» не была мне так понятна и так актуальна. Но даже если смотреть в такой бинокль со второго этажа, Париж восхитителен. Здесь есть на что любоваться.

Я увидел Сену, по которой неспешно плывут туристические корабли. Увидел футбольное поле, на котором тренировались какие-то ребята. Увидел и знаменитые парижские дома, которые с моего места обозрения представляют собой гармоничную мозаику.

Говорят, что с самой вершины башни Париж похож на разрезанный арбуз. Но, к сожалению, с моей высоты я никакого «арбуза» не вижу.

Вдруг среди иностранного говора послышалась родная, русская речь. Это была молодая пара.

«Русский русского узнает из миллиона!»

Паре потребовалась помощь, чтобы на Эйфелевой башне запечатлеть сразу обоих. А потом они помогли нам, сфотографировав нашу улыбающуюся семью на фоне Парижа.

Чтобы попасть на столь желанный третий этаж, нужно купить ещё один билет, но на такие траты мы не готовы. Точно так же было и с рестораном, который ну точно нам не по карману!

Когда мы осмотрели всё, что только можно отсюда осмотреть, начали спускаться, и это было не так весело, как подниматься. Мы прошли огромное количество ступенек, прежде чем ступили на землю, но для меня это было хорошо, так как спорт – это жизнь.

Подводя итоги первого дня путешествия, смело заявляю, что он на 100% успешен, и никакие передряги не смогли испортить его!

Что меня поразило в Париже, так это чёткое следование графику работы. Практически невозможно найти работающий магазин после шести вечера. Все они, словно какие-то автоматы, закрывались ровно в восемнадцать ноль-ноль. Не раньше и не позже. Но такой режим работы не распространяется на кафе и рестораны, иначе бы мы умерли с голода.

Так как во Франции принято никуда не спешить, подавляющее большинство парижан собираются вечером в ресторане или на уличной веранде, ужинают и болтают вплоть до глубокой ночи. В Москве мы, наоборот, стараемся как можно быстрее поесть и вернуться к делам. Сейчас мы на отдыхе, поэтому нет смысла спешить. Кроме нас в небольшом ресторане было ещё двое – пожилая женщина, которая явно долго и тщательно готовилась к выходу в люди, и юноша, чередовавший глотки кофе и работу в ноутбуке.

Так уж вышло, что я не набрался храбрости попробовать за ужином устрицы, которые тут считаются деликатесом. А вот мама с папой решили не отказывать себе в удовольствии, поэтому в придачу попросили знаменитое французское вино, которое они так хвалят. Когда я взглянул на папу щенячьими глазами в надежде попробовать новый для себя напиток, он без всяких эмоций сказал «нет», оставив меня с соком. Грусть продолжалась совсем недолго, и уже через несколько минут я ел невероятно вкусное и сладкое клубничное мороженное: на нём сверху лежала настоящая соблазнительная клубничка.

Во время ужина я заметил, что в парижских ресторанах тебе всегда будут давать бутылки с водой, пока ты ешь. Бесплатно! Летом такой сервис особенно приятен.

Позволив своему отцу общаться с официантом по-английски и оплатить наш счёт, я увидел, как он рассказал анекдот, а парень, обслуживающий наш стол, засмеялся.

«Интересно, это французское вино так помогает общаться?»

Когда мы вышли из ресторана, на улице было уже темно, но многолюдно. Может, магазины и закрываются в шесть вечера, для парижан это ничего не значит. Они никуда не спешили и шли так, словно наслаждались каждой секундой. Я не могу этого понять. Неужели нет никаких дел? Неужели их никто не ждёт дома? Ясно одно: мы с французами очень разные.

Когда я подумал о завтрашнем дне, меня охватило чувство радости, и на лице появилась непроизвольная улыбка. «Диснейленд! Я мечтал об этом всегда!» От счастья захотелось спеть песню и потанцевать, но это всё-таки будет чересчур. «Это будет невероятно!»

«Ох!» Это было первое, что я произнёс утром. Вставать в семь утра никогда не бывает мне легко. Но на отдыхе это в 100 раз сложнее.

– Подъём-подъём, а то уедем без тебя, – расталкивая меня, сказала мама.

Вот дилемма: я умираю как хочу спать, но в тоже время не смогу жить, если не посещу Диснейленд. Всё очень сложно в этой жизни!

«Вставай! Раз, два, три!» – и вот уже зевая, я спустил ноги на пол. Посмотрев на папу, стоящего в халате, я увидел, что для семи утра он довольно бодро выглядел и даже посмеялся, взглянув на меня. А у меня не было сил даже на то, чтобы злобно взглянуть в ответ. К счастью, мама толкнула его в бок, чтобы он не смеялся, а одевался.

«Какой же это отдых, если вместо удовольствия я мучаюсь? Интересно, они вообще в курсе, что в школу встаю в восемь, а не в семь?»