Отверженный

Отверженный
Николь Галанина

Юная Амисалла покидает родное государство Хевилон ради возможности стать признанным врачом, ведь это мечта всей её жизни. Но в Авалорийской империи, родных краях отца и матери, ей доведётся пережить немало тяжёлых испытаний.

Отверженный

Николь Галанина

© Николь Галанина, 2019

ISBN 978-5-4496-8047-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

От конца к началу

Глава I. Лиэс

Тихое солнечное утро, бывавшее спокойным даже в таком месте, как королевский дворец, обещало стать одним из самых неудачных в жизни Лиэса. Он, привыкший вставать с первым пением ранних пташек, проснулся, едва над его головой трубно прогремело оглушительное:

– Поднимайся! Скорее!

Чуть разлепив веки, Лиэс с удивлением обнаружил стоящим над собой своего старшего брата, Оруэна. Красивое лицо Оруэна выражало привычную смесь брезгливости и равнодушия: так он относился ко всем окружающим, исключая родителей, но ему упорно рукоплескали, расхваливая его утончённую вежливость и ставя её в пример Лиэсу, чтобы он научился хоть галантности, раз талантов у него нет.

Наклонившись, Оруэн встряхнул его за плечо.

– Лиэс, ты собираешься просыпаться? Ты должен помочь мне!

– Помочь… – неразборчиво пробормотал Лиэс и машинально поднял голову над подушкой. – В чём?

– Сегодня мы едем на охоту, – возвестил Оруэн, задорно сверкая глазами и нетерпеливо прищёлкивая каблуком сапога по звонкому полу. – Поэтому я встал так рано и зову тебя; тебе нужно приготовиться. Мы выезжаем на целый день.

– Но я не собирался никуда ехать сегодня.

Усевшись в постели, Лиэс принялся сосредоточенно протирать глаза кулаками. Охота была любимым развлечением его брата и всей многочисленной толпы молодёжи при королевском дворе, но он этого развлечения никогда не понимал и потому не принимал в нём участия. Наверное, отказ от убийства животных прибавил пару минусовых очков к его образу в глазах прекрасных дам, но уж их мнение интересовало его в последнюю очередь. Привыкший быть один, он никогда не волновался по поводу того, что о нём думают окружающие, поскольку те крайне редко имели счастье о нём вспомнить.

Младший сын всесильного регента Империи, он с самого начала очутился в тени. Его заслонили Принцы, Принцесса и собственный старший брат. Ральмунд, наследник престола, купался во всеобщем поклонении потому, что ему повезло получить Королевский Знак на ладони. Илкай, хоть занять трон ему явно не светило, был любим всеми как долгожданный сын Её Величества Влеоны, обходительный кавалер и талантливый музыкант. Принцессой все любовались как девушкой редкостной красоты, образования и происхождения. Но их всех умел затмить Оруэн. Талантами он превосходил Принцев, но те ему не завидовали, а, наоборот, бежали к нему за советом; дамы теряли головы от его комплиментов и мечтали о том, чтобы когда-нибудь вышить на своём носовом платке свои инициалы, сплетённые с его инициалами; мать гордилась им. И даже требовательный и немногословный отец был счастлив иметь такого достойного преемника.

Лиэсу не повезло обрести ничего из того, чем так легко завладел его брат.

Он был усидчив и прилежен на занятиях, но в реальной жизни боялся сказать «нет», зная по опыту семейных взаимоотношений, что этого слова говорить нельзя – оно табу. Чувствуя его неуверенность, девушки к нему не тянулись, а он сам втайне презирал и их, и себя. Их – за то, что они так легкомысленны, пусты и безнравственны, раз меняют поклонников чаще, чем перчатки, а себя – за слабость и неумение быть элегантным в их обществе. При королевском дворе он чувствовал себя скованно, и только в имении матери, находившемся в сотнях миль от Столицы, мог расслабиться. Там же он и увидел настоящую жизнь, где слова и чувства не оценивались как деньги, там увидел истинную храбрость мужчины, идущего в лес на зверя не ради забавы, а ради удовлетворения насущных потребностей; и истинную любовь женщины – любовь к семье, к окружающим, к нему – застенчивому молодому господину, сидящему рядом молча и восхищенными глазами следящему за кипящей вокруг жизнью. К сожалению, ему не позволяли жить в имении вечно; отец не терял надежды пристроить его на какую-нибудь стоящую должность.

– Управлять поместьем Вы не сможете, – часто говорил регент, взглядывая на него поверх бумаг, – Вы совершенно не умеете контролировать.

Именно поэтому Лиэс работал личным отцовским секретарем, ставя подписи и печати на документах. Это злило его поначалу, но потом он и сам решил, что не способен на большее и что от Оруэна куда больше толку, нежели от него. Мать пыталась поддерживать его, но и она часто вздыхала с укором, когда он отказывался от очередного шумного вечера и забирался куда-нибудь в библиотеку с томом целебной магии под пиджаком. Свои внеурочные занятия он старательно скрывал ото всех, зная, что отцу это может не понравиться. Именно отца он боялся больше всех во дворце, ведь тот был главой не только семьи, но и огромного мощного государства, перед его волей склонялись монархи… Поэтому отец не привык слышать возражения, в том числе – и от своего младшего сына. Оруэну тоже ничего не позволялось, но Лиэсу казалось, что тот чувствует себя счастливым. Ведь у него не было никаких причин быть расстроенным.

Оруэн закатил глаза и испустил долгий мученический вздох.

– Если бы я знал, я пришёл бы на час раньше, – вполголоса пробормотал он. – Ральмунд собирает гончих в полшестого утра. Сейчас без пятнадцати пять. Ты же опоздаешь.

– Я не хочу никуда ехать, – слабо отпирался Лиэс.

Оруэн фыркнул, не поворачивая к нему лица:

– Отец приказал вывезти тебя куда-нибудь, раз уж ты сам никуда не ходишь.

Скрывая красноту, ударившую в лицо, Лиэс поспешно отвернулся. Заслоняясь от брата рукавом, он страдальчески поинтересовался:

– Но для чего? Разве отец не приказывал мне быть в его кабинете сегодня в восемь утра?

– Зачем ты ему нужен, – свысока глядя на него, поинтересовался Оруэн, – у него и без тебя довольно помощников. Тебе тоже нужно куда-то выбираться.

Лиэс недовольно глянул на него поверх рукава:

– Так, значит…

– Довольно рассуждений, – оборвал его Оруэн. – Одевайся и идём! Немедленно!

* * *

Светлое утро середины Свикили бодро встречала энергичная компания королевских бездельников – так в глубине души Лиэс презрительно называл друзей наследников престола. Солнце ещё слабо держалось нижним краем за горизонт, небо ещё было покрыто кроваво-красными размытыми полосами, воздух дышал прохладой и сонным покоем, но внутренний двор кипел от движений, возбуждённых голосов и конского ржания. В центре скучившейся толпы охотников на своём изящном вороном коне красовался Ральмунд; его звенящий от волнения голос казался намного громче, чем он был на самом деле. Приблизившись к внешней границе живого волнующегося кольца, которое образовалось возле Ральмунда, Лиэс заметил, что в левой руке он, как всегда, крепко сжимает семихвостую плётку, а на луке седла у него непрочно балансирует начищенное ружьё. Ральмунд не привык обходиться без того или другого; его любимым занятием было хлестать подданных и коней, когда он бывал не в настроении, или даже угрожать им немедленным собственноручным расстрелом. В кровожадности Ральмунда не сомневался никто; в припадке агрессии он мог пригрозить гильотиной даже регенту, швырнуть пистолетом в голову брата или схватить сестру за волосы (правда, с тех пор, как было объявлено о помолвке Принцессы и Оруэна, Ральмунд оставил её в покое и всё зло стал срывать на Илкае). Он был таким жестоким всегда: Лиэсу не составило бы труда вспомнить пару случаев, когда взъярившийся без видимой причины Ральмунд накидывался на учителей, придворных из свиты или беззащитных животных и избивал их до потери сознания. Именно поэтому Ральмунда старались как можно чаще отправлять на охоту: только оттуда он возвращался безобидным и умиротворенным. Но, к сожалению, бешеный огонёк в глубине его светлых, как ледяной панцирь, глаз никогда не угасал полностью, оставаясь молчаливым напоминанием о том, что за зверь сидит внутри него на самом деле.

Возле Ральмунда, как обычно, крутился его брат-близнец Илкай – верный спутник и постоянная груша для битья. Илкай был тих и мирен, словно кроткий ягнёнок в первые часы после рождения, но на охоте и он терял человеческий образ, становясь неконтролируемым и кровожадным. Увидев однажды, как Илкай с лицом, уродливо искажённым злобным торжеством, швыряет тушу подстреленной оленухи на растерзание своим гончим, Лиэс и к нему почувствовал отвращение.

– Ты хоть стрелять умеешь? – шёпотом спросил его Оруэн, пока передние ряды охотников, увлечённые созерцанием Ральмунда, не заметили их появления.

– Естественно! – оскорблённо отозвался Лиэс, но Оруэн, кажется, даже не услышал его ответа.

Один из придворных, самозабвенно рассматривавший ружьё наследника, решил отвлечься, и, отвернувшись, наткнулся на них взглядом. Уже в следующее мгновение прочие головы стали вытягиваться к ним, и нестройный шелестящий шёпот, произносящий различные слова, слился в один вздох: «Он?!»

Конечно, Лиэс знал, к кому это относится. Прикусив губу, он постарался сделать лицо как можно более невозмутимым и унять дрожь в пальцах. Но эти колкие пристальные взгляды преследовали его, и вскоре за ними рванули вопросы. Первым заговорил старинный приятель Оруэна, Сомер Мо, в силу своего благородного происхождения и достаточного богатства не занимавшийся ничем полезным:

– О, Лиэс! Большая честь увидеться с Вами…

– Да, и для меня тоже, – пробурчал Лиэс, старательно увиливая взглядом от заинтересованно вглядевшихся в него лиц.

Сомер настолько воодушевился, что даже подскочил к обоим братьям, обошёл изумлённо застывшего Лиэса по кругу, полюбовался на ружьё, висящее у него на плече, затем отступил на пару шагов назад, сложил руки на груди и заключил в своей привычной манере:

– Это означает, что сегодняшняя охота станет для нас воистину незабываемой! Нужно немедленно оповестить об этом Его Высочество, идёмте!

Проворно ухватив Лиэса и Оруэна за руки, Сомер целеустремлённо заскользил к величественно возвышавшейся на коне фигуре Ральмунда. Им не приходилось пробиваться сквозь толпу: перед ними расступались сами, не забывая, конечно, пробуравить спину Лиэса взглядом и что-то пробормотать потрясённым голосом. Эта толпа действовала на него угнетающе, он с тоской вспоминал мрачный холодный отцовский кабинет и в отчаянии твердил себе, что даже там было бы лучше, чем здесь.

Когда Сомер достиг своей цели – то есть Ральмунда – ему пришлось немало потрудиться, чтобы привлечь к себе августейшее внимание. Ральмунд был занят: он с сосредоточенным видом прицеливался в шляпу одного из своих приближенных, дрожавшего с ног до головы, но не смевшего пикнуть о пощаде. Одно такое слово взбесило бы Ральмунда, и он с удовольствием произвёл бы убивающий выстрел.

– Ваше Высочество! Ваше Высочество! – звонко закричал Сомер и даже подёргал коня Ральмунда за отпущенные уздцы.

Не сводя пристального злого взгляда с цели, Ральмунд изогнул бровь, и его губа недовольно подалась вверх, словно у скалящегося зверя.