Неудержимые демоны, или История женской войны. Книга вторая

– И то, что ты родом из Империи, – хриплым гортанным голосом прибавил Бирр, – не значит, что твой долг служить и защищать не распространяется на нас. Мы все тут – от неварских кочевников до северных аборигенов – существа одной крови.

15. 02. 2015.

Адресат и отправитель

Королевство Авалория (истинно – Империя), Центральные Провинции, Кеблоно. 4 Фурутуру 3041 года по летоисчислению Авалории.

Ноули Виллимони – лучший выпускник Военной Академии – привык к жизни в ритме непрерывного движения. Ему необходимо было хоть чем-нибудь заниматься, иначе он немедленно начинал скучать и мучаться собственной бесполезностью. Любая застойная работа вызывала у него стойкое отвращение – а та работа, которой его ныне загрузили, тем более. Оказавшись на посту начальника войск внутреннего охранения, Ноули вынужден был позабыть о долгих прогулках верхом и ослепляющих зевак парадных выездах. Не всё на свете за него могли выполнять многочисленные подручные; приходилось и самому копаться в каких-то бессмысленных документах. Виллимони скосил на висевшие в углу часы-ходики умоляющий взгляд. Но стрелки не сдвинулись ни на миллиметр; отметка на строгом циферблате осталась прежней: половина второго дня. Прошло так мало времени, а он уже чувствовал себя усталым и разбитым, как будто бы несколько недель провёл на передовой без отдыха! Становилось очевидным, что копание в бумагах – это явно не его стезя…

Дверь неслышно приоткрылась, и в кабинет царственным шагом вплыла, точно охотящаяся львица, Марта. На лице у неё царила хмурая сосредоточенность, в глазах застыл лёд. В руках она держала толстую пачку писем.

Подойдя к столу, Марта аккуратно водрузила на него всю груду корреспонденции.

– Байна и Фолди очень нами интересуются.

– Нами?

Приподняв голову, Виллимони наградил её долгим оценивающим взглядом, от которого она невольно вспыхнула и потупила голову. Голос у Марты восстанавливался стремительно: видимо, продолжительные ссоры не причинили её мощным голосовым связкам большого вреда.

– Мне тоже писали, – она отделила от общей стопки несколько распечатанных конвертов и продемонстрировала их Ноули. – Байна поздравляла нас со свадьбой и сожалела, что не может приехать.

– А Его Превосходительство?

– Всё то же самое, – вздохнула Марта. – Кстати, в одном из писем от Байны сказано, что произошло некое восхитительное событие, о котором она сообщила тебе. Мне хотелось бы послушать, что случилось.

Виллимони сломал печать на конверте и разорвал его одним быстрым движением. На отполированный с воском стол вывалился большой лист веленевой бумаги, по которому тянулись, взмывая то вверх, то вниз, написанные рукой Байны Санны строчки с характерными смешными завитушками и загогулинами. Ноули никогда не мог сдержать несколько растроганной улыбки, когда эти толстые маленькие буковки проходили у него перед глазами. Интересно, и как же теперь Байна справляется с непростой ролью замужней женщины? Как ни странно, но он не мог представить её себе взрослой и самодостаточной дамой. В его сознании она навсегда осталась милой девочкой. Он и подумать не мог, что его маленькая Байна выйдет замуж так рано.

– Ну давай уже! – потребовал глухой голос Марты.

Виллимони послушно поднёс послание ближе к глазам, и, быстро пробегая взором по знакомым неровным подрагивающим строчкам, начал читать:

– «Здравствуй, дорогой Ноули!

Я спешу сообщить тебе обо всех новых и интересных событиях, которые произошли в моей жизни за время твоего отсутствия. Честно говоря, я уже успела соскучиться по тебе. Приехать в Кеблоно к тебе я не могу: Его Превосходительство вряд ли пустит меня, он так занят, особенно в это трудное время…

Дорогой Ноули, у нас, во дворце, всё далеко не так радужно, как можно было бы предположить. Мы все надели траур в знак уважения к памяти господина Бериллия Каперция, одного из членов Тайного Совета. Он заболел ещё тогда, когда вы с Мартой приезжали на свадьбу. Увы, Уния Марина ничем не смогла помочь… Как же жаль, Бериллий был замечательным человеком. Их Величества почему-то немало обеспокоила его смерть, и они даже назначили расследование по его делу. Ноули, если бы ты мог понять, насколько это страшно: бояться, что безнаказанный убийца прячется сейчас среди твоих друзей!

Впрочем, довольно о грустном и пугающем. Пока я замужем, мне ничего не угрожает, верно? Ты можешь не беспокоиться насчёт моего поведения: я свято чту все правила приличия! Если ты спросишь, счастлива ли я в семейной жизни, я, не покривив душой, отвечу: да! Я так благодарна Её Величеству, что она выдала меня замуж за Его Превосходительство! Как мне хотелось бы, чтобы и тебе так же повезло в браке! Если бы только однажды осуществилась моя заветная мечта: повести своих и твоих детей на крестины к Её Величеству! Кстати, дворцовые лекари делают весьма утешительные прогнозы относительно сроков её выздоровления: кажется, ей нужно полежать в постели ещё около десяти дней; для перенесённой ею болезни это очень мало. Следствие по делу отравления движется куда-то в туманную сторону; из соображений строжайшей секретности Его Величество, господин начальник полиции и Его Превосходительство ничего и никому не рассказывают… Но, думаю, мне не стоит удручать тебя нашими проблемами, когда ты сам наверняка занят. Прошу, ответь мне поскорее, я должна знать, как живёт мой любимый брат.

Навсегда с тобой, Байна Амилия Фолди»

– И что здесь интересного? – спросила Марта. – Я даже не знаю этого Бериллия Каперция; он важный имперец?

– Был, – сумрачно поправил её Ноули и, вздохнув, снял со стопки ещё одно послание. – Свежее, – заметил он, рассмотрев конверт, и одним резким движением вскрыл его.

Толстый обрезанный лист спорхнул на стол, и двое склонились к нему. И Марта, и Ноули сразу поняли, что «восхитительная новость», о которой писала Байна, здесь. Эта новость, написанная крупными чёткими печатными буквами, тянулась через всю страницу и даже завивалась в дугу там, где для окончания фразы не хватало места.

– «Радуйтесь, – медленно и торжественно зачитал Виллимони, – Её Величество ожидает сына!»

Воцарилось продолжительное молчание. Марта выдернула у него из рук письмо и пересмотрела его сама. Нет. Ничего не изменилось: он сказал правду.

– Здесь так и сказано, – тихим голосом подтвердил Виллимони, который, казалось, сейчас отдалился от неё на десятки метров. – Её Величество объявила о своей беременности, и, согласно всем предсказаниям, на этот раз у Авалории будет наследник!

Марта медленно поднялась из кресла. Выходит, это правда. Её Величество действительно беременна, у неё будет сын, последняя надежда всех монархистов Империи… Едва ли об этом станут печатать в газетах, даже из желания похвастаться перед униженными кеблонцами, ведь известно, сколь много раз Влеона уже пыталась осчастливить трон наследником и что из этого получалось. Расхаживая по кабинету Ноули, Марта пыталась определиться, куда ей ехать вначале: к своим сторонникам в Федлис или же в канализации.

Решение созрело быстро: пока ей в канализации нельзя; неизвестно, что предпримет её необузданный Союз, если она вздумает рассказывать правду. Вначале следовало проверить их настроение; можно ли им довериться… А проверить легче всего в Федлисе.

– Мне нужно уехать, – торопливо бросила она, оборачиваясь к Виллимони, – думаю, это ненадолго. Где-то через неделю я буду здесь.

– Постой, – остановил её повелительный голос, когда она уже собиралась переступить через порог, – объясни сначала, куда и зачем ты едешь одна.

– Я не могу взять тебя с собой. Это всё, что я имею право сказать, извини… Через неделю я вернусь, – повторила она и вышла из комнаты.

Дорожные сборы не отняли у неё много времени. Полчаса спустя Марта уже стояла в конюшнях, нетерпеливо теребила узду Урагана, отвечала невпопад на вопросы конюха Кааса и не отводила чересчур пристального взгляда от посеревшего и резко провисшего, будто беременного, неба. Судя по тому, как дрожали осиротелые листочки на тоненьких древесных побегах, и какой суровый ветер тревожил округу шквалистыми порывами, должен был прийти шторм. Это тревожило конюха: восприимчивый, как и все оборотни, к изменениям в погоде, он обеспокоенно мотал головой, показывал сухим чёрным пальцем на тяжёлые облака и твердил испуганным голосом:

– Пахнет бурей. Лучше Вам остаться дома, госпожа.

– Не волнуйся, Каас, – успокоила его Марта, – когда здесь разверзнется адова пасть, я буду уже в Федлисе.

– Едва ли, – конюх несколько раз моргнул, как будто у него начинался нервный тик, – погода совсем плоха. Госпожа должна остаться дома, не то с нею могут приключиться разные неприятности.

– Ураган готов? – не слишком учтиво оборвала его Марта.

Уловив намёк, Каас обиженно поджал сухие растрескавшиеся губы:

– Да, госпожа.

– Я выезжаю немедленно, – и она легко вскочила в седло, цепко ухватившись за свисавшие поводья.

Конь недовольно прял ушами и постукивал копытом о землю; его чуть раскосые тёмные глаза недоверчиво косили вдаль, на устланную белоснежным камнем дорогу. Предчувствуя что-то недоброе, Ураган неохотно повиновался властной руке хозяйки. Наверное, сейчас он на своём лошадином языке сетовал на людскую глупость и недогадливость: ну как можно не обратить внимания на явные признаки приближающейся жестокой бури? Разве нельзя переждать непогоду здесь, дома, в покое и безопасности, а уже потом скакать во весь опор навстречу новым приключениям?

Вдали грозно рокотала приближающаяся буря. Тучи нависали всё ниже; казалось, их чёрные брюхи ложатся на потрескавшуюся пыльную землю, столько месяцев не знавшую дождя. Деревья тревожно переговаривались друг с другом, и каждый листик их дрожал от ужаса, плотнее прижимаясь к собратьям. Птицы и звери затихали: не желая подвернуться под горячую и тяжёлую руку слепой стихии, все благоразумные существа спешили укрыться в норах и не высовывать оттуда носа. Даже представители людской расы, которых в большинстве жизненных случаев трудно бывает называть рассудительными, чуяли признаки подступающей бури и спешно возвращались в городскую черту. В самом скором времени с дорог исчезло всё и вся, даже дозорные, в чьи обязанности вменялось непрерывно патрулировать прилегающую к городу территорию и безжалостно расправляться с мародёрами. По длинной пыльной дороге, извивающейся, как сброшенная змеиная шкура, Марта ехала одна…

* * *

Королевство Авалория (истинно – Империя), Центральные Провинции, Кеблоно, особняк Его Командирства Ноули Виллимони.

13 Фурутуру 3041 года по летоисчислению Авалории.

Ноули Виллимони в который раз протёр покрасневшие, опухшие от продолжительной бессонницы глаза и с угнетающим нетерпением вгляделся в шумную улицу за окном кабинета. Уже неделю и два дня Марта отсутствовала, и это время казалось ему вечностью. Без неё дом словно превратился в кладбище безмолвных призраков. Одни исполнительные слуги по-прежнему сновали с этажа на этаж, выполняя поручения хозяина и не догадываясь, что в глубине души тот жестоко страдает. Ноули с трудом сумел признаться в этом перед собственным беспристрастным судом только три дня назад, вечером. Отчаянно отрицая любую власть Марты над собой, он пытался заполнить пустоту всем, чем только мог. Но ему надоело убегать от правды. Жизнь без Марты не была для него полноценной жизнью. Он утерял покой и сон; ему не удавалось сосредоточиться даже на делах первостепенной важности, пока Марта не возвращалась. День сменялся ночью, а её всё не было рядом.

А вдруг с ней что-нибудь случилось? Эти тревожные мысли навязчиво возвращались к Ноули, хотя он настойчиво гнал их прочь, возвращались и с возросшим нахальством оккупировали его сознание. Он хорошо знал характер Марты: если ей что-то придётся не по вкусу, она не побоится вступить с ожесточенный спор даже с могущественнейшим из демонов. Если при ней посмеют оскорбить её драгоценный Кеблоно – она бросится в бой. Но даже в Федлисе, наиболее демократичном из всех городов Империи, бывает опасно перечить тем, кто способен раздавить тебя одним ногтём. Так неужели Марта снова безрассудно влипла в неприятности? Виллимони сорвался с места и принялся выписывать по комнате нетерпеливые круги. Чувство вины грызло его изнутри. Почему он только позволил ей уехать в одиночестве? Он обязан был помчаться следом за нею, охранять и оберегать ото всех опасностей!

Или, может, она не писала не потому, что с ней что-то произошло, а потому, что не желала возвращаться? Если бы она послала ему из Федлиса весточку, он чувствовал бы себя намного спокойнее. Но, словно назло, среди всей приходившей корреспонденции он не находил ни одного письма, подписанного её рукою.

Бездействие было не в манере Виллимони. Он искал Марту с ожесточённым упорством; ради того, чтобы увидеть её снова, он не побрезговал протянуть руку даже тем, кого ранее отвергнул.

В распахнувшуюся дверь протянулась встрёпанная макушка проворного, но излишне языкастого слуги Кертеса.