Седьмое имя

Оламер опустил глаза и промолчал. Он понимал, что стремление помочь людям на полудне искреннее, но для такого похода у них нет ни сил, ни опыта. И он сказал:

– Не гневайтесь, но вам не одолеть стену! Сложите свои головы, но и шагу не сделаете сквозь нее. Она неприступна для вас…

– Но ты же знаешь, как ее преодолеть?

– Увы, это и мне неведомо! Я знаю все, что было на нашей земле. А стена – это тайна людей Бури. Они появились неведомо откуда и также сгинули. Кто они, кому служат, в чем их тайна – того я не ведаю.

– Разве можешь ты чего-то не знать? – удивилась Овела.

– Да, могу! Я человек, которому доверено служение Джянге. Но я человек! А народ Бури –выше моего разумения.

Овела вскинулась и гневно сказала:

– Мы сильнее Бури, мы сможем прорваться к братьям!

Ведун хотел возразить, но не успел. Овела ткнула в него пальцем и сказала с надрывом:

– Вы слабы и трусливы! Нам повезет, потому что мы сильные и смелые!

Она выскочила из комнаты, а следом вышли ее сподвижники. Оламер грустно смотрел им вслед. Молодость бездумна и решительна, но он-то знал, что их затея провалится. Нельзя было штурмовать стену одной решимостью и смелостью. Чтобы сломать ее, нужны знания, а их у ведуна не было. Да даже если б и были! Разве послушались бы его молодые и отчаянные…

Когда они ушли, Оламер остался у окна, и синяя даль явила внутреннему взору, как храбрецы высаживаются на горячий песок далекого берега, и навстречу им бегут чернокожие люди. Они что-то кричат, но не могут приблизиться к приплывшим. Между приплывшими и чернокожими стена. Невидимая, прозрачная, но непреодолимая преграда. И те, и другие пытаются прорваться сквозь нее, но всякий раз натыкаются на упругий воздух, который отбрасывает их назад. По прозрачной поверхности невидимой стены изредка пробегают блики. Два отряда пытаются прорваться сквозь нее, но только зря расходуют силы.

Казалось, что стене надоели бесплодные попытки людей, и в ее основании завихрился песок. Он скручивался в тугие струи и скоро превратился в ревущую тучу. Начиналась песчаная буря, и людям с лодки пришлось отступить. Они уходили от стены, а песчаное облако грозно гудело и наступало на них. Они погрузились в лодку и стали выгребать от берега. Когда лодка отошла подальше, спокойная прежде вода, вдруг забурлила и неожиданной волной ударила в борт. Лодка накренилась, а с берега на нее уже неслась ревущая песчаная туча. Море до последней минуты спокойное, взбунтовалось. Невесть откуда поднялись волны и швыряли лодку, будто щепку. Черная туча закрыла солнце, и мела песчаным ветром, обдирая кожу полуобнаженных тел. Песок забивался в складки одежды, проникал под кожаные доспехи, в мгновение ока натирал тело до кровавых волдырей.

Путешественники боролись со стихией, отчаянно выгребали веслами, пытаясь поставить лодку носом к волнам. Одна из них подняла лодку на своем горбу, резко бросила ее в пропасть между водяными холмами и ударила в борт. Лодка перевернулась, люди посыпались из нее как горох, и, беспомощно барахтались в бушующих волнах… Кожаные доспехи набухали, становились тяжелыми, тянули ко дну. А на поверхности моря бушевал ураган. Откуда он взялся – неизвестно. Ураган налетел внезапно и трепал волны, бросал их друг на друга. И в кипении столкнувшихся водяных гор гибли люди. Вот один последний раз посмотрел в бездонное небо и нырнул навеки, за ним другой… Вода всасывала людей в таинственные глубины, откуда не было возврата. А ураган пролетел в стремительном беге дальше, и море постепенно успокаивалось. Волны становились меньше, сила их угасала, и море затихало…

Такой же!

Ночью он ходил на скалу моления. Долго стоял там, пока сознание не растворилось в окружающей темноте. И он увидел то, что спрашивали молодые. Великий Джянга показал ему: в разных местах и на разной глубине зарыты какие-то багровые кубики. Это они дают силу стене. Но найти их и выкопать невозможно! Они укрыты так, что добраться до них не дает стена, а чтобы прорваться сквозь нее, нужно разрушить хотя бы половину кубиков. Люди Бури надежно защитили свою постройку. И главное, Оламер так и не понял, что нужно сделать, чтобы победить эту стену. Мелькнуло на окраине сознания что-то, но…

Он спустился к кромке океана и пошел к своей пещерке, как и всегда, дальним путем, но вдруг почувствовал внутренний толчок. В нем появилось новое знание. Он остановился и сосредоточенно прислушался к себе. Он ждал, что поймет тайну стены, и был настроен на это. А в воображении возникла голая Овела. Оламер досадливо поморщился. Он зачеркнул в себе все мужское, он служил Джянге и был Знающим. До женщин ли. Да и в походы он не ходил, чтобы приводить себе подруг. Однако видение не пропадало. Он постоял еще немного и пошел по берегу дальше. Но едва сделал несколько шагов, как видение повторилось. Только было оно реальным и живым. Овела искупалась в океане и теперь стояла голой в лунном свете. Он видел точеное тело. Овела была очень красива. Ведун остановился нерешительно. Он хотел подождать, когда девушка снова пойдет в воду и прошмыгнуть по берегу незамеченным. Но она встала в нескольких шагах от него, подняла руки к лунному небу и запела древний гимн. Он знал – эту песнь пели, когда уходили в опасный и трудный путь. На берегу никого не было, и Овела чистым и звонким голосом, без ненужной хрипотцы, пела древние слова.

Оламер замер. Он неожиданно понял, что мужское в нем не зачеркнуто окончательно. Оно пробудилось и начинало туманить голову. Он легко подчинил воле неосознанный порыв. А девушка, видимо, почувствовала чье-то присутствие. Она медленно опустила руки, потом как кошка метнулась за камень и вышла оттуда уже с ножом в руке.

Лунный свет заливал берег. Овела узнала ведуна и удивилась:

– Что ты здесь делаешь, Знающий?

– Я шел со скалы моления и вот наткнулся на тебя…

Облитая лунным светом, девушка словно прозрачная, светилась изнутри. Ведун не мог оторвать от нее глаз, и она заметила это:

– Что, нравлюсь? – ехидно спросила она. Ведун только кивнул. А она подошла к нему, прижалась нагим телом и потерлась щекой об его щеку. И столько в этом прикосновении было нежности тепла и доверия, что Оламер даже задохнулся от подступившего к горлу чувства. А девушка отскочила от него и радостно запрыгала:

– Такой же! Такой же!.. – потом добавила, – И ты такой же, как все, Знающий! Только притворяешься, что не мужчина!

Она, с вызовом рассмеялась и юркнула за камень. Оламер услышал скрип ее шагов по песку. Она уходила… Наверное, он мог бы ей объяснить… Но что и как? Он и сам не ожидал, что мужское в нем вспыхнет так неожиданно. И потом, почему он должен объяснять что-то этой девчонке! Джянга знает, какой он на самом деле, а все остальное для Знающего неважно. Однако путь до своей пещерки он прошел в мыслях о том, что случилось на берегу. Невольно трогал щеку, где ее коснулась щека девушки, вспоминал запах ее мокрых волос. Он был в недоумении: он даже не думал о подруге, а тут случайная встреча на берегу разом разрушила душевный покой. Ночью он молился и сквозь волны молитвенного восторга, внутри прорывался другой восторг, скорее даже телесное счастье от былого прикосновения.

Утром молодые уходили на полдень. Длинная стремительная лодка стояла наготове. Люди на берегу прощались с отрядом. Оламер видел, как мать прижала лицо к плечу Овелы и стоит молча, боясь пошевелиться. Отец девушки погиб недавно. Для племени дело обычное, но у него была дочь, а не сын. Сыновья возвращались из походов с женщинами, а потом матери возились с внуками. А тут девушка уходила, и неизвестно, вернется или нет, а мать оставалась одна, и никто не даст ей внука.

Овела отстранила мать и подошла к ведуну:

– Ты, такой же, как все мужчины. Я хочу от тебя ребенка. Когда мы вернемся, ты станешь отцом моего сына, Оламер!

Она не спрашивала, не просила. Она утверждала, твердо веруя в то, что так и будет. Что он мог ей ответить? Он знал, что видятся они в последний раз. Она погибнет на полудне, утонет в бурю. Он знал это, но против своего обыкновения – молчал. Он понимал, что девушка не послушает его и уйдет. Она верила только себе. Знающий стал для нее мужчиной. Он коснулся пальцами ее щеки. Она вдруг прижалась к его ладони, а потом резко вскинула голову, повернулась и, не оглядываясь, пошла к лодкам.

Встреча с нелюдями

Ноги у коня подогнулись, и он с жалобным ржанием упал на землю. Оламер едва успел высвободить ногу из стремени и соскочил с падающего животного. Конь уже не поднимется. Он загнал его. И теперь на пустынной дороге, вдалеке от родных скал он стоял над издыхающим конем. Что он мог? Добить коня, чтобы тот не мучался? А дальше? Где он остановился? Оламер огляделся по сторонам, и сердце нехорошо екнуло. Это место даже отряды воинов старались пройти быстрым шагом. Здесь жили нелюди, и бороться с ними в племени не умели. Да и как сражаться, когда нелюди не обращали внимания на раны, шли напролом. Остановить их можно было только размозжив голову дубиной. Но на место убитого тут же вставал другой, словно прятался за спиной поверженного…

Много лет тому назад воины пытались изгнать нелюдей с их земель. Но все попытки окончились плачевно. Отряды племени были измотаны и еле ушли с поля боя. И только потому, что нелюди их не преследовали. Страшные рассказы ходили об этих тварях, но на границах их земель и владений племени было спокойно. Нелюди никогда не нападали первыми и отчаянно дрались только защищаясь. Однако это было известно немногим, а большинство знало о нелюдях только по страшным рассказам об их жестоком коварстве. Удобно то, что не понимаешь сделать враждебным и тогда не нужно думать и анализировать. Можно просто убивать.

Оламер относился к немногим знающим. Но знать – одно. А вот оказаться на пустынной дороге одному, среди мрачных скал… Ему было неуютно, тоскливо, но ничего не оставалось. Что-то предпринять в этой ситуации он не мог. Он сел на камень и стал ждать развязки. Раз уж великий Джянга решил отдать его во власть нелюдям, нужно принять свою судьбу… Но судьба не спешила. Вечер сгустился, и сумерки пали на дорогу, скрыли труп коня, чернотой залили придорожные канавы, стерли границы света и тьмы. Ночь вступала в свои права. Оламер знал тайны ночи и потому обрадовался ее приходу. В сумерках не было той силы, что помогла бы ему. А у ночи такая сила была. Оламер выбрал густой мрак в каменной нише возле дороги, вошел в нее и всем телом ощутил прохладное прикосновение ночной темноты. Он раскрылся ей навстречу и прохладная, чуть влажная темнота заполнила кожу. Теперь он стал частью мрака, и никто не смог бы его увидеть. И все же шаги возле скалы заставили его спрятаться в нишу поглубже и прижаться к стене. По дороге кто-то шел. Оламер замер, сосредоточился и словно сети раскинул над дорогой, пронизав своими чувствами пространство.

Шли двое. Один большой, могучий, как лесной зверь, а рядом – другой, судя по всему, маленький. Большой подошел к трупу коня и проговорил:

– Видишь, загнал коня, а для чего? Потому что считают эти места колдовскими, и нас боятся…

– А почему они нас боятся?

– От глупости! Думают, что раз мы не такие, то им враги. Но ты же знаешь, что это не так…

– Знаю, а почему этот во мраке от нас прячется, хотя его видно, как днем?

– Я же говорю, от глупости. Возомнили о себе… Думают, что знают великие тайны! А их великие тайны для нас давно игрушка…

– Значит они – бестолковые?

– Да нет, толковые, только ведут себя хуже малых детей.

Оламер чувствами, раскинутыми над дорогой, ощущал, что нелюди что-то делают с трупом коня. Тучи на небе разогнало, и выглянула луна. Она озарила блеклым светом дорогу, высветила нишу в скале, где прятался Оламер и две фигуры возле туши.

Сначала Оламеру показалось, что двое хотят разделать ее. Он видел в их руках длинные и широкие ножи. Но когда луна окончательно очистилась от туч и залила все вокруг призрачным светом, ножей в руках парочки уже не было. Туша оказалась ровно разрезанной пополам. Они взгромоздили одну половину на другую, встали по разные стороны от нее, развели руки, будто хотели обняться через тушу. И вдруг там, где только что лежал мертвый конь, разгорелось сияние. Не было огня, треска, шипения. Павший конь светился и лучился нежным фиолетовым светом. И туша его постепенно таяла, словно свет растоплял ее, как весеннее солнце топит зимний снег. Совсем немного времени минуло и от трупа коня не осталось даже следа. А двое нелюдей постояли еще возле этого места и медленно отошли. Маленький спросил:

– Позвать его с нами?

– Покажи ему, что видишь, но не тащи за собой. Он испугается и станет совсем глупым. Они от страха сразу глупеют и хватаются за свое оружие.

– Это такие железные палки?

– Да, когда-то все мы с такими ходили. А теперь вот видишь… Снова с ними встречаемся, только они уже в других руках…

Маленький нелюдь пошел прямо к нише, в которой затаился Оламер. Ведун напрягся и ждал, когда приблизится маленький. О чем говорили нелюди, Оламер не понял, но ощутил, что говорят про него.... Маленький приблизился, поднял руку и с его ладони прямо в глаза Оламеру ударил свет. Он не был ярким или слепящим. Он входил в глаза и согревал изнутри, расслаблял. Он был приятен. Оламер, притянутый светом, вышел из мрака. Клочки темноты еще висели на одежде, но он уже освободился от тайны ночи и теперь стоял облитый лунным светом на пустынной дороге перед двумя нелюдями.

Маленький осторожно тронул край его одежды. Оламер неуловимым движением сунул руку в складки плаща, где в потайном кармане всегда носил родовой нож с рукояткой из берцовой кости врага. Он нащупал костяную рукоятку и успокоился. Родовой нож был заговоренным и мог противостоять магии. А нелюдей в племени считали магами, которые забирают силу мертвых и творят потом непотребства среди живых.

Маленький снова тронул Оламера за одежду и посмотрел ему в глаза. Их взгляды могли бы встретиться, но Оламер зажмурился. Считалось, что если нелюдь посмотрит в глаза, то заберет человеческую силу, войдет в тело, завладеет им и прогонит человека.