По самому, по краю… Избранное

– Что будем делать, Михаил? Мой Анвар совсем голову потерял от твоей дочери… Голодовку чупряк[1 - Чупряк – тряпка (татарский)] объявил… не ест ничего, молчит. Говорить не хочет. Гордый. – Он нервно курил, тяжело вздыхая.

– Да и у меня не лучше. – Михаил сплюнул. – Хреновые мы с тобой политработники. Думал, выпороть как следует… не-ет, возраст уже не тот. Девица. Да и жалко… своё ведь. – Михаил, хлопнув ладонями, выбил из мундштука окурок. Достал спичку и начал его очищать. Через несколько секунд продолжил: – Есть один дедовский способ, как нашим молодым помочь. Мне как-то отец рассказывал, этим способом его деда от цыганки отучили. – Поднёс мундштук к губам, резко дунул. Продув, аккуратно вложил в пачку с сигаретами и спрятал в карман. Испытывающе посмотрел на Тагира:

– Присылай своего Анварчика на ночь ко мне. Пусть у нас переночует.

Тагир настороженно окинул взглядом Михаила:

– А что это за способ такой, дедовский? Не смертельный? Не колдовской? А то испортишь парня.

– Не-ет. Ничего страшного. Но способ верный. Он даже в какой-то мере пользительный для здоровья. Я так понимаю, что помнить друг о друге они до конца жизни будут, этого у них не отнять. А вот… любить, – он усмехнулся, – не-ет. Присылай сына, Тагир. Лечить детей наших будем…

– Михаил, что за способ? Объясни.

Михаил встал:

– Ты, Тагир, сегодня вечером присылай сына, а завтра утром он тебе и расскажет. Во всех подробностях. – Сам же заулыбался щербатым ртом. – А если почему-то не расскажет, я расскажу. Так тому и быть.

Вечером, борясь со смущением, зашел Анвар.

– Дядя Миша, здравствуйте. Отец вот… прислал, сказал к вам прийти… что вы знаете.

– А, Анварчик! Заходи, заходи, дорогой. Проходи. Мы как раз с Танькой вечерять собрались, присаживайся к столу. – Михаил вышел навстречу. Ласково похлопывая по спине рукой, пригласил Анвара за стол.

Анвар, робея, сел на краешек стула.

– Танька, геть сюда! Ты что там, в юбках запуталась? Видишь, дорогой гость к нам пожаловал. Живо накрывай на стол. – Сам сел, откинувшись на спинку стула. – Мать-то у нас попозже придет, у Анатолия, старшего сына, задержится. Ну-у, рассказывай, как твои успехи в жизни?

Анвар ещё больше смутился:

– Пока нет… успехов… никаких.

– Ну и ну, как же нет? – Михаил крякнул, ухмыльнувшись, заерзал на стуле. – Так и никаких? Ходить-то научился?

Анвар едва кивнул головой.

– Говорить научился?

Анвар опять кивнул головой, улыбка смущения потихоньку стала сходить с лица.

– Писать? Читать? Ешь без посторонний помощи?.. А говоришь, успехов нет в жизни. Нет, Анвар, успехи они всегда есть, но есть малю-юсенькие, их даже вроде и не видно, но они очень важны для человека. Есть же такие, что про них и говорить не следует, они сами за себя говорят.

В это время вокруг них засуетилась Татьяна, накрывая на стол. Она ловко и проворно расставляла тарелки, чашки, то и дело стреляя в сторону Анвара озорным и веселым взглядом.

«Ах ты, шельма, – подумал Михаил, глядя на дочь, сердце у него ехидно подпрыгнуло. – Я посмотрю, как ты завтра постреляешь, егоза». Отметив про себя, как же его дочь красива. Да-а, красавица дочь – двойная забота родителям.

Прежде чем приступить к трапезе, Михаил прочел молитву и несколько раз перекрестился. Ели молча. Как ни пытался Михаил разговорить Анвара, тот отвечал кивком головы или односложно «да», «нет». Танька же сидела насупившись, всю её резвость как рукой сняло.

Михаил стал волноваться: уж не догадывается ли о чем?

– Что будем пить? – Танька вопросительно посмотрела на отца, на Анвара. – Чай? Компот? Или парного молока желаете? – И кокетливо повела плечами.

– Я те щас пожелаю, егоза, – Михаил остановил дочь и обратился к Анвару:

– У нас, у русских, в давние, древние времена был напиток, назывался он сыто. Рецепт изготовления этого чудесного пития мне достался аж от прадеда. Его пили, когда наедались, и выражение «наесться до сыта» говорило, что пришло время пить сыто. —

Он вышел из-за стола, достал из холодильника трехлитровую банку, больше чем наполовину наполненную светло-желтой

жидкостью.

– Так вот это самое сыто, настоянное на меду с различными травами, когда доставалось из погреба, да в глиняной вспотевшей крынке… о-о-о! Это было как в сказке… и я там был, мед, пиво пил. Да вы и сами сейчас оцените.

Молодые люди заинтригованно переглянулись. Танька удивленно посмотрела на отца:

– Ой, как интересно. Пап, а ты про сыто никогда не рассказывал и в погребе я никакого настоя не видела.

– О, доченька, я тебе ещё многое не рассказывал, случая как-то не выпадало, – он обошел её и налил в бокал. Жидкость в бокале заискрилась, пахнуло манящим терпким запахом. Подойдя к Анвару, он краем глаза увидел, как дочь пригубила бокал раз, затем другой.

– Пап, пап, здесь мёд, травы, и что-то ещё есть?

– Есть, дочка, есть, там много чего есть, – Михаил налил Анвару, себе. – В этом напитке собранно все то, что способствует лучшему пищеварению, по русскому старинному обычаю. Наши предки знали толк в таких вещах.

Сыто выпили по два бокала. Прохладный, душистый напиток бодрил и даже слегка кружил голову.

Немного поболтав, вышли из-за стола.

– Анвар, у тебя отец новую баньку срубил? – Михаил достал мундштук, размял сигарету. – Я вот тоже вчера закончил. Пойдем, посмотришь, оценишь, чья баня лучше.

Анвар в недоумении пожал плечами:

– Зачем, дядя Миша?

– Пойдем, пойдём. Сам скоро хозяином будешь, – по лицу едва заметно скользнула усмешка.

Вышли во двор. Темнело. Солнце уже зашло, но на улице было ещё достаточно светло. Возле бани остановились. Михаил вставил в мундштук сигарету, закурил:

– Куда будешь поступать учиться?

Анвар тяжело вздохнул:

– Не знаю ещё, или в военное училище пойду, или в КАИ. Наверное, все же в КАИ.

– Учиться, Анварчик, надо. – Михаил несколько раз затянулся. – Как без образования? Танька вот в медицинский институт собралась, но одно дело собираться, а другое готовиться и поступить. Го-то-виться надо, Анвар, а не дурака валять. А тут по вечерам домой палкой не загонишь и где только черти носят? – Михаил заметил, как потемнело лицо у Анвара. И вновь загадочная усмешка скользнула по его губам. Он последний раз затянулся, на ладони затушил окурок и бросил его в грязное ведро с водой.

– Ну, ладно, с Богом! – Хитро улыбнулся: – Как в народе говорят, всё что ни делается, делается к лучшему. – Громко позвал:

– Танька! Геть сюда, – и едва слышно, – егоза.

Танька словно ждала и мигом появилась в накинутой на плечи кофточке. Михаил окинул её пристальным взглядом: