Следствие продолжается. Финал Краба (сборник)

Следствие продолжается. Финал Краба (сборник)
Николай Иванович Чергинец

Сделано в СССР. Любимый детектив
В книгу известного белорусского писателя Николая Ивановича Чергинца – автора многих остросюжетных детективов – вошли две повести. Первая – «Следствие продолжается» – о том, как сотрудники милиции и прокуратуры ведут дело о похищении оружия. Преступники скрылись, но их надо как можно быстрее найти и обезвредить… Вторая – «Финал Краба» – о расследовании краж на кирпичном заводе и в проектном институте. Бандит по кличке Краб в конце концов оказывается в руках правосудия.

Николай Чергинец

Следствие продолжается. Финал Краба (сборник)

© Чергинец Н.И., 2017

© ООО «Издательство «Вече», 2017

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2017

* * *

Следствие продолжается

Выстрел на пустыре

Старшина Михаил Марков бежал, тяжело дыша открытым ртом. В пятьдесят не угнаться за парнем в два раза моложе. И преступник, который на глазах у Маркова всадил нож в грудь человеку, уходил все дальше и дальше…

«Хочет пересечь пустырь, затем по трубопроводу через реку, а там заборы, проулки…» – мелькнула мысль.

Убегающий изредка полуоборачивался, вскидывал руку, и тогда Марков слышал визг пули. Выстрелов слышно не было.

«Из малокалиберного бьет, сволочь! Не из той ли партии?»

Марков понимал, что единственный шанс настигнуть преступника – применить оружие. Но попробуй попади после такого кросса! Рванул из кобуры пистолет.

– Стой! Стрелять буду!

Преступник ответил сразу двумя выстрелами. Марков трижды выстрелил вверх, а затем остановился и, словно в тире, стал правым боком вперед, вытянул руку с пистолетом, поймал нижнюю часть тела на мушку. Рука дрожала. Марков затаил дыхание и нажал на спуск курка. Гулкий выстрел эхом отозвался из-за реки. Бежавший преступник упал. Старшина быстрым шагом направился к нему.

«Если притворяется, силы нужно скопить, – подумал он, заходя справа от лежащего. – В случае чего, преступнику будет несподручно стрелять, голова лежит на согнутой в локте правой руке».

Остановился в нескольких шагах. На спине лежавшего по светло-голубой рубашке расползалось бурое пятно. Подошел ближе, наклонился.

«Мертв! – с досадой подумал старшина. – А целился ниже пояса!»

Марков только теперь заметил, что продолжает держать в руке пистолет. Сунул его в кобуру и, расстегнув на рубашке верхнюю пуговицу, оглянулся: «Хоть бы один человек!»

Нужно срочно сообщить в отдел о случившемся. Но как? Оставить труп с пистолетом в руке нельзя. Вся надежда на то, что кто-то пойдет через реку. Маркову повезло. На противоположном берегу реки появился мужчина. Вот он подошел к воде, оглянулся и быстро пошел по трубам. Путь его лежал метрах в тридцати от Маркова, и старшина шагнул ему наперерез:

– Товарищ, можно на минутку?

Мужчина подошел:

– Слушаю, товарищ старшина.

– У вас документы при себе?

– Да, пропуск. После работы тороплюсь домой. Вот и решил путь сократить. Вы уж извините меня, товарищ старшина, впредь только по мосту буду ходить…

Марков, возвращая пропуск, перебил:

– Сейчас дело не в нарушении, товарищ Хрусталев. Видите, убитый лежит. Позвоните 02. Скажите, чтобы работника прокуратуры взяли с собой. Только, я вас прошу, побыстрее, уже темнеет.

– Понял, товарищ старшина, я бегом.

Хрусталев напрямик, через пустырь, побежал.

«К магазину. Правильно. Там телефоны-автоматы, да и по служебному можно позвонить». Старшина возвратился к трупу и сел метрах в семи на траву. Только что пережитые события не давали покоя…

Марков, как обычно, нес службу в парке. Был теплый летний вечер. На детской площадке малыши с визгом и смехом катались на педальных машинах. Старшина невольно загляделся на черноглазого мальчугана, который, ловко управляя машиной, носился среди ребят.

Подошел напарник, сержант Кривец. Поговорили с минуту и разошлись. Кривец направился вдоль реки, а Марков принял левей, по косогору. Обогнул планетарий, у которого стояла небольшая очередь. На площадке, где вертелась карусель, гам и смех. Но порядок полный, и старшина с улыбкой, не торопясь, пошел дальше.

Марков любил дежурства в парке. Хотя это место считалось неспокойным, ему нравилось здесь все: и этот галдеж ребятишек, и тихие тенистые аллеи, и заросшая тиной река. Сам он родился и вырос в этом городе. Навсегда остались в памяти годы войны. Его родители были оставлены в городе для подпольной борьбы с фашистами. Конечно, никто ему, шестнадцатилетнему пареньку, не говорил об этом. Но Михаил догадывался и всякий раз, как бы невзначай, рассказывал дома о размещении вражеских войск и техники, об их численности.

Навсегда остались в памяти Маркова виселицы, на которых были повешены ни в чем не повинные старики, женщины и дети. Поэтому сразу же после освобождения Михаил ушел на фронт. Был дважды ранен, но все-таки расписался на стене рейхстага. После демобилизации из армии Марков поступил в милицию и вот уже более двадцати пяти лет несет нелегкую службу.

По узенькой заросшей аллее подошел к стрелковому тиру. Три дня назад там случилось несчастье. Неизвестные напали на сторожа и похитили двенадцать восьмизарядных малокалиберных пистолетов. Сторожа доставили в больницу без сознания, и вряд ли в ближайшее время он придет в себя.

В заросшем уголке парка даже в разгар солнечного дня сумрачно, а сейчас, когда солнце село за дома, стало почти темно. По аллее навстречу Маркову, пошатываясь, шел пьяный мужчина. Марков остановил его:

– Что же это вы, товарищ, в таком виде в парк направились?

Уже немолодой мужчина, одетый в серый летний костюм, умоляюще сложил руки на груди:

– Извините, товарищ старшина. Я специально через парк, чтобы было незаметней. Я здесь недалеко живу. Дом напротив выхода из парка. У меня случайно получилось, товарищ в отпуск уходил, вот мы по маленькой и сделали. Я тихонько и незаметно, через калитку – и домой.

– Ну, хорошо. Держите только себя в руках.

– Спасибо, товарищ старшина, я быстренько.

И он, стараясь не шататься, направился к выходу. Марков, проводив его взглядом, улыбнулся: «Должен дойти!»

Вечерело. Это особенно заметно здесь, в заросшем уголке парка. Марков, заложив руки за спину, медленно шел к тиру. И вдруг откуда-то из-за кустов до него долетело несколько слов. Старшина не разобрал смысла, но интонация, с которой они были произнесены, заставила остановиться и прислушаться. Разговаривающие выражений не выбирали:

– Ты, Шкет… не думай, что Глухой за тебя будет просто так мазу тянуть, – говорил один.

«Блатной жаргон», – подумал старшина и нырнул в кусты. Метрах в семи, на пятачке, стояли двое. Неожиданно один из них, тот, что стоял к нему спиной, взмахнул рукой, в которой блеснул лезвием нож, и ударил собеседника в грудь:

– На, сука, получай!

Человек снопом упал на землю. Старшина выскочил из укрытия. Мужчина, увидев его, прыгнул в кусты. Марков подбежал к лежащему, схватил руку. Пульса не было. Нож торчал в груди, прямо против сердца.