Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Князь Тавриды
Год написания книги
1895
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
В комнаты стали набиваться разные люди, в числе которых были и старушка, заложившая маменькин салоп, и оборванец, заложивший сапоги.
Все сообщили друг другу известие, что вдова решила раздать заклады даром…
– «Ура!» – вдруг закричал во все горло оборванец.
– Тсс… – раздалось со всех сторон.
В залу вбежала Анфиса и напустилась на парня, указанного всеми, как на виновника крика.
Старушка подошла к нему совсем близко.
– Ты чего это орешь, в кабаке нечто ты?
– Виноват, бабушка, с радости…
Анфису заставили повторить слышанное ею от Анны Филатьевны решение раздать даром заложенные вещи.
– Спит? – спросили некоторые.
– Встала, чай пьет! – отвечала старушка и снова удалилась во внутренние комнаты.
– Пусть кушает… Мы подождем! – послышались замечания. Наконец Анна Филатьевна вышла.
Вся толпа шарахнулась на нее.
– А вы не все вдруг… По одному, – распорядилась вышедшая с ней вместе Анфиса.
Порядок водворился.
Анна Филатьевна со спокойным, несколько грустным лицом отбирала по несколько номерков и направлялась с ними в кладовую, откуда выносила с помощью Анфисы вещи и отдавала владельцам.
– Помяните в своих молитвах, да упокоит Господь душу новопреставленного раба Виктора… – говорила старушка каждому, получающему заклад.
– Будем поминать, будем, благодетельница…
– Упокой его душу в селениях праведных! – говорили, кланяясь, владельцы вещей.
– Уж и помяну я покойного! – вскрикнул радостно оборванец, получив обратно свои смазные сапоги.
Все уходили с радостными, веселыми лицами из того дома, куда еще недавно загоняли людей только нужда и безысходное горе.
Ушедших сменяли другие, уже знавшие о решении Галчихи раздавать даром заклады.
Весть об этом почти моментально облетела Васильевский остров и до позднего вечера бедняки все приходили в дом Галочкиной и, уходя оттуда, расточали ей свои благословения и пожелания всего лучшего в мире.
На другой день все повторилось. И так целую неделю.
Наконец, все вещи были розданы.
Эти радостные лица бедных людей, эти благодарности, полные искреннего чувства, эти благословения, идущие прямо от сердца, произвели необычайное впечатление на Анну Филатьевну.
В эти дни она была счастлива.
«Вот в чем счастье! – думала она. – Мало быть довольной самой, надо еще быть окруженной довольными людьми…»
Улыбки этих бедняков отражались тоже улыбкою на лице Галочкиной, как в зеркале.
Анфиса ходила вся сияющая, счастливая и шептала молитвы:
«Господи Иисусе Христе, прости ее грешную, Господи Иисусе Христе, пошли ей силы на искус…»
Когда последний бедняк с последним закладом вышел из дома, Анфиса заперла за ним дверь и вернулась в залу.
Анна Филатьевна бросилась ей на шею.
– Спасибо, родная, спасибо, родимая, спасибо, милая… – шептала она, покрывая лицо старухи нежными поцелуями.
Анфиса почувствовала, что на ее лицо и шею капают горячие слезы ее хозяйки.
– Что ты, матушка, что ты, голубчик, – бормотала старушка. – Меня-то тебе благодарить с какой стати?
– Тебя, Анфисушка, только тебя одну и благодарить мне надо… Не будь тебя, коснела бы я в этом скаредстве, не видела бы вокруг себя лиц радостных… Не была бы, хоть на минуту, да счастлива…
– Все Бог, матушка, один Бог…
– Бог и послал тебя мне, Анфисушка… Не расскажи ты мне про этого несчастного солдатика, может ничего такого, что теперь случилось, и не было, а теперь у меня с души точно тяжесть какая скатилася, а как исповедаюсь с тобой вместе перед княгинюшкой, паду ей в ноги, ангельской душеньке, да простит она меня, окаянную, и совсем легко будет… Силы будут остатные дни послужить Господу…
– Когда же пойдем мы к ее сиятельству?..
– А вот дай, Анфисушка, дела все справить, от денег-то бесовских совсем отвязаться, дом продать… Тогда уж и пойду, перед странствием…
– Не долгонько ли это будет откладываться?
– Недолго, Анфисушка, недолго… За ценой на дом ведь не погонюсь, мигом покупщик явится… Филат Егорович уже обещал мне это быстро оборудовать…
Филатом Егоровичем звали местного квартального.
– Оно, конечно, за дешевую цену дом со всей движимостью, кому не надо и тот купит, – заметила Анфиса.
– Купят, голубушка, купят… А завтра чем свет на кладбище пойдем да в Лавру, в другие церкви вклады сделаем, на вечный помин души покойничка… А что от дома выручим, с собой возьмем, по святым местам разнесем, в обители святые пожертвуем, но чтобы на себя из этих денег не истратить ни синь пороха.
– Вестимо, зачем на себя тратить… Ну, их, и деньги-то эти… Всю Рассею матушку из конца в конец обойдем, Христовым именем, и сыты будем, и счастливы…
Так и порешили обе женщины.
X. Слеза Потемкина
Жизнь княгини Зинаиды Сергеевны Святозаровой текла тихо и однообразно.
Все сообщили друг другу известие, что вдова решила раздать заклады даром…
– «Ура!» – вдруг закричал во все горло оборванец.
– Тсс… – раздалось со всех сторон.
В залу вбежала Анфиса и напустилась на парня, указанного всеми, как на виновника крика.
Старушка подошла к нему совсем близко.
– Ты чего это орешь, в кабаке нечто ты?
– Виноват, бабушка, с радости…
Анфису заставили повторить слышанное ею от Анны Филатьевны решение раздать даром заложенные вещи.
– Спит? – спросили некоторые.
– Встала, чай пьет! – отвечала старушка и снова удалилась во внутренние комнаты.
– Пусть кушает… Мы подождем! – послышались замечания. Наконец Анна Филатьевна вышла.
Вся толпа шарахнулась на нее.
– А вы не все вдруг… По одному, – распорядилась вышедшая с ней вместе Анфиса.
Порядок водворился.
Анна Филатьевна со спокойным, несколько грустным лицом отбирала по несколько номерков и направлялась с ними в кладовую, откуда выносила с помощью Анфисы вещи и отдавала владельцам.
– Помяните в своих молитвах, да упокоит Господь душу новопреставленного раба Виктора… – говорила старушка каждому, получающему заклад.
– Будем поминать, будем, благодетельница…
– Упокой его душу в селениях праведных! – говорили, кланяясь, владельцы вещей.
– Уж и помяну я покойного! – вскрикнул радостно оборванец, получив обратно свои смазные сапоги.
Все уходили с радостными, веселыми лицами из того дома, куда еще недавно загоняли людей только нужда и безысходное горе.
Ушедших сменяли другие, уже знавшие о решении Галчихи раздавать даром заклады.
Весть об этом почти моментально облетела Васильевский остров и до позднего вечера бедняки все приходили в дом Галочкиной и, уходя оттуда, расточали ей свои благословения и пожелания всего лучшего в мире.
На другой день все повторилось. И так целую неделю.
Наконец, все вещи были розданы.
Эти радостные лица бедных людей, эти благодарности, полные искреннего чувства, эти благословения, идущие прямо от сердца, произвели необычайное впечатление на Анну Филатьевну.
В эти дни она была счастлива.
«Вот в чем счастье! – думала она. – Мало быть довольной самой, надо еще быть окруженной довольными людьми…»
Улыбки этих бедняков отражались тоже улыбкою на лице Галочкиной, как в зеркале.
Анфиса ходила вся сияющая, счастливая и шептала молитвы:
«Господи Иисусе Христе, прости ее грешную, Господи Иисусе Христе, пошли ей силы на искус…»
Когда последний бедняк с последним закладом вышел из дома, Анфиса заперла за ним дверь и вернулась в залу.
Анна Филатьевна бросилась ей на шею.
– Спасибо, родная, спасибо, родимая, спасибо, милая… – шептала она, покрывая лицо старухи нежными поцелуями.
Анфиса почувствовала, что на ее лицо и шею капают горячие слезы ее хозяйки.
– Что ты, матушка, что ты, голубчик, – бормотала старушка. – Меня-то тебе благодарить с какой стати?
– Тебя, Анфисушка, только тебя одну и благодарить мне надо… Не будь тебя, коснела бы я в этом скаредстве, не видела бы вокруг себя лиц радостных… Не была бы, хоть на минуту, да счастлива…
– Все Бог, матушка, один Бог…
– Бог и послал тебя мне, Анфисушка… Не расскажи ты мне про этого несчастного солдатика, может ничего такого, что теперь случилось, и не было, а теперь у меня с души точно тяжесть какая скатилася, а как исповедаюсь с тобой вместе перед княгинюшкой, паду ей в ноги, ангельской душеньке, да простит она меня, окаянную, и совсем легко будет… Силы будут остатные дни послужить Господу…
– Когда же пойдем мы к ее сиятельству?..
– А вот дай, Анфисушка, дела все справить, от денег-то бесовских совсем отвязаться, дом продать… Тогда уж и пойду, перед странствием…
– Не долгонько ли это будет откладываться?
– Недолго, Анфисушка, недолго… За ценой на дом ведь не погонюсь, мигом покупщик явится… Филат Егорович уже обещал мне это быстро оборудовать…
Филатом Егоровичем звали местного квартального.
– Оно, конечно, за дешевую цену дом со всей движимостью, кому не надо и тот купит, – заметила Анфиса.
– Купят, голубушка, купят… А завтра чем свет на кладбище пойдем да в Лавру, в другие церкви вклады сделаем, на вечный помин души покойничка… А что от дома выручим, с собой возьмем, по святым местам разнесем, в обители святые пожертвуем, но чтобы на себя из этих денег не истратить ни синь пороха.
– Вестимо, зачем на себя тратить… Ну, их, и деньги-то эти… Всю Рассею матушку из конца в конец обойдем, Христовым именем, и сыты будем, и счастливы…
Так и порешили обе женщины.
X. Слеза Потемкина
Жизнь княгини Зинаиды Сергеевны Святозаровой текла тихо и однообразно.
