В тени дождя

– Что случилось? – Голос оборвался на втором слове и стал в несколько раз выше.

– Твой отец умер, – словно собрав всю волю в кулак, резко выпалила она.

– Господи… – одними губами сказал я.

Мир вокруг завертелся, и стало очень душно. Если бы не подхватившая меня вовремя Лиза, я непременно бы рухнул на пол. Не знаю, как она умудрилась так быстро преодолеть это расстояние, но я ей очень благодарен.

Когда я все-таки смог взять себя в руки, то проговорил с матерью еще порядка десяти–пятнадцати минут. Наш разговор то и дело прерывался на ее слезы и мои попытки совладать с голосом. В конечном итоге я узнал все, что хотел.

Мой отец умер во сне. Как врач, я прекрасно понимаю, что он не почувствовал никакой боли, а просто ушел. Тихо и спокойно.

На душе холод и смрад. С другой стороны, что я мог почувствовать кроме этого? Каждое мгновение я не перестаю винить себя в том, что не был рядом с ним, хотя, если как следует подумать, моей вины здесь нет.

Весь вечер Лиза поддерживала меня, убеждала, что боль пройдет и тогда обязательно станет легче, но почему-то у меня сохранялось стойкое ощущение, что это совсем не так. Оно и сейчас не покидает меня, а все началось с голоса матери в телефонной трубке.

Лиза… Как же я люблю ее. Я лежу в кровати, а она тихонько спит у меня на плече: такая добрая, красивая и родная. В голове крутятся фрагменты давно минувших дней. Я невольно вспоминаю все, что навеки связало нас: как мы познакомились, сыграли свадьбу, как переехали в собственную квартиру и многое-многое другое. Я мог бы перечислять до бесконечности. А ведь если бы не отец, мы бы с ней не были вместе. Я бы не знал, как ее зовут, да и она бы не знала моего имени, а со временем мы забыли бы о существовании друг друга.

В памяти жив тот день, когда мы познакомились. Грозный шумный поезд, испуская клубы дыма из закопченной трубы, прибыл на станцию, чтобы высадить меня и еще нескольких пассажиров. Спустившись по ступенькам, я почувствовал под ногами платформу знакомого города, где мне посчастливилось провести свое детство. Охваченный воспоминаниями прошлого, я решил добраться до родительского дома пешком, чтобы повидать места, с которыми меня что-либо связывало. Помню, что погода стояла превосходная – июнь расцвел в полную силу и наполнил воздух запахами цветов. Возможно, это звучит излишне романтично, но в действительности все так и было. Я приехал в город, чтобы повидать родителей, по которым порядком соскучился.

Я шел по городу и улыбался как последний дурак, махал людям, успел попинать мяч с местной детворой и купить для матери букет цветов. Дорога сама привела к дому, и я оказался на стареньком, потертом временем крыльце. Опустив взгляд, я увидел на одной из досок свое имя, вырезанное ножом, что стащил из отцовских инструментов. Меня поразил тот факт, что крыльцо с тех пор уже неоднократно перекрашивалось, но кисть отца раз за разом обходила место моего, не побоюсь этого слова, шкодничества.

Пока я стоял, уставившись в пол, мать увидела меня через окно. В следующее мгновение дверь открылась, и я потонул в крепких объятиях женщины, которая навсегда останется для меня молодой и самой родной на свете.

Мы прошли в дом, где я отдал ей цветы, а сам направился в гостиную, откуда раздавался голос отца. Не имея ни малейшего представления, с кем он разговаривает, я подумал, что к нему зашел кто-то из его друзей, но, переступив порог комнаты, понял, как сильно ошибся. Прямо перед отцом стояла хрупкая девушка с длинными светлыми волосами и большими зелеными глазами. Она посмотрела на меня, и мы оба замерли. Пусть многие люди считают, что любовь с первого взгляда – это чушь и бредни поэтов и писателей, только со своей стороны хотел бы заметить: они не правы. В тот самый миг я влюбился в таинственную незнакомку, а она, как я узнал позже, влюбилась в меня.

Отец представил нас друг другу, а мы сами не смогли проронить ни слова. Чтобы прервать неловкое молчание, отец взял все в свои руки.

– Лиза, ты, кажется, говорила, что тебе нужно убегать к подруге? – спросил у нее отец.

– Да, – опомнилась девушка, – совсем позабыла. Простите меня. Я еще зайду к вам на этой неделе.

– Конечно, не переживай. Твой вопрос мы решим, и больше никаких проблем не будет.

– Спасибо, – сказала Лиза отцу и затем перевела взгляд на меня. – Была рада с вами познакомиться.

Что же ответил я? Ничего. Только кивнул. Она прошла мимо, а я продолжал смотреть прямо перед собой, не понимая, что же сейчас произошло. Отец, смеясь, похлопал меня по плечу и понимающе покачал головой.

Через несколько дней под вечер, когда звезды рассыпались по небосклону, я сидел на крыльце и всматривался в небо. Сзади подошел отец и аккуратно кашлянул в кулак, чтобы привлечь мое внимание.

– Не потревожу? – спросил он.

– Нет, конечно. Садись! – закинув голову назад, чтобы видеть его, ответил я.

До этого момента я никогда не замечал, что отец стареет. Взявшись за перила, он медленно присел рядом со мной. На его лице я успел заметить легкую тень боли, которую он тщательно скрывал ото всех.

– Знаешь, чего в жизни нельзя вернуть? – с ехидной улыбкой поинтересовался отец. – Только не вдавайся в глубину вопроса. Самое простое и очевидное.

– Прошлого?

– Не совсем. Мгновений. Крохотных песчинок нашей жизни, из которых и складывается сама жизнь. Одно упустил, и все другие изменились. Ты никогда не вернешь прекрасного мгновения, что потерял по собственной глупости.

– Прости, ты это к чему? – удивился я.

– Майкл, ты и сам знаешь. Чего ты боишься? Между прочим, я почти уверен, что ты ей тоже нравишься.

– А если не получится?

– Не получится что? Поужинать с красивой девушкой и проводить ее до дома?

– Нет. Что, если ничего из этого не выйдет и это просто ошибка?

– Ты опять глубоко копаешь. Цени мгновения. Любое из них может стать твоей судьбой, а если нет, то прими его с благодарностью и иди дальше своим путем.

Да, я помню выражение лица своего отца, когда он говорил это. Помню каждую морщинку на его лице. Помню прядь седых волос справа над ухом. И конечно, помню, что то самое мгновение, которое мне удалось поймать, действительно изменило жизнь в лучшую сторону.

На следующий день я пришел к дому Лизы с букетом цветов. Ноги у меня дрожали. Пожалуй, язык не повернется назвать человека, которым я был тогда, храбрым или решительным, только, к счастью, мне все же хватило смелости, одолженной у отца, чтобы подойти к двери и несколько раз постучать.

Прошло полгода, и мы с Лизой уверенно ответили «да» на коронный вопрос священника в церкви, тем самым ознаменовав для самих себя начало новой и неизведанной эпохи.

Если бы отец тогда ничего не сказал, я наверняка покинул бы родительский дом, так и не поговорив с Лизой. И долгие годы не мог бы простить себе этого. Вот что значит оказать поддержку в нужное время и в нужном месте. Многие люди любили моего отца именно за это – он словно знал, что нужно каждому конкретному человеку, мог найти свой особенный подход. Но теперь отца не стало…

Сон все-таки одолел меня, и я погрузился в черную пучину. Тишина. Такое ощущение, что больше не существует ничего, кроме нее. Я чувствую ее. Я слышу ее. Не знаю, как можно слышать тишину, но клянусь – я слышу ее. Постепенно из ниоткуда возникло множество голосов. Они кружили вокруг, подобно пчелиному рою. Гул то нарастал, то становился тише. Кем были хозяева этих голосов? Невозможно ответить. Если они и существовали, то были скрыты во тьме.

Я вздрогнул и проснулся, тяжело дыша. Черт побери! Если верить часам, я проспал всего лишь два часа. С улицы в комнату проникал слабый свет фонаря. Наша маленькая комната дремала в полумраке осеннего города, бережно укрытая толстыми кирпичными стенами. Створка окна поскрипывала от каждого дуновения ветра, и единственным звуком, который я слышал кроме этого скрипа, было монотонное тиканье настенных часов. Понимая, что больше не удастся уснуть, я решил немного пройтись, подышать воздухом и попытаться прогнать из головы ужасные образы, навеянные сном.

Стараясь изо всех сил не потревожить Лизу, я медленно поднялся с кровати и осторожно двинулся к стулу в углу комнаты, где аккуратно сложенными лежали брюки и рубашка.

Но, несмотря на все усилия, старые половые доски запели свою заунывную песню. Услышав мои шаги, Лиза проснулась. Она всегда спала очень чутко. Эта особенность сохранилась у нее с тех пор, как она была ребенком и жила с родителями. Ее отец постоянно пил. Каждый раз после работы на заводе вместо того, чтобы идти домой, он прятался от всех в небольшой пивной, расположенной в подвале театра, и напивался до такой степени, что попросту переставал себя контролировать. Владелец пивной, чьего имени сейчас уже никто и не вспомнит, выпроваживал рассвирепевшего мужчину на улицу, и тот направлялся домой, где выплескивал свой гнев на жену и ребенка. Он избивал их только для того, чтобы облегчить свои страдания из-за неудачно сложившейся жизни. Отец Лизы ненавидел все, что было у него: дом, семью, работу. Ему казалось, будто его кто-то обманул и украл настоящую жизнь, которую он заслуживал. С тех самых далеких довоенных дней чуткий сон Лизы стал ее особенностью, ведь именно благодаря ему она, заслышав шаги отца, могла спрятаться в шкафу, где он почему-то никогда ее не искал. И вот теперь она лежала в полумраке и смотрела на меня с удивлением, не понимая, куда я собираюсь посреди ночи.

– Спи. Я скоро вернусь, – произнес я шепотом. – Мне просто нужно немного подышать воздухом.

– Хочешь, я пойду с тобой? – Она прекрасно понимала, что творилось у меня в душе.

– Нет, не надо. Тебе рано вставать, к тому же я сейчас хочу немного побыть один.

– Я люблю тебя, – со всей своей нежностью сказала она.

– Я тоже тебя люблю. – Я подошел к Лизе и поцеловал ее в щеку.

Что-то изменилось. Не знаю. Не могу объяснить, но что-то определенно было не так. Я смотрел на мою Лизу и чувствовал, как что-то пожирает меня изнутри. Вокруг была только мертвая тишина. Такое ощущение, словно весь мир замер в это странное мгновение. «Ведь так было и во сне», – подумал я.

Не прошло и минуты, как Лиза вновь заснула. Я аккуратно провел рукой по ее волосам и подошел к двери. Бросил еще один взгляд на комнату, и в голове у меня пронеслась безумная мысль: «Я больше никогда не вернусь в этот мир». Откуда мог появиться подобный бред? Глупость какая-то. Стоило встряхнуть головой, и странные мысли тут же рассеялись. Закрыв дверь в квартиру, я очутился в коридоре, где было достаточно сыро и холодно. Само собой, кроме меня, здесь никого не было. Удивительно, как все вокруг нас меняется с приходом ночи. Днем здесь всегда светло, слышны голоса людей, а сейчас пустота, и только под самым потолком горела одинокая лампочка, увитая тонкими нитями паутины.

Я укутался в шарф и застегнул на все пуговицы кожаное пальто – заболеть сейчас было бы абсолютно неуместно. Преодолев несколько дверей, ведущих в соседские квартиры, я очутился напротив лестницы на первый этаж. Ноги сами понесли меня вниз по ступенькам. Мне очень хотелось курить. Я достал из кармана трубку, подаренную на день рождения, и попытался набить ее табаком. Но руки отказались слушаться – только сейчас я осознал, как сильно они дрожат. Табак выскальзывал из пальцев и падал на пол. Неожиданно в глазах потемнело. Дышать стало немыслимо трудно. Облокотившись на стену, я сполз вниз и сел на ступеньки, чтобы попытаться прийти в себя.

Большинство соседей давным-давно спали, и только старая маленькая Лилит, жившая прямо напротив лестницы на первом этаже, вновь проигрывала свою любимую пластинку на громоздком патефоне. Хорошо знакомая мелодия доносилась из-за двери, долетая до меня легким эхом. Каждую ночь Лилит включала ее и танцевала до самого рассвета, считая, что в эти мгновения ее усопший муж возвращается к ней из мира мертвых. Если бы она не встретила этого бедного моряка много лет назад, то, как и хотели ее родители, вышла бы замуж за богатого владельца обувной фабрики. Сейчас она могла бы жить в большом доме, окруженная счастьем, деньгами, детьми и внуками, но судьба сложилась иначе. Мимолетные желания, детские мечты и в конце концов любовь сделали свое дело. Она стала несчастным живым существом, чье сердце продолжало биться только благодаря воспоминаниям. И самое забавное состоит в том, что, если бы у нее была возможность начать все сначала и прожить жизнь по другому сценарию, Лилит непременно бы отказалась. Ее историю знали все жители нашего маленького дома, каждый относился к ней с пониманием, и потому музыка, струившаяся из патефона посреди ночи, не вызывала никакой злости в отношении Лилит.

Стоило мне подумать, что я начинаю приходить в себя, как в голове резко загудело. Сердце, разогнавшееся до бешеной скорости, пыталось разорвать плоть и выпрыгнуть наружу. Я обхватил голову руками и прижался лбом к холодной стене. Гул не проходил, а только усиливался с каждой секундой, перерастая в боль. Даже учитывая возможную реакцию на новость о смерти отца, я не мог найти ни единого объяснения происходившему с моим телом. Депрессия, которая, кроме того, была мне не свойственна, не могла проявляться подобным образом. Это было что-то другое.