В тени дождя

Неожиданно мне показалось, будто это я лежу на столе, а другой врач копошится в моем теле, пытаясь что-то найти. Меня бросило в дрожь. На мгновение лампы погасли, но этой секунды хватило, чтобы сердце в ужасе замерло.

Спустя какое-то время дело было сделано. Я стоял у раковины и тщательно мыл руки. Тело Чарльза Берингема было надежно спрятано в одной из камер, расположенных вдоль стен.

– Доктор, вы закончили? – послышался голос из-за двери.

– Да, – ответил я, продолжая мыть руки.

Дверь слегка приоткрылась, и в проеме появилась голова полицейского в фуражке. Он внимательно оглядел помещение, но входить не стал. Я успел познакомиться и с ним и его коллегой. Его звали Стив, а тот, что остался наверху, был Роджером.

– Что же вы? Проходите, – предложил я.

– Ну нет, мне и тут неплохо, – делая короткие паузы между словами, заявил Стив. – Честно говоря, не переношу вида покойников.

– Как же вы тогда работаете в полиции? – Я закрыл кран и взял в руки полотенце.

– До сегодняшнего дня мне удавалось избегать столкновения с ними и прочими неприятностями.

– Что вы подразумеваете под «прочими неприятностями»?

– Кровь, драки и всякое такое.

Все понятно: канцелярская крыса, всю свою жизнь посвятившая сидению в участке и разнообразной писанине.

– Доктор, я хотел спросить, когда можно будет получить копию отчета и узнать, что вы выяснили?

– Подождите еще немного. Я сам к вам приду и все расскажу.

Полицейский кивнул, улыбнулся, и его голова тут же исчезла за дверью. Все эти люди удивляют меня. Если в детстве казалось, будто полицейский – это образцовый гражданин, следящий за тем, чтобы каждый из нас мог спать спокойно, то что можно сказать, видя вот таких людей, как тот, чью голову я лицезрел несколько мгновений назад? Не хватало еще, чтобы в их рядах появились люди, которые, надувая губы, будут заявлять, что никогда не наденут форму полицейского, потому что она им жмет или им не хватает в ней ярких цветов и кружев.

Покончив с отчетом, я снял халат и направился к нашим блюстителям закона. Найти их было нетрудно. Они сидели все там же вместе с медсестрой, только теперь девушка располагалась между ними на диване и наигранно смеялась над каждой шуткой, то и дело прижимаясь к одному из полицейских. Завидев меня, она в ту же секунду вскочила, оправила юбку, будто случайно поднявшуюся слишком высоко, и побежала на свой пост. Полицейские были озадачены столь резкой переменой в ее настроении, но не сказали ни слова, а лишь молча проводили взглядами, полными неприкрытого вожделения.

– Наконец-то, доктор! А то мы и не надеялись вас увидеть, – покачивая головой, сказал полицейский по имени Роджер.

– Да? – удивился я. – Мне кажется, вам было вполне комфортно и без меня. – Будто нечаянно я взглянул в сторону медсестринского поста.

– Простите, – улыбаясь, сказал Стив, – уж больно у вас здесь хорошие сотрудницы. А вы случайно не в курсе, она действительно собирается расходиться со своим женихом?

– Честно говоря, не имею ни малейшего понятия, да и вряд ли хочу узнавать. Может быть, покончим с нашим делом? – Я протянул Роджеру, сидевшему ближе ко мне, готовый отчет.

Разочарованные моим ответом, полицейские помрачнели. Им действительно гораздо важнее было узнать о медсестре, чем возвращаться к работе.

– Док, если коротко, то почему скончался наш несчастный?

– Причиной смерти послужило сдавливание дыхательных путей, однако он бы и так умер из-за алкогольного отравления. Кроме синяков на шее, на самом теле я больше не нашел никаких повреждений. Но… Исходя из состояния его зубов и горла, алкоголь был влит в него насильно.

– Это вы верно подметили. Рядом с трупом мы нашли осколки зубов, – не отрываясь от отчета, сообщил Роджер.

– Также в желудке я обнаружил две мелкие монеты. Сейчас они находятся в морге, но если нужны вам для расследования, то, конечно, можете их забрать. А вот почему они там оказались – этот вопрос стоит задать уже вам.

Полицейские переглянулись, словно решая, стоит говорить или нет.

– А зачем вам это, Саймон? – впервые Стив обратился ко мне по имени.

– Интерес. Меня вызвали в выходной день в больницу, чтобы провести вскрытие, и мне кажется, я имею право знать.

Роджер и Стив снова переглянулись.

– Ладно. Думаю, вам можно сказать. Все равно газетчики рано или поздно все узнают, – махнул рукой Роджер. – Рядом с телом Чарльза Берингема мы нашли записку в конверте. Она аккуратно лежала, дожидаясь нас. В ней говорилось: «Две монеты не встанут на пути нового хода вещей».

– Похоже, что он просто задолжал кому-то кругленькую сумму! И его убрали, подстроив так, чтобы мы подумали на нашего серийного маньяка. Правда, судя по рассказам его соседей, он был беден и часто занимал у них деньги. – Стив искренне улыбался, хотя я не видел никаких поводов для радости.

– А в чем логика? – поинтересовался я.

– Какая логика, доктор? Все просто! Он мешал, и его убили.

– То есть, по-вашему, его убили те, кому он должен был деньги. Тогда отсюда вопрос: как получить свои деньги назад, если должник мертв?

Лица моих собеседников стали мрачнее тучи. Сомневаюсь, что они репетировали, но их брови синхронно нависли над глазами, демонстрируя недовольство. Неужели они были настолько глупы, что сами не подумали о такой банальной вещи? Вот и доверяй после этого увальням вроде них защищать наши права и покой.

– Нет, доктор. Вы не правы! Убийцы не настолько умны. – От того, что фраза прозвучала из уст Стива, она показалась мне еще более глупой.

– Конечно! Вскроешь череп, а там пусто! – констатировал я, осознавая полное отсутствие желания продолжать разговор. – А теперь извините, но мне пора.

Не дожидаясь ответа, я пошел в раздевалку, чтобы принять душ и переодеться. Вот же идиоты! Лучше бы честно сказали, что не хотят, чтобы у них висело еще одно нераскрытое убийство. Потому и пытаются свалить все на какого-нибудь беднягу, и дело с концом. Хоть бы немного подумали головой.

Крохотная раздевалка для врачей уже давным-давно пропахла лекарствами и хлоркой, которой уборщица совершенно не жалела, отдраивая здесь все дважды в день.

Я безумно устал. Вроде бы не произошло ничего, что могло заставить чувствовать себя настолько разбитым, однако сил не было, даже чтобы переодеться. Можно вновь свалить свое состояние на хандру, но только это совсем было на нее не похоже. В первую неделю моего пребывания в новом городе все шло довольно неплохо, а затем буквально покатилось по наклонной. Я вспомнил прошедший день и осознал резкость некоторых суждений, реакцию на слова или поведение людей. Странно. Я ведь никогда не был таким. Обратил бы я внимание на полицейских, флиртующих с медсестрой, скажем, месяц назад? Вряд ли. То есть они, конечно же, оказались бы в поле моего зрения, но уж точно не вызвали подобного негатива. Что-то определенно грызло меня изнутри.

Приняв душ, я сидел в полном одиночестве и наблюдал за маленькой назойливой мухой: она с бешеной скоростью носилась по всему помещению, то усаживаясь на одну из стен, то вновь взлетая в воздух. Мелкое бессмысленное насекомое, чья жизнь не имеет ни для кого никакого значения. В какое-то мгновение я почувствовал, что начинаю засыпать под мерное жужжание, заполнившее пространство. Я не стал противиться сну и провалился во тьму, где мысли и чувства отступили на задний план, оставив только тишину и проникающий из реальности запах хлорки. Не знаю, как долго длился мой сон, я полностью утратил чувство времени и реальности.

– Доктор, просыпайтесь! Вам просили передать, что будут ждать вас в кафе через дорогу, – разбудил меня мужской голос.

От неожиданности я подскочил на месте и огляделся по сторонам. Рядом никого не было, и только входная дверь с легким скрипом закрылась. Голос был совершенно мне незнаком, но я отчетливо понимал, что он мне не приснился. Сев обратно на скамейку, я уставился в пол и потер глаза. Назойливая муха сидела на краю халата, который я небрежно бросил на стул, и начищала свои лапки. Пожалуй, это был лучший момент для убийства, только мне совсем не хотелось ее убивать, так как в этом не было никакого смысла. Еще несколько секунд я молча смотрел на безмозглое создание и, проявив милосердие, согнал муху рукой.

Переодевшись, я покинул здание больницы и оказался на улице. Осенний ветер гонял по дороге золотые листья. Как-то уж очень быстро в этом году пришла осень. Все вокруг было буквально пропитано ею: воздух, дома, люди. Шелест листвы под ногами дарил радость и покой. На короткое мгновение я превратился в ребенка того самого возраста, когда, бегая в этом золотом ворохе, каждый из нас стремился ногами подбросить вверх как можно больше листьев. Такая мелочь, а столько счастья.

Деревья, росшие вдоль больницы, уже полностью сменили свои цвета, но все еще старались удержать осенние наряды, чтобы не подставлять голые стволы и ветви холодным порывам ветра. Прямо через дорогу от больницы располагалось небольшое уютное кафе в строгом классическом стиле. На вывеске красовалась надпись «Догорающая свеча». Погода была еще достаточно теплой, и на улице работала летняя веранда, в углу которой, стоя на маленькой сцене, на скрипке играл мальчик лет пятнадцати. Я никогда не отличался хорошим слухом и познаниями в музыке и потому с легкостью мог бы спутать классические произведения с местными частушками, но в этот раз я был почти уверен, что мальчик исполнял одно из творений Моцарта. Звуки чарующей музыки разлетались по всей округе.

Я перешел дорогу и остановился. По телу пробежала легкая дрожь. Мне показалось, что кто-то следит за мной. Ощущение заставило осмотреться по сторонам, но я не заметил ничего подозрительного. Люди все так же шли вдоль по улице, погруженные в собственные мысли и проблемы, не обращая на меня никакого внимания. Странное чувство исчезло так же быстро, как и появилось, не оставив следа. Осознав, что несколько минут стою на одном месте, заставляя прохожих обходить себя, я решил все-таки зайти в кафе и узнать, кто меня там ожидает. Садиться на веранде я не решился и прошел внутрь. Теплая приятная атмосфера приняла меня в свои объятия, чтобы я мог ненадолго забыть о мире за пределами кафе. Официант учтиво улыбнулся и проводил меня за столик возле окна. По пути я осмотрел зал, но не заметил ни одного знакомого лица. Перед моими глазами возникло меню, вытянутое официантом откуда-то из-за спины. Я жестом указал на отсутствие необходимости знакомиться с предлагаемыми блюдами и заказал самую большую чашку кофе, какую они смогли бы найти, и дополнительно попросил прибавить крепости напитку. Нет, речь шла вовсе не об алкоголе, а только о кофе. Приняв мой заказ, официант удалился.

Очень многие, как и я, любят сидеть возле окна, смотреть на улицу и следить за другими людьми и погодой. Из дверей больницы появился мой коллега. Его звали Владимир Волков. Судя по рассказам, прекрасный врач и интересный человек, но с не самым легким характером. К сожалению, мне так и не удалось с ним как следует пообщаться. Волков быстро спустился по ступеням и широкими шагами прошел вверх по улице, обматывая шею длинным черным шарфом. Стоило ему исчезнуть из поля зрения, и в голову вновь ворвались мысли о сделанном мною вскрытии. Все-таки интересно, кто и почему убил бедолагу Чарльза Берингема на самом деле. Версия полиции нисколько не воодушевляла – здесь должно быть что-то другое. И для маньяка такое убийство совершенно бессмысленно, только если за ним не скрывается что-то более важное, чем просто смерть.

Мне на плечи опустились женские руки, и я услышал знакомый голос:

– Здравствуй, Саймон. Как поживаешь?

Женщина обошла меня и села на стул напротив. Это была Мария, моя соседка.