Купец пришел! Повествование о разорившемся дворянине и разбогатевших купцах

Пятищев сошел с террасы и направился к домику управляющего. День был прекрасный, ясный. Ласково светило весеннее солнце, радостно чирикали птички на голых еще, кое-где с набухшими еще только и кое-где распускающимися почками деревьях и кустарниках. Вдали меланхолично куковала кукушка. Капитан следовал сзади.

– Пробовал сейчас ловить карасей, но безуспешно, – сказал капитан. – Должно быть, выловили их.

– Да уж сегодня какие же караси! – отвечал Пятищев.

– Нет, я сейчас на удочку. А потом перед ужином попробую на творог… Надо положить творогу в корзинку, завязать тряпицей и сделать дырку. А корзинку опустить в воду. Ах, как неудобно затеял ты сегодня эту переездку! Денег у нас совсем нет…

– Ничего. Мужики подождут. Завтра я предложу Лифанову купить у меня что-нибудь. Ну, хоть барометр, что ли!

– Да не в мужиках дело. Прежде всего, надо Марфе дать сколько-нибудь на хлеб. Ведь в лавочке в долг больше не отпускают.

– Боже мой, да ведь вчера говорили, что лавочнику за долг какой-то хлам на дрова отдали! – воскликнул Пятищев.

– Ничего не знаю. Но княжна и вчера давала Марфе тридцать копеек на хлеб. Ты ведь ни во что не входишь, ты так мало обращаешь внимания на все.

– Не попрекай! Пожалуйста, не попрекай! – раздраженно проговорил Пятищев. – Я покоя себе не знаю с этой переездкой, так можно, я думаю, мне простить. Эта переездка избуравила у меня всю голову. Я ночь сегодня не спал. Десять раз просыпался. Но если нужно на хлеб, я сейчас могу занять у Василисы рубль. Завтра продам Лифанову барометр и возвращу ей.

– Да придется занять, если у княжны не найдется денег. Пенсию-то когда она получила?

– Ну, и займу рубль. О чем разговаривать! Ах, как вы меня изводите! Еще у меня нервы крепки. Право, крепки.

– Ты скажи Василисе, чтоб она масла-то дала сегодня к обеду. Тогда сморчки можно изжарить.

– И скажу, непременно скажу. А нет, так купите на этот вот рубль, что я у ней займу.

– Зачем же покупать, если у ней имеется масло.

– Бог мой! Да ведь надо же ей самой что-нибудь есть! – закричал Пятищев.

Разговаривая таким образом, они дошли до домика управляющего.

В открытом окне совсем уже пустой комнаты, стоя на табурете, виднелась Василиса. Голова ее была покрыта ситцевым платком, сама она была с засученными по локоть рукавами старенького ситцевого платья, в пестрядинном переднике и снимала с окошка занавески.

– Почти уж переехала я! – закричала она, увидя Пятищева. – Сокол с места, ворона на место… Через полчаса можете и вы вноситься сюда, ваше превосходительство. Впрочем, в хлопотах-то я и забыла с вами поздоровкаться. Здравствуйте. Сейчас занавески сниму, и готово. С чердака только надо кое-что вынести. Из столовенькой стол я не беру. Он здесь останется. Велик уж очень для той-то квартиры.

В это время на крыльце показались Левкей с кривым косматым мужиком. Они выносили большой окованный железом сундук Василисы.

– Скоро ты, скоро, Василиса Савельевна. Вот что значит расторопная-то женщина! – похвалил ее Пятищев и, обратясь к Левкею, сказал: – Кончите все переносить, так нашу кое-какую мебель надо сюда внести. Ты уж, Левкей, пожалуйста… Вот и этот земляк подсобит. Да следовало бы еще прихватить кой-кого с деревни в подмогу. У нас есть вещи тяжелые.

– Прихватим, – отвечал Левкей, кряхтя. – Тут у нас Сергей Калинов приехал за навозом. Навоз обирает под ярицу. Так вот он за наш навоз и поможет.

– А не мало будет? – усомнился Пятищев.

– На лошади ведь перевозить будем, так втроем сможем, барин. Тут место от вас не близкое, на руках носить невозможно, – проговорил кривой мужик, снял шапку и поклонился, прибавив: – Только уж позвольте, барин, мне пяток кустиков черной смородины из сада выкопать. Все равно она у вас ни за что купцу достанется.

– Бери, бери. Пожалуйста, бери. Я даже очень рад, если крестьяне чем-нибудь воспользуются. Можешь даже две-три молодые яблони себе выкопать.

– Благодарим покорно, барин, уж мы за это вам постараемся.

Сундук поставили на землю. Левкей отер рукавом нос и тоже приступил с просьбой.

– Дозвольте уж и мне, ваше превосходительство, за мою службу пяточек яблонь выкопать, – сказал он, сняв свою военную фуражку. – Я их лавочнику бы продал. Он просил. А у купца они все равно несчитаные.

– Да бери. Мне их уж теперь не надо.

– Ну, так я лавочнику и яблонек, и смородины. Очень вам благодарен, барин. Надо все это сегодня, до купца сделать. Да просил еще лавочник насчет пчел… Я бы, говорит, по два рубля за улей… А у нас их пять колодок. У купца они тоже не считаны. Он даже не знает, есть ли у нас пчелы.

Пятищев переглянулся с капитаном.

– Да конечно же, надо продать! – воскликнул тот. – С какой стати отдавать ульи купцу, если их нет в инвентаре! Нет в инвентаре, так, стало быть, он их не покупал.

Пятищев даже просиял, что у него нашелся несчитаный предмет, который может быть продан.

– Так отдай. Отдай, Левкей, их лавочнику, – заговорил он. – Пять ульев по два рубля – десять рублей. Это деньги. Пять рублей можешь взять себе, в счет жалованья.

– Спасибо, ваше превосходительство, за неоставленье, – еще раз поклонился Левкей. – Так я, значит, сегодня, как стемнеет, и перевезу к лавочнику. Вот поди ж ты, совсем забыли об этом добре, а ведь оно деньги… – прибавил он и, подняв вместе с мужиком сундук, понес его.

В это время из домика показалась Василиса и подошла к Пятищеву, косясь на капитана.

– Подите-ка сюда на минутку, Лев Никитич, – тихо сказала она, отводя его в сторону. – Зачем же это вы пчел-то продаете?

– Василиса Савельевна, они мои. А я… Перед тобой нечего скрывать… А я без гроша… – несколько покраснев, отвечал Пятищев. – Самому же мне они теперь зачем?

– Оставьте мне тогда хоть две колодочки. Все-таки хоть чайку с медком попить на Спасов день.

– Тебе? Да ведь ты здесь не останешься?

– А почем знать! Ничего еще не известно.

Василиса лукаво подмигнула.

– Да возьми, возьми… – заговорил Пятищев. – Но мне странно, что тебе понадобились пчелы.

– Ну, спасибо. Вам денег, что ли, нужно? – спросила она участливо. – Говорите, что без гроша. Как же быть без денег, если в лавке не верят! Возьмите рублик или два.

– С удовольствием, милая, но только взаймы. Дай два рубля. Завтра я их тебе отдам. А пчел я тебе дарю, дарю их, – сказал Пятищев, повеселев, и тотчас же крикнул Левкею: – Левкей! Лавочнику свезешь только три колодки пчел! Две я подарил Василисе Савельевне.

Василиса взглянула на него своим красивым взглядом и произнесла:

– А два рубля я вам сейчас…

Она удалилась в комнаты и тотчас же вернулась оттуда, держа деньги в руке.

– Вот вам… – сунула она ему в руку два серебряных рубля и тут же прибавила: – Послушайте… Только вся эта мебель, которая теперь у меня, так я ее буду считать своей.

– Конечно, конечно… Пожалуйста… – смущенно проговорил Пятищев, опуская деньги в карман, и отошел к капитану.

– Совершил заем? – спросил у него тот.