Что хорохорьство, пустая бравада,
Юная наглость? Нет жиже винца.
В стропы, как в троны, профессионалы
Яро вцепились. Играть – до конца.
Там, где кончаются ваши слова,
Где и шажок – величайшая радость,
Там ощутимее дух рождества,
Там допустимей спокойная святость.
Выйдет и просто покажет, как ходят,
Тот удивительный тихий артист.
Ангел так ходит – греха и свободы
Между, затем, что единый он чист.
Экая невидаль, ткнет меня в бок
Добрый товарищ. Все вышло в свисток.
Тихонько к выходу. Наше движенье –
Номер вполне: от стыда – к облегченью.
Зря обладателем горькой улыбки
Смотрит он вслед нам: смотреть его – пытка…
Только с годами все смерклись огни.
Память о нем же сияет, как нимб.
В чем тут секрет? Разве хуже – прыжки?
Разве бессмысленна – доблесть гимнастов?
…Вот белизной и мазнуло виски,
И никому нет дороги обратной.
Вечность и слава
(посвящение Вознесенскому)
Куда ты заваливаешься?
Куда ты проваливаешься?
Все время тебя
Поднимаю из грязи –
Со ртом окровавленным,
С черной прогалины…
Наверно, себя
Я считал большей мразью.
Наверно, любя.
И, тобой заарканенный,
Тобой заадамленный,
Евой был на сносях –
И толкался внутрях
Каин, бредящий Авелем,
Кто-то, метящий Каина,
Третий в ипостасях.
Так куда мы наярились –
Без билета, без права?
Может быть, нашим стоном
Это небо полно –
Будто конница издали,
Словно вечность и слава,
Нам грохочет, сияет
Неземное кино.